Я чувствовал, как его раздирают эмоции.
Сосредоточившись, я распознал их и поспешил защитить Мики от его самых худших страхов.
– Нет, Мики, ты ни в чем не виноват. Твой отец больше всего хотел бы сейчас оказаться здесь.
Он очень любит тебя, и будь это в его власти, он немедленно вернулся бы к тебе. Беда в том, что он не может этого сделать.
– Почему?
Дрожащий голос Мики подтвердил, что его сомнения в себе не исчезли. Я сел на корточки и положил руку ему на колено.
– Мики, твой отец узнал, что, когда тебя отобрали у него, с тобой плохо обращались, тебе делали больно.
– Теперь я лучше.
– Да, Мики, теперь ты гораздо лучше. Ты стал физически здоровым человеком, и твой отец был очень этому рад. Он помнил, каким ты был, и гордился тем, что ты сумел совсем один пройти через муки исцеления. Он гордился тобой, потому что ты оказался храбрым и мужественным; он радовался твоему выздоровлению, но в то же время ему было грустно.
– Почему?
– Почему? – Я замялся, прислушиваясь к слабым отголоскам, начинавшим набирать силу в моей душе. Во мне поднималась ярость на Пигмалиона, который таким бесчеловечным образом манипулировал мальчиком. Он исцелил тело Мики и форсировал его физическое развитие, потом модифицировал организм, но в интеллектуальном смысле Мики остался ребенком. Пигмалион воспользовался невинностью Мики, чтобы сделать из него машину-убийцу. Выполняя его задания, мальчик не терзался угрызениями совести, потому что недостаточно созрел для того, чтобы ясно различать, где добро, а где зло.
Неожиданно я понял две вещи. Во-первых, я осознал, что Скрипичник точно так же манипулировал мною. Только Скрипичник действовал исподволь, был терпеливее и осторожнее, поэтому я просто не понимал, что мое существование ненормально. Я тоже играл, вживаясь в разные роли и стреляя по мишеням. Я избежал нравственных мук, потому что подходил к себе с другими мерками; я исполнял повеления своего господина, потому что в мое сознание внедрили убеждение: это правильно, так и должно быть. Мики делал то же, но по другим причинам. Пигмалион просто пользовался его неискушенностью. Скрипичник долго и планомерно формировал меня; Пигмалион шел к своей цели кратчайшим путем.
Второе открытие, сделанное мной в этот момент, касалось того душевного изъяна, на который указал мне Кроули. Я понял, чего мне недоставало. Я не умел сострадать. Я никогда не знал сострадания, да и не нуждался в нем до тех пор, пока Койот не изменил кардинально мою жизнь.
Но и после перевоплощения я так и не научился состраданию. Все мои добрые поступки объяснялись желанием усилить свое влияние на людей.
Когда – как же давно это было! – я заставил Рока Пелла дать деньги семье, которая приютила меня после побега от Жнецов, мною двигало желание подчинить его своей воле, а не проявить доброту. Щедрое жалованье, которое я назначил рабочим на время нашей операции, тоже служило этой же цели.
Койот, мой предшественник, всегда говорил тем, кому помогал: "Заплатите следующему". Благодаря этому люди, которые были ему чем-то обязаны, рассматривали помощь другим как совершенно естественный поступок. Он и сам, помогая другим, действовал бескорыстно. В конце концов он совершил высший акт сострадания, когда умер, чтобы дать мне возможность нанести поражение Скрипичнику, а теперь и Пигмалиону. Он погиб, чтобы я мог подарить жизнь многим, многим другим.
– Мики, хотя Пигмалион избавил тебя от болезней, он украл у тебя детство. Может быть, ты пока не понимаешь этого, но он отнял у тебя то, чего никто не в состоянии тебе возместить. Поэтому твой отец был разгневан и опечален. Он решил бороться с Пигмалионом, чтобы Пигмалион больше никому не мог причинить зла. Твой отец вступил в трудную и долгую борьбу вместе с другими, кто хотел остановить Пигмалиона. Он помог спасти жизнь многим людям, но сам уберечься не смог. И все же он нанес ущерб нашему врагу. Благодаря ему Пигмалион теперь не так силен, как раньше.
С мужского лица на меня смотрели глаза маленького мальчика.
– Он не остановил Пигмалиона?
– Нет. Твоего отца ранили, сильно ранили. – На лице Мики отразилось замешательство. – Создания Пигмалиона играют грубо.
Мальчик-мужчина выбросил вперед правую Руку и в мгновение ока убрал ее.
– Я тоже могу играть грубо.
Я подавил в себе ту часть личности, которая желала привлечь Мики в полноправные союзники, и покачал головой.
– Я знаю, но сейчас не время для грубой игры, Мики. Твой отец не хотел бы этого, не хочу и я. С другой стороны, мне действительно нужна твоя помощь.
