Скорее это было вложение средств, инвестирование. Я знал, что деньги оно принесет не скоро, но я также был уверен, что оно принесет хорошую прибыль. Именно поэтому вся эта операция представляла собой консервативное вложение денег, то есть скорее что-то вроде банковской операции, чем ход в азартной игре.
Я начал закупать кофе зимой 1917 года. И купил я его довольно много. Но рынок на это никак не отреагировал. Он как был, так и остался совершенно пассивным, а цена, вопреки моим ожиданиям, оставалась неизменной. В результате я в течение девяти месяцев оказался нагруженным всем этим кофе, и, когда срок контрактов истек, я избавился от всех опционов. Эта операция принесла мне очень большие убытки, но все-таки я был уверен, что верно понимаю суть рыночной ситуации. Я явно ошибся в выборе времени, но сохранил уверенность, