335 Ты способна свести в поединке любящих братьев,
Дом наполнить враждой и бедой, чтобы в нем погребальный
Факел не гас, ты сотни имен принимаешь и сотни
Способов знаешь губить. Так найди в душе своей щедрой
Средство разрушить союз и посеять преступную распрю,
340 Пусть возжаждут войны и тотчас же схватят оружье".
В тот же миг Аллекто, напоенная ядом Горгоны,
В Лаций летит, в крутоверхий чертог владыки Лаврента,
Там садится она у дверей молчаливых Аматы.
Тевкров нежданный приход и брак отвергнутый с Турном
345 Сердце царице зажгли обидой женской и гневом.
Черную вырвав змею из волос, богиня метнула
Гада царице на грудь и под платьем скрыла у сердца,
Чтобы, беснуясь, она весь дом возмутила безумьем.
Гад под одеждой скользит, по гладкой груди извиваясь,
350 Тела касаясь едва, исступленной Амате не виден;
Буйное сердце ее наполняет он злобой змеиной,
То повисает у ней золотым ожерельем на шее,
То, как венец, обвивает чело, то по телу блуждает.
В душу покуда ее проникала первая порча,
355 Влажный яд, разгораясь в крови, мутил ее чувства,
Но не пылало еще пожаром пагубным сердце, –
Речь, привычную всем матерям, повела она кротко,
Стала оплакивать дочь и с фригийцем брак ненавистный:
"Дочь неужели отдашь ты, отец, изгнанникам-тевкрам?
360 Значит, не жалко тебе ни себя, ни Лавинии? Значит,
Ты не жалеешь и мать, от которой с первым порывом
Ветра разбойник умчит за моря широкие деву?
Разве не так же проник пастух фригийский к спартанцу,
Чтобы Елену с собой увести к троянским твердыням?
365 Где же верность твоя? Где забота о близких былая?
Где обещанья, что ты давал племяннику Турну?
Если латиняне взять должны чужеземного зятя,
Если незыблемо то, что родителем велено Фавном, –
Все, что жезлу твоему неподвластны, земли чужими
370 Я почитаю, – и нам о том же боги вещали.
Вспомни и Турна род: он возник в далеких Микенах,
Инах там и Акрисий ему положили начало".
Тщетно к Латину она подступалась с такими речами:
Старец стоял на своем. Между тем все глубже и глубже
375 Яд змеи проникал, разливался по жилам царицы,
Бредом рассудок ее помутив, – и вот по Лавренту
Стала метаться она, одержимая бешенством буйным.
Так от ударов бича кубарь бежит и кружится,
Если дети его на дворе запускают просторном;
380 Букс, гонимый ремнем, по дуге широкой несется,
И, позабыв за игрой обо всем, глядит и дивится
Дружно проворству его толпа простодушных мальчишек,
Пуще стараясь взбодрить кубарь ударами. Так же
Средь разъяренной толпы по Лавренту носилась Амата.
385 Вот, менадой себя возомнив, летит она в дебри,
Бешенство все тяжелей, тяжелей беззаконье вершится:
Дочь увлекает она и в лесистых горах укрывает,
Чтобы у тевкров отнять невесту и свадьбу расстроить.
"Вакх, эвоэ! только ты, – голосит она, – девы достоин!
390 Тирс для тебя лишь взяла, в хоровод для тебя лишь вступила,
Лишь для тебя растила она священные кудри!"
Мчится Молва и сердца матерей зажигает безумьем,
То же неистовство их в убежища новые гонит.
Все покидают дома, распускают по ветру косы,
395 Полнят чуткий эфир переливами воплей протяжных,
Копья из лоз в руках, на плечах – звериные шкуры.
Мать несется меж них с горящей веткой смолистой.
Брачные песни поет, величая Лавинию с Турном;
Кровью налившийся взгляд блуждает; вдруг восклицает
400 Голосом хриплым она: "Ио, латинские жены!