Мики выжидательно посмотрел на меня. Его глаза блестели.
– Мы с мистером Кроули собираемся отправиться в поездку. Мы хотим найти место, где держал тебя Пигмалион.
– Плохое место.
– Да, плохое место.
Мики кивнул:
– Это очень далеко.
– Я знаю, но мы думаем, что нам известен короткий путь. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, оно это или нет, хорошо?
– Да.
Я улыбнулся ему:
– Мики, некоторые люди могут не понять, почему мы разыскиваем Пигмалиона. Они могут попытаться помешать нам.
– Они будут играть грубо?
– Да. – Я посмотрел на него, увидел машинуубийцу, в которую он снова мог превратиться, и вздрогнул. – Ты можешь защищаться, но постарайся не причинять никому вреда. Не ломай их, понимаешь?
Мики торжественно кивнул:
– Папа сказал, что я уже большой мальчик и должен вести себя как большие.
– Правильно, – подтвердил я убежденным тоном. Мики явно не имел представления, что большие мальчики играют с оружием и играют грубо. Глядя на его наивную улыбку, я не испытывал никакого желания просветить его на этот счет. Пигмалион украл юность у его тела, и я не собирался старить его душу.
Я не знал, было ли это состраданием, но не сомневался, что ни один Темный Властелин не упустил бы возможности усугубить страдания Мики. Я предположил, что, действуя против обычая Темных Властелинов, не могу сделать слишком уж большой ошибки.
Я почувствовал, что пустота в моем сердце заполнилась, и улыбнулся Мики.
– Итак, давай соберем кое-какие пожитки и – в путь.
– В плохое место.
– Правильно. Сначала совсем ненадолго, потом, очень скоро, еще раз…
Мики прищурился:
– Мы будем делать кому-то хорошее?
Мысль о том, чтобы сделать хорошее Темному Властелину, потрясла меня до глубины души.
– Мы постараемся, Мики. Если и нет, то мы убьем Темного Властелина, а это, по моим заповедям, хорошо само по себе.
Глава 26
Мы с Кроули оба хорошо понимали, что присутствие Мики сильно затруднит нам проникновение на засекреченный строительный объект.
Как известно, у пятилетних детей очень рассеянное внимание. Будь мы с Кроули вдвоем, мы бы просто выдали себя за рабочих и вошли бы на территорию стройки вместе с остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Сосредоточившись, я распознал их и поспешил защитить Мики от его самых худших страхов.
– Нет, Мики, ты ни в чем не виноват. Твой отец больше всего хотел бы сейчас оказаться здесь.
Он очень любит тебя, и будь это в его власти, он немедленно вернулся бы к тебе. Беда в том, что он не может этого сделать.
– Почему?
Дрожащий голос Мики подтвердил, что его сомнения в себе не исчезли. Я сел на корточки и положил руку ему на колено.
– Мики, твой отец узнал, что, когда тебя отобрали у него, с тобой плохо обращались, тебе делали больно.
– Теперь я лучше.
– Да, Мики, теперь ты гораздо лучше. Ты стал физически здоровым человеком, и твой отец был очень этому рад. Он помнил, каким ты был, и гордился тем, что ты сумел совсем один пройти через муки исцеления. Он гордился тобой, потому что ты оказался храбрым и мужественным; он радовался твоему выздоровлению, но в то же время ему было грустно.
– Почему?
– Почему? – Я замялся, прислушиваясь к слабым отголоскам, начинавшим набирать силу в моей душе. Во мне поднималась ярость на Пигмалиона, который таким бесчеловечным образом манипулировал мальчиком. Он исцелил тело Мики и форсировал его физическое развитие, потом модифицировал организм, но в интеллектуальном смысле Мики остался ребенком. Пигмалион воспользовался невинностью Мики, чтобы сделать из него машину-убийцу. Выполняя его задания, мальчик не терзался угрызениями совести, потому что недостаточно созрел для того, чтобы ясно различать, где добро, а где зло.
Неожиданно я понял две вещи. Во-первых, я осознал, что Скрипичник точно так же манипулировал мною. Только Скрипичник действовал исподволь, был терпеливее и осторожнее, поэтому я просто не понимал, что мое существование ненормально. Я тоже играл, вживаясь в разные роли и стреляя по мишеням. Я избежал нравственных мук, потому что подходил к себе с другими мерками; я исполнял повеления своего господина, потому что в мое сознание внедрили убеждение: это правильно, так и должно быть. Мики делал то же, но по другим причинам. Пигмалион просто пользовался его неискушенностью. Скрипичник долго и планомерно формировал меня; Пигмалион шел к своей цели кратчайшим путем.
Второе открытие, сделанное мной в этот момент, касалось того душевного изъяна, на который указал мне Кроули. Я понял, чего мне недоставало. Я не умел сострадать. Я никогда не знал сострадания, да и не нуждался в нем до тех пор, пока Койот не изменил кардинально мою жизнь.
Но и после перевоплощения я так и не научился состраданию. Все мои добрые поступки объяснялись желанием усилить свое влияние на людей.
Когда – как же давно это было! – я заставил Рока Пелла дать деньги семье, которая приютила меня после побега от Жнецов, мною двигало желание подчинить его своей воле, а не проявить доброту. Щедрое жалованье, которое я назначил рабочим на время нашей операции, тоже служило этой же цели.
Койот, мой предшественник, всегда говорил тем, кому помогал: "Заплатите следующему". Благодаря этому люди, которые были ему чем-то обязаны, рассматривали помощь другим как совершенно естественный поступок. Он и сам, помогая другим, действовал бескорыстно. В конце концов он совершил высший акт сострадания, когда умер, чтобы дать мне возможность нанести поражение Скрипичнику, а теперь и Пигмалиону. Он погиб, чтобы я мог подарить жизнь многим, многим другим.
– Мики, хотя Пигмалион избавил тебя от болезней, он украл у тебя детство. Может быть, ты пока не понимаешь этого, но он отнял у тебя то, чего никто не в состоянии тебе возместить. Поэтому твой отец был разгневан и опечален. Он решил бороться с Пигмалионом, чтобы Пигмалион больше никому не мог причинить зла. Твой отец вступил в трудную и долгую борьбу вместе с другими, кто хотел остановить Пигмалиона. Он помог спасти жизнь многим людям, но сам уберечься не смог. И все же он нанес ущерб нашему врагу. Благодаря ему Пигмалион теперь не так силен, как раньше.
С мужского лица на меня смотрели глаза маленького мальчика.
– Он не остановил Пигмалиона?
– Нет. Твоего отца ранили, сильно ранили. – На лице Мики отразилось замешательство. – Создания Пигмалиона играют грубо.
Мальчик-мужчина выбросил вперед правую Руку и в мгновение ока убрал ее.
– Я тоже могу играть грубо.
Я подавил в себе ту часть личности, которая желала привлечь Мики в полноправные союзники, и покачал головой.
– Я знаю, но сейчас не время для грубой игры, Мики. Твой отец не хотел бы этого, не хочу и я. С другой стороны, мне действительно нужна твоя помощь.
Мики выжидательно посмотрел на меня. Его глаза блестели.
– Мы с мистером Кроули собираемся отправиться в поездку. Мы хотим найти место, где держал тебя Пигмалион.
– Плохое место.
– Да, плохое место.
Мики кивнул:
– Это очень далеко.
– Я знаю, но мы думаем, что нам известен короткий путь. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, оно это или нет, хорошо?
– Да.
Я улыбнулся ему:
– Мики, некоторые люди могут не понять, почему мы разыскиваем Пигмалиона. Они могут попытаться помешать нам.
– Они будут играть грубо?
– Да. – Я посмотрел на него, увидел машинуубийцу, в которую он снова мог превратиться, и вздрогнул. – Ты можешь защищаться, но постарайся не причинять никому вреда. Не ломай их, понимаешь?
Мики торжественно кивнул:
– Папа сказал, что я уже большой мальчик и должен вести себя как большие.
– Правильно, – подтвердил я убежденным тоном. Мики явно не имел представления, что большие мальчики играют с оружием и играют грубо. Глядя на его наивную улыбку, я не испытывал никакого желания просветить его на этот счет. Пигмалион украл юность у его тела, и я не собирался старить его душу.
Я не знал, было ли это состраданием, но не сомневался, что ни один Темный Властелин не упустил бы возможности усугубить страдания Мики. Я предположил, что, действуя против обычая Темных Властелинов, не могу сделать слишком уж большой ошибки.
Я почувствовал, что пустота в моем сердце заполнилась, и улыбнулся Мики.
– Итак, давай соберем кое-какие пожитки и – в путь.
– В плохое место.
– Правильно. Сначала совсем ненадолго, потом, очень скоро, еще раз…
Мики прищурился:
– Мы будем делать кому-то хорошее?
Мысль о том, чтобы сделать хорошее Темному Властелину, потрясла меня до глубины души.
– Мы постараемся, Мики. Если и нет, то мы убьем Темного Властелина, а это, по моим заповедям, хорошо само по себе.
Глава 26
Мы с Кроули оба хорошо понимали, что присутствие Мики сильно затруднит нам проникновение на засекреченный строительный объект.
Как известно, у пятилетних детей очень рассеянное внимание. Будь мы с Кроули вдвоем, мы бы просто выдали себя за рабочих и вошли бы на территорию стройки вместе с остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81