Тот почтительно наклонил голову, соглашаясь со старцем.
– Раз ты здесь решил остаться, – обратился Дук к Сергею, – то разреши нам построить тебе другое жилище. А пока, – он обернулся к сопровождающим и сделал им знак рукой, – прими от меня этот небольшой подарок.
Двое элиан внесли небольшой деревянный, с искусной резьбой короб и поставили посреди комнаты. Третий из сопровождающих старика наклонился и открыл его, затем по знаку, данному Дуком, поклонился и удалился с остальными, оставив старого вождя наедине с хозяевами.
Дук подозвал к себе Эолу, вынул из короба тонкий золотой обруч, в который был вделан прекрасный изумруд, и надел его на голову молодой женщины.
– Это все твоей жене, – Дук показал рукой на раскрытый ящик. – Там всякая мелочь и одежда.
Эола вскрикнула от восторга и, взяв что-то из ящика, скрылась за перегородкой. Через несколько минут она появилась снова. На ней была новая туника из тонкой белоснежной шерстяной ткани, перевязь на правом плече которой скреплялась золотой брошью, усеянной мелкими алмазами, в ушах были изумрудные серьги, а голову венчала уже знакомая диадема.
Сергей с восторгом смотрел на свою жену. Крупный зелёный камень изумительно шёл к её тёмным волосам, создавая непередаваемую гармонию красоты и изящества. «Воистину, – подумал он, – красота женщины, подобно драгоценному камню, требует для себя соответствующей оправы». Он взглянул на Дука. Тот тоже залюбовался Эолой:
– Прекрасны дочери моего народа, – с гордостью произнёс старый вождь. – Они – вершина того, что создала природа нашей планеты. Мы, мужчины, только пьедестал её и созданы для того, чтобы служить ей опорой.
– Ты знаешь, – он знаком отпустил Эолу, которой явно не терпелось выйти в новом наряде из дому, – мне кажется, что цивилизация только тогда истинна и только тогда оправдывает себя, если она служит женщине!
– Возможно, ты и прав, отец, я как-то не задумывался над этим…
– А ты задумайся! Ведь для чего живём мы и живёт все живое? Для того, чтобы дать росток новой жизни в её бесконечном обновлении. Женщина – это то поле, которое растит и пестует этот росток жизни. Она – хранительница жизни и её конечный смысл!
– А разум? Ведь смысл развития – это развитие разума, приводящего человека к господству над природой!
– Разум мёртв, если не служит жизни! Только единство разума с красотою вечного обновления жизни – достойная цель развития. И не господство над природой, а взаимопонимание разума и природы – его величайшая цель. Разум, если он разум, не может быть враждебен природе, ибо он только часть её, а часть не может отрицать целое, ибо, отрицая целое, часть отрицает и саму себя. Потеряв это единение, разум будет вечно метаться в океане времени в поисках счастья, но не найдёт его в своём бесконечном, бесплодном беге. Он, словно лишённое солнца растение, вытянется и приобретёт уродливую форму, являя собой воплощение боли и ужаса смерти.
Дук замолчал и вопросительно посмотрел на Сергея. Тот тоже молчал, обдумывая услышанное, сердцем и разумом чувствуя правоту мудрого старца. Дук улыбнулся, и его улыбка была удивительно светлой и доброй, так же как его глаза, ещё не потерявшие синеву молодости.
Удивительный прилив сыновьей нежности почувствовал Сергей к этому старику, которого он знал всего лишь неделю, но ему казалось, что знает его всю жизнь и всю эту жизнь старый Дук был рядом с ним, был его отцом и наставником. Дук угадывал его чувства, и это, было видно, доставляло ему большую радость.
– Сын мой, – наконец проникновенно произнёс он. – Уезжая, я принёс тебе дары. Это необычные дары. Отныне они всегда будут с тобой, и где бы ты ни был, они будут напоминать тебе старого Дука. Но надо, чтобы ты захотел их принять!
Сергей удивлённо посмотрел на него.
– Сейчас я тебе объясню. Твой мозг, я его хорошо изучил за это время, содержит в себе в заторможенном состоянии то, что у нас развито с самого рождения. Очевидно, наши народы имели общие корни развития разума, но вы пошли по одной дороге развития, а мы по другой. Может быть, наши дороги когда-нибудь сойдутся. Я разбужу эти спящие в твоём мозгу центры, и ты сможешь чувствовать и видеть так же, как чувствуем и видим мы. Прошу тебя! Полностью расслабься и доверься мне! Ещё! Ещё! Ни о чем не думай… так… хорошо…
Голос Дука звучал как бы в отдалении. В глазах возникла голубая пелена, она сгущалась и пульсировала. Сергею казалось, что он парит в пространстве, где нет ни верха, ни низа, ни границ. Это пространство скручивалось в спираль, конец которой уходил и терялся в бесконечности. Вспышки, подобные молниям, пронизывали это пространство, разрывали его, обнажая чёрные провалы бесконечной бездны. Сознание было и отсутствовало. Его мозг, покинув тело, мчался в бесконечной Вселенной, обгоняя свет, расталкивая звёздные скопления. Затем наступила тьма и Ничто. В этом Ничто не было ни малейшего движения, ни пространства, ни времени…
– Ну вот и все! – услышал он спокойный голос Дука.