Если, как прежде, жива любовь к несчастной Амате
В преданных ваших сердцах, если прав материнских лишиться
Горько вам – рвите с волос повязки, оргию правьте
Вместе со мной!" Так по чащам лесным, где лишь звери таились,
405 Гонит ее Аллекто и вакхическим жалит стрекалом.
Видит богиня: сильны порывы первые буйства,
Рухнули замыслы все царя, и дом его рухнул.
Мрачная, тотчас она на черных крыльях взлетает,
Быстрый Нот ее мчит к безрассудному рутулу в город
410 (Был аргосцами он и беглянкой Данаей основан, –
Так преданье гласит, – и назвали предки то место
Ардеей; ныне оно сохраняет гордое имя,
Но не величье свое). Здесь Турн в чертоге высоком
Сон отрадный вкушал во мраке ночи беззвездной.
415 Образ пугающий свой изменить Аллекто поспешила:
Злобное скрыла лицо под обличьем дряхлой старухи,
Гнусный изрезала лоб морщинами, в кудри седые
Ветку оливы вплела и стянула их туго повязкой.
Так превратилась она в Калибу, жрицу Юноны,
420 И предстала во сне перед взором Турна, промолвив:
"Стерпишь ли, Турн, чтоб труды твои все понапрасну пропали,
Чтобы твой жезл перешел так легко к пришельцам дарданским?
Царь невесту тебе с приданым, купленным кровью,
Дать не желает: ему иноземный нужен наследник!
425 Что ж, на посмешище всем истребляй тирренские рати,
Даром иди хоть на смерть, покой охраняя латинян.
Мирный сон твой смутить и все сказать тебе прямо
Дочь Сатурна сама всемогущая мне приказала.
Так не замедли призвать италийцев юных к оружью,
430 Радостно в бой их веди на вождей фригийских, разбивших
Стан у прекрасной реки, и сожги корабли расписные!
Мощная воля богов такова. И если невесту
Царь Латин не отдаст и своих обещаний не сдержит, –
Пусть узнает и он, каково оружие Турна".
435 Юноша жрице в ответ с улыбкой насмешливой молвил:
"Нет, заблуждаешься ты, если думаешь, что не достигла
Слуха нашего весть о заплывших в Тибр чужеземцах.
Мнимыми страхами нас не пугай. Меня не забудет
Вышних царица богов!
440 К правде бывает слепа побежденная немощью старость,
Вот и терзает она тебя напрасной тревогой,
Вещую страхом пустым средь раздоров царских морочит.
Мать! Забота твоя – изваянья богов и святыни,
Битвы и мир предоставь мужам, что сражаются в битвах".
445 Гневом от этих слов загорелось фурии сердце.
Речь свою Турн оборвал, внезапной дрожью охвачен,
Взор застыл у него: зашипели эринии змеи,
Страшный лик открылся пред ним, и очи, блуждая,
Пламенем злобным зажглись. В замешательстве вновь порывался
450 Турн говорить, но, грозя, поднялись на челе у богини
Гады, и, щелкнув бичом, Аллекто его оттолкнула.
"Вот я, – вскричала, – кого побежденная немощью старость,
К правде слепая, средь битв морочит ужасом тщетным!
Видишь меня? Я пришла из приюта сестер ненавистных,
455 Битвы и смерть – забота моя!"
В бешенстве вымолвив так, горящий пламенем черным
Факел метнула она и вонзила юноше в сердце.
Ужас тяжкий прервал героя сон беспокойный,
Пот все тело ему омыл холодной волною.
460 С криком ищет он меч в изголовье, ищет по дому,
Страстью к войне ослеплен и преступной жаждой сражений,
Буйствует, гневом гоним, – так порой, когда с треском пылает
Хворост и медный котел окружает шумное пламя,
В нем начинает бурлить огнем нагретая влага,
465 Пенится, словно поток, и дымится, и плещет, как будто
Тесно ей стало в котле, и клубами пара взлетает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99