Первое, что встретило меня за стеной сокровищницы, был лед. Поскользнувшись, я перелетел через тоннель и врезался в противоположную стену. Поднимаясь, я обрушил с низкого свода дождь сосулек. На скользком узком карнизе мне никак не удавалось подтянуть под себя ноги. Они, болтаясь, задрались кверху, когда я спиной вперед съехал в сточную канаву.
Лед вообще скользкая штука, а мокрый лед – вдвойне, и оказаться на мокром обледеневшем откосе, где в темноте притаился враг, на мой взгляд, не лучший способ начинать год. Холод проникал в мои кости быстрее, чем сборщик налогов – в дом. Оглушенный падением, я беспомощно скользил вниз по замерзшей сточной канаве. Меч гномов остался у меня в руке, но нечего было и думать с его помощью зацепиться за что-нибудь.
Я попробовал затормозить пятками, но они только взметнули облако колючих ледышек, жаливших меня в лицо, прежде чем растаять. Левая пятка скользила чуть медленнее правой, и от этого я опрокинулся на левый бок и покатился кубарем. Потом левое плечо зацепилось за стенку желоба, и меня закрутило в обратную сторону. Ударив правой пяткой в лед, я наконец выровнялся ценой еще одного ледяного душа.
Меня несло все быстрее по уклону дворцовых клоак, плавно спускавшихся к морю. Я понимал, что быстро теряю высоту, но понятия не имел, долго ли мне еще катиться до уровня остальных каналов столицы.
На самом деле не прошло и трех секунд, как я плюхнулся в грязную реку, покрытую островками тонкого льда.
Я ушел под воду как камень, брошенный с прибрежного утеса, но, почувствовав под ногой дно, с силой оттолкнулся и пробкой выскочил на поверхность. Мотнул головой, чтобы прочистить глаза. Ледяная вода свела мое тело мучительной болью, и я невольно громко вскрикнул. Мой крик эхом отдался от стен тоннеля и напугал поджидавших меня врагов. Только это меня и спасло.
Падая, я миновал двух грабителей, бежавших из сокровищницы при нашем появлении. Они стояли, как часовые, по сторонам стока, держа в одной руке факелы, а в другой ножи. Неподвижное ожидание чуть не по пояс в холодной воде не сделало их проворнее, а я был так напуган, что моего отчаяния хватило бы на целый императорский легион.
Я крутанулся вправо, взбаламутив воду, и рубанул по ребрам ближайшего ко мне вора. Лезвие разрубило его пополам. Ноги, освобожденные от веса грудной клетки, всплыли на поверхность. Факел зашипел в воде. Я же нырнул вперед. Мне не хотелось снова погружаться в воду, но лучше так, чем получить факелом в спину. Я перевернулся под водой и всплыл на поверхность лицом к подкрадывавшемуся ко мне разбойнику. Он снова занес факел над моей головой, но при этом позволил себе опустить руку, державшую кинжал.
Я рубанул по факелу, отбив его в сторону, и возвратным движением резанул его по животу. Этот порез заставил его отскочить, но на глубине он не мог успеть уклониться от второго удара, который пришелся по правому уху. Кожаная шапка ослабила удар, и его череп уцелел, но я слышал, как хрустнула кость, и видел, как закатились его глаза. Он словно бы удивленно выдохнул и осел в воду. Тонул он медленно, покачиваясь вместе с льдиной, и наконец исчез, оставив только несколько пузырей над своей могилой.
Прежде чем его левая рука погрузилась под воду, я успел выхватить из нее факел и бросить взгляд в глубину тоннеля. Он был там, ха'демон, старавшийся скрыться из круга, освещенного слабым светом факела. Я выше поднял факел, чтобы получше его рассмотреть.
С его гривы капала вода. Ясно, он добирался сюда тем же путем, что и я. Однако ноги у него длинные и успели унести его далеко от скрещения тоннелей. Даже издалека я разглядел по его лицу, как ему неуютно. Купание в холодной воде и для меня не в радость, а каково ему, за сотни лиг от дома, таиться в темноте под вражеской крепостью!
Я бросился за ним.
– Я не дам тебе уйти, бхарашади!
Ха'демон испуганно оглянулся на меня через плечо и остановился, готовясь встретить меня лицом к лицу. Я понял, что он совсем один. Он, как видно, пришел к тому же заключению на мой счет и храбро вскинул голову: его золотистые глаза сощурились, а губы раздвинулись в хищной усмешке.
Я влип!
Тем же небрежным, презрительным жестом, который запомнился мне по сновидению, ха'демон выбросил в мою сторону свободную руку. Раскаленная красная искра сорвалась с его пальцев и полетела в меня, как та монетка, которой я сбил вора. На лету она росла, заполняя тоннель своим сиянием. Ко мне она подлетела уже алым треугольником с круглым отверстием посередине. С самого начала было ясно, что дедова наука тут не поможет, но когда меня обжег жар заклятья, я сделал то, чему был обучен: закрылся мечом.
Клинок раскололся, будто стеклянный. Треугольник чуть уменьшился в размерах и вонзился мне в предплечье, превратив рукав в пылающий факел. Когда руку до плеча охватил огонь, я закричал. Пальцы выронили рукоять меча, но плеска его падения я уже не услышал – беспросветная тьма поглотила меня.
14
Ледяная грязная вода, попавшая в нос, мгновенно привела меня в сознание. Фыркая и отплевываясь, я умудрился подняться на ноги, погасив при этом факел. В полной темноте, в эхе поднятого мной плеска не разобрать было, куда удирает ха'демон.
"Если он удирает!"
Я скорчился, погрузившись по горло, – а вдруг демон притаился в темноте, чтобы прикончить меня. Плывущие по течению льдинки задевали меня, и я вертелся во все стороны, отбиваясь от них, как от врагов. В темноте я наугад старался держаться лицом к тому месту, где в последний раз видел ха'демона.
Каждую секунду я готов был нырнуть, увидев красную искру. Хотелось скрываться как можно дольше, но я быстро понял, что холод убьет меня быстрее ха'демона. Если я был ему нужен, он легко мог найти меня по клацанью зубов. Наконец я решил, что вторая искра по крайней мере согреет меня, и поднялся по пояс из сточной канавы.
Правая рука повисла плетью и онемела, только кости словно налиты были расплавленным свинцом. Я осторожно коснулся раны пальцами левой руки, но они тоже онемели до потери чувствительности. Все же, проводя рукой по предплечью, я чувствовал, как пальцы застревают в прожженных дырах куртки. Судя по холоду, пробравшемуся к плечу, рукав прогорел так, что только на локте болтались лохмотья.
Я понимал: долго мне не продержаться. Неважно, что ран не видно, – и так ясно: рука не отвалилась, но пользы от нее нет. Может быть, я уже истекаю кровью.
Без тепла и помощи мне не выжить, и сам я ничего не могу сделать.
Стараясь производить поменьше шума, я побрел по воде туда, где слышался плеск воды, стекающей из дворцовой клоаки. Мне удалось забраться в устье тоннеля. Хотелось отдохнуть, но это значило опереться на правое плечо, а об этом нечего было и думать. Нога за ногу я тащился вверх по лестнице, идущей над сточным желобом ко дворцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86