Сознание вернулось внезапно. Он открыл глаза и сразу же испуганно закрыл их, поражённый необычной яркостью окраски, чёткости и глубины зрительного восприятия.
– Не бойся. Открой глаза. Таким видим мир мы. И теперь таким будешь видеть его ты, – голос Дука звучал торжественно. – Ты будешь видеть скрытую природу вещей, познаешь истинную красоту мироздания!
Сергей снова открыл глаза. Неповторимая красота форм и гармонии красок обступила его со всех сторон, но в этой красоте одновременно не было навязчивости и броскости, как в картинах некоторых живописцев. Это была та спокойная красота, которая является вершиной её выражения и совершенства. Она входила внутрь его организма, сливалась с ним в единое целое, и он, как никогда раньше, почувствовал своё неразрывное единство с этим миром. Его собственное «Я» слилось с ним и расширилось до бесконечности, впитывая в себя этот прохладный вечерний воздух, тень окружающих отрогов гор, серебряный звон струящейся по камням реки и бесконечное небо, окрашенное лучами заходящего солнца.
Дук явно наслаждался восторгом Сергея. Он торжествующе смотрел на него, это был взгляд отца при виде успехов сына.
– Это ещё не все, – произнёс он довольным голосом. – Тебе теперь не понадобится переводчик, когда ты будешь допрашивать пленных пришельцев. Мысли их станут тебе слышны так же, как мои слова. Стены не будут служить преградой для твоего взора. Посмотри сюда, – он указал рукой на стену комнаты. – Что ты видишь?
– Стену!
– А теперь мысленно представь себе, что её нет.
Стена исчезла, и он увидел берег реки. На берегу стояла Эола в окружении подруг. Ошеломлённый Сергей отвёл глаза и снова посмотрел. Стена была на месте. Он вновь перенёс взор вглубь, и снова стена исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Раз ты здесь решил остаться, – обратился Дук к Сергею, – то разреши нам построить тебе другое жилище. А пока, – он обернулся к сопровождающим и сделал им знак рукой, – прими от меня этот небольшой подарок.
Двое элиан внесли небольшой деревянный, с искусной резьбой короб и поставили посреди комнаты. Третий из сопровождающих старика наклонился и открыл его, затем по знаку, данному Дуком, поклонился и удалился с остальными, оставив старого вождя наедине с хозяевами.
Дук подозвал к себе Эолу, вынул из короба тонкий золотой обруч, в который был вделан прекрасный изумруд, и надел его на голову молодой женщины.
– Это все твоей жене, – Дук показал рукой на раскрытый ящик. – Там всякая мелочь и одежда.
Эола вскрикнула от восторга и, взяв что-то из ящика, скрылась за перегородкой. Через несколько минут она появилась снова. На ней была новая туника из тонкой белоснежной шерстяной ткани, перевязь на правом плече которой скреплялась золотой брошью, усеянной мелкими алмазами, в ушах были изумрудные серьги, а голову венчала уже знакомая диадема.
Сергей с восторгом смотрел на свою жену. Крупный зелёный камень изумительно шёл к её тёмным волосам, создавая непередаваемую гармонию красоты и изящества. «Воистину, – подумал он, – красота женщины, подобно драгоценному камню, требует для себя соответствующей оправы». Он взглянул на Дука. Тот тоже залюбовался Эолой:
– Прекрасны дочери моего народа, – с гордостью произнёс старый вождь. – Они – вершина того, что создала природа нашей планеты. Мы, мужчины, только пьедестал её и созданы для того, чтобы служить ей опорой.
– Ты знаешь, – он знаком отпустил Эолу, которой явно не терпелось выйти в новом наряде из дому, – мне кажется, что цивилизация только тогда истинна и только тогда оправдывает себя, если она служит женщине!
– Возможно, ты и прав, отец, я как-то не задумывался над этим…
– А ты задумайся! Ведь для чего живём мы и живёт все живое? Для того, чтобы дать росток новой жизни в её бесконечном обновлении. Женщина – это то поле, которое растит и пестует этот росток жизни. Она – хранительница жизни и её конечный смысл!
– А разум? Ведь смысл развития – это развитие разума, приводящего человека к господству над природой!
