Тигр прижал уши и присел на задние лапы, приготовившись к прыжку. Его длинный хвост яростно бил по бокам. Ещё мгновение, и он взовьётся в прыжке. Сергей согнул левую руку, защищая грудь и горло, выхватил кинжал и приготовился к нападению. И тут вперёд вышла Стелла. Тигр сразу же перестал бить хвостом, как-то расслабился и, не обращая никакого внимания на Сергея, медленно подошёл к женщине и стал тереться мордой о её ноги. Стелла, запустив руку в шерсть ею загривка, весело засмеялась. Тут только Сергей обратил внимание, что кони, нисколько не испугавшись хищника, спокойно продолжали стоять за его спиной, не выявляя никаких признаков страха.
– Ни один зверь не причинит вреда женщине и тем, кто находится рядом.
– А мужчинам? – спросил Сергей, приходя в себя от изумления.
– Это привилегия женщин. Мужчине, если он один, не поздоровится.
– Выходит, что женщина всегда в полной безопасности?
– Да, ни зверь, ни мужчина не может угрожать женщине. Женщина может пройти всю планету, не подвергаясь нигде никакой опасности. Эту безопасность и эту силу мы наследуем от своих матерей и передаём дочерям. Это наш мир, и мы его хозяйки. Мы создали его законы, и мы управляем им. Мы, женщины!
– Так у вас матриархат?
– Что такое матриархат?
Сергей объяснил, как мог.
– Фу, какая гадость! – поморщилась Стелла. – Никогда больше мне об этом не рассказывай! Мне просто не верится, что вы могли жить в таком разврате.
– Ты имеешь в виду групповой брак?
– Не только! При вашем матриархате женщина была просто добычей более сильного самца. Её желания никто не спрашивал, с её выбором никто не считался. Самое отвратительное насилие – это насилие над чувствами и телом женщины. Любая элианка предпочла бы смерть, чем жизнь с нелюбимым человеком. Как может женщина носить в своём теле ребёнка от мужчины, который не вызывает у неё ответных чувств, а ещё хуже – неизвестно от кого, как это было при вашем матриархате? Нет! Это отвратительно! Грязно! Хорошо хоть, что это имело место сотни тысяч лет назад! За это время ваш народ успел уже очиститься от этой грязи.
Сергей промолчал о том, что и сейчас на Земле сплошь и рядом бывают случаи, когда не только супруг, но и сама женщина толком не знают, кто является отцом их ребёнка. Действительно, скотство, подумал он. Может быть, женщины мстят нам, мужчинам, за то, что мы безраздельно присвоили себе право выбора? Разве не имеет раб право обманывать своего господина? Сергей хорошо знал историю, хотя она не была его профессией. Просто он иногда читал исторические труды с таким же интересом и с такой же лёгкостью, как и художественные произведения. Ему было известно, что даже в гаремах восточных владык, охраняемых сонмом евнухов, женщина ухитрялась наставить рога своему повелителю. Её не пугала страшная казнь в мешке с негашёной известью. И чем больше мужчина стремился властвовать, тем чаще ему приходилось носить на голове украшения. Все революции, вместе взятые, не сменили столько династий, сколько сменила их женщина. Династия Романовых в России, трехсотлетие которой справлялось перед первой революцией, фактически закончилась на третьем её представителе. Великий преобразователь России Пётр I уже не был Романовым. Династия Бурбонов во Франции закончилась её основателем Генрихом IV, на смену которому пришёл жалкий отпрыск итальянского проходимца Манчини.
– Вот видишь! – услышал он голос жены. – Если вы, мужчины, хотите быть уверенными, что дети, которых мы принесём вам, – ваши дети, вы должны предоставить нам право выбора отца ребёнка. Тогда все станет на свои места.
Сергей вздрогнул. Он все не мог свыкнуться с тем, что мысли человека на этой странной планете не являются его безраздельной собственностью. И хотя элиане не злоупотребляли своими возможностями, в этом отношении у него каждый раз возникало чувство раздражения.
Ему было это так же неприятно, как было бы неприятно человеку, в рот которому любой посторонний мог засунуть палец. Это возмущало и вызывало чувство брезгливости.
– Прости, – мягко сказала Стелла, – я больше не буду.
– Да ничего… Я все ещё не могу привыкнуть…
Было и другое, что поначалу смутило его, заставило почувствовать некоторую неполноценность. Потом он привык и старался не думать об этом, принимая как должное или, вернее, подчиняясь неотвратимости, которой он ничего не мог противопоставить.
Это произошло на следующий день после памятной битвы в горах. Когда он со своим отрядом утром следующего дня спустился с гор в долину, жители окрестных селений, зная уже о происшедших событиях, устроили Сергею и его бойцам торжественную встречу. По дороге, усыпанной цветами, его провели к дому Дука. Дук со слезами на, глазах встретил его на крыльце дома.
– Сын мой! Сын мой! – повторял он, не находя других слов, протягивая руки для объятия.
Сергей с радостью обнял старика под ликующие крики толпы элиан, заполнивших широкий двор. Не выпуская из объятий, Дук повёл Сергея в дом. И здесь он увидел Стеллу. Он без труда узнал в ней лесную незнакомку. И вдруг… С ним случилось нечто такое, что заставило забыть обо всем на свете. Все, кроме стоящей в двух шагах от него девушки, потеряло реальность и значение. Куда-то в небытие ушла родная Земля, Ольга, дети, трагически погибшая Эола… События предыдущего дня стали далёкими, как будто они произошли много лет назад с кем-то другим, не было ни свистунов, ни их победителей… Реально существовала только она одна. Её одну он искал всю жизнь, и в ней одной-единственной был весь смысл его жизни. Вся остальная жизнь была только прелюдией к этой встрече.
Потом, спустя много времени, когда Стелла уже ждала ребёнка, он из разговора с Дуком узнал, что такие же чувства испытывает каждый элианин, когда полюбившая женщина выбирает его своим мужем.
– Вот почему сыновья нашего народа не могут противиться его дочерям, – пояснил Дук. – Чувства женщины, усиленные во много раз её биополем, передаются мужчине, и он не в силах противиться выбору. Они делают с нами что хотят, – засмеялся он, – но мы этому не противимся, да и не смогли бы… Биополе женщины превосходит биополе мужчины во много раз. Они властвуют над нами, но притворяются, что подчиняются нам. Если жена захочет уйти к другому, она сделает так, что муж расстанется с ней без всякого сожаления. Мы все это знаем, но что мы можем сделать?! Женщина позволяет себя любить до тех пор, пока любит сама. А сколько это будет продолжаться, никто не знает, часто всю жизнь, а иногда и быстро кончается. Зато наши жены никогда не изменяют своим мужьям.
– Выходит, в отношениях с женщиной мужчина совсем лишён свободы выбора?
– А кому от этого плохо? У нас нет неразделённой любви, зависти, ревности, нет связанных с этими чувствами трагедий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Ни один зверь не причинит вреда женщине и тем, кто находится рядом.
– А мужчинам? – спросил Сергей, приходя в себя от изумления.
– Это привилегия женщин. Мужчине, если он один, не поздоровится.
– Выходит, что женщина всегда в полной безопасности?
– Да, ни зверь, ни мужчина не может угрожать женщине. Женщина может пройти всю планету, не подвергаясь нигде никакой опасности. Эту безопасность и эту силу мы наследуем от своих матерей и передаём дочерям. Это наш мир, и мы его хозяйки. Мы создали его законы, и мы управляем им. Мы, женщины!
– Так у вас матриархат?
– Что такое матриархат?
Сергей объяснил, как мог.
– Фу, какая гадость! – поморщилась Стелла. – Никогда больше мне об этом не рассказывай! Мне просто не верится, что вы могли жить в таком разврате.
– Ты имеешь в виду групповой брак?
– Не только! При вашем матриархате женщина была просто добычей более сильного самца. Её желания никто не спрашивал, с её выбором никто не считался. Самое отвратительное насилие – это насилие над чувствами и телом женщины. Любая элианка предпочла бы смерть, чем жизнь с нелюбимым человеком. Как может женщина носить в своём теле ребёнка от мужчины, который не вызывает у неё ответных чувств, а ещё хуже – неизвестно от кого, как это было при вашем матриархате? Нет! Это отвратительно! Грязно! Хорошо хоть, что это имело место сотни тысяч лет назад! За это время ваш народ успел уже очиститься от этой грязи.
Сергей промолчал о том, что и сейчас на Земле сплошь и рядом бывают случаи, когда не только супруг, но и сама женщина толком не знают, кто является отцом их ребёнка. Действительно, скотство, подумал он. Может быть, женщины мстят нам, мужчинам, за то, что мы безраздельно присвоили себе право выбора? Разве не имеет раб право обманывать своего господина? Сергей хорошо знал историю, хотя она не была его профессией. Просто он иногда читал исторические труды с таким же интересом и с такой же лёгкостью, как и художественные произведения. Ему было известно, что даже в гаремах восточных владык, охраняемых сонмом евнухов, женщина ухитрялась наставить рога своему повелителю. Её не пугала страшная казнь в мешке с негашёной известью. И чем больше мужчина стремился властвовать, тем чаще ему приходилось носить на голове украшения. Все революции, вместе взятые, не сменили столько династий, сколько сменила их женщина. Династия Романовых в России, трехсотлетие которой справлялось перед первой революцией, фактически закончилась на третьем её представителе. Великий преобразователь России Пётр I уже не был Романовым. Династия Бурбонов во Франции закончилась её основателем Генрихом IV, на смену которому пришёл жалкий отпрыск итальянского проходимца Манчини.
– Вот видишь! – услышал он голос жены. – Если вы, мужчины, хотите быть уверенными, что дети, которых мы принесём вам, – ваши дети, вы должны предоставить нам право выбора отца ребёнка. Тогда все станет на свои места.
Сергей вздрогнул. Он все не мог свыкнуться с тем, что мысли человека на этой странной планете не являются его безраздельной собственностью. И хотя элиане не злоупотребляли своими возможностями, в этом отношении у него каждый раз возникало чувство раздражения.
Ему было это так же неприятно, как было бы неприятно человеку, в рот которому любой посторонний мог засунуть палец. Это возмущало и вызывало чувство брезгливости.
– Прости, – мягко сказала Стелла, – я больше не буду.
– Да ничего… Я все ещё не могу привыкнуть…
Было и другое, что поначалу смутило его, заставило почувствовать некоторую неполноценность. Потом он привык и старался не думать об этом, принимая как должное или, вернее, подчиняясь неотвратимости, которой он ничего не мог противопоставить.
Это произошло на следующий день после памятной битвы в горах. Когда он со своим отрядом утром следующего дня спустился с гор в долину, жители окрестных селений, зная уже о происшедших событиях, устроили Сергею и его бойцам торжественную встречу. По дороге, усыпанной цветами, его провели к дому Дука. Дук со слезами на, глазах встретил его на крыльце дома.
– Сын мой! Сын мой! – повторял он, не находя других слов, протягивая руки для объятия.
Сергей с радостью обнял старика под ликующие крики толпы элиан, заполнивших широкий двор. Не выпуская из объятий, Дук повёл Сергея в дом. И здесь он увидел Стеллу. Он без труда узнал в ней лесную незнакомку. И вдруг… С ним случилось нечто такое, что заставило забыть обо всем на свете. Все, кроме стоящей в двух шагах от него девушки, потеряло реальность и значение. Куда-то в небытие ушла родная Земля, Ольга, дети, трагически погибшая Эола… События предыдущего дня стали далёкими, как будто они произошли много лет назад с кем-то другим, не было ни свистунов, ни их победителей… Реально существовала только она одна. Её одну он искал всю жизнь, и в ней одной-единственной был весь смысл его жизни. Вся остальная жизнь была только прелюдией к этой встрече.
Потом, спустя много времени, когда Стелла уже ждала ребёнка, он из разговора с Дуком узнал, что такие же чувства испытывает каждый элианин, когда полюбившая женщина выбирает его своим мужем.
– Вот почему сыновья нашего народа не могут противиться его дочерям, – пояснил Дук. – Чувства женщины, усиленные во много раз её биополем, передаются мужчине, и он не в силах противиться выбору. Они делают с нами что хотят, – засмеялся он, – но мы этому не противимся, да и не смогли бы… Биополе женщины превосходит биополе мужчины во много раз. Они властвуют над нами, но притворяются, что подчиняются нам. Если жена захочет уйти к другому, она сделает так, что муж расстанется с ней без всякого сожаления. Мы все это знаем, но что мы можем сделать?! Женщина позволяет себя любить до тех пор, пока любит сама. А сколько это будет продолжаться, никто не знает, часто всю жизнь, а иногда и быстро кончается. Зато наши жены никогда не изменяют своим мужьям.
– Выходит, в отношениях с женщиной мужчина совсем лишён свободы выбора?
– А кому от этого плохо? У нас нет неразделённой любви, зависти, ревности, нет связанных с этими чувствами трагедий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96