– Разум мёртв, если не служит жизни! Только единство разума с красотою вечного обновления жизни – достойная цель развития. И не господство над природой, а взаимопонимание разума и природы – его величайшая цель. Разум, если он разум, не может быть враждебен природе, ибо он только часть её, а часть не может отрицать целое, ибо, отрицая целое, часть отрицает и саму себя. Потеряв это единение, разум будет вечно метаться в океане времени в поисках счастья, но не найдёт его в своём бесконечном, бесплодном беге. Он, словно лишённое солнца растение, вытянется и приобретёт уродливую форму, являя собой воплощение боли и ужаса смерти.
Дук замолчал и вопросительно посмотрел на Сергея. Тот тоже молчал, обдумывая услышанное, сердцем и разумом чувствуя правоту мудрого старца. Дук улыбнулся, и его улыбка была удивительно светлой и доброй, так же как его глаза, ещё не потерявшие синеву молодости.
Удивительный прилив сыновьей нежности почувствовал Сергей к этому старику, которого он знал всего лишь неделю, но ему казалось, что знает его всю жизнь и всю эту жизнь старый Дук был рядом с ним, был его отцом и наставником. Дук угадывал его чувства, и это, было видно, доставляло ему большую радость.
– Сын мой, – наконец проникновенно произнёс он. – Уезжая, я принёс тебе дары. Это необычные дары. Отныне они всегда будут с тобой, и где бы ты ни был, они будут напоминать тебе старого Дука. Но надо, чтобы ты захотел их принять!
Сергей удивлённо посмотрел на него.
– Сейчас я тебе объясню. Твой мозг, я его хорошо изучил за это время, содержит в себе в заторможенном состоянии то, что у нас развито с самого рождения. Очевидно, наши народы имели общие корни развития разума, но вы пошли по одной дороге развития, а мы по другой. Может быть, наши дороги когда-нибудь сойдутся. Я разбужу эти спящие в твоём мозгу центры, и ты сможешь чувствовать и видеть так же, как чувствуем и видим мы. Прошу тебя! Полностью расслабься и доверься мне! Ещё! Ещё! Ни о чем не думай… так… хорошо…
Голос Дука звучал как бы в отдалении. В глазах возникла голубая пелена, она сгущалась и пульсировала. Сергею казалось, что он парит в пространстве, где нет ни верха, ни низа, ни границ. Это пространство скручивалось в спираль, конец которой уходил и терялся в бесконечности. Вспышки, подобные молниям, пронизывали это пространство, разрывали его, обнажая чёрные провалы бесконечной бездны. Сознание было и отсутствовало. Его мозг, покинув тело, мчался в бесконечной Вселенной, обгоняя свет, расталкивая звёздные скопления. Затем наступила тьма и Ничто. В этом Ничто не было ни малейшего движения, ни пространства, ни времени…
– Ну вот и все! – услышал он спокойный голос Дука.
Сознание вернулось внезапно. Он открыл глаза и сразу же испуганно закрыл их, поражённый необычной яркостью окраски, чёткости и глубины зрительного восприятия.
– Не бойся. Открой глаза. Таким видим мир мы. И теперь таким будешь видеть его ты, – голос Дука звучал торжественно. – Ты будешь видеть скрытую природу вещей, познаешь истинную красоту мироздания!
Сергей снова открыл глаза. Неповторимая красота форм и гармонии красок обступила его со всех сторон, но в этой красоте одновременно не было навязчивости и броскости, как в картинах некоторых живописцев. Это была та спокойная красота, которая является вершиной её выражения и совершенства. Она входила внутрь его организма, сливалась с ним в единое целое, и он, как никогда раньше, почувствовал своё неразрывное единство с этим миром. Его собственное «Я» слилось с ним и расширилось до бесконечности, впитывая в себя этот прохладный вечерний воздух, тень окружающих отрогов гор, серебряный звон струящейся по камням реки и бесконечное небо, окрашенное лучами заходящего солнца.
Дук явно наслаждался восторгом Сергея. Он торжествующе смотрел на него, это был взгляд отца при виде успехов сына.
– Это ещё не все, – произнёс он довольным голосом. – Тебе теперь не понадобится переводчик, когда ты будешь допрашивать пленных пришельцев. Мысли их станут тебе слышны так же, как мои слова. Стены не будут служить преградой для твоего взора. Посмотри сюда, – он указал рукой на стену комнаты. – Что ты видишь?
– Стену!
– А теперь мысленно представь себе, что её нет.
Стена исчезла, и он увидел берег реки. На берегу стояла Эола в окружении подруг. Ошеломлённый Сергей отвёл глаза и снова посмотрел. Стена была на месте. Он вновь перенёс взор вглубь, и снова стена исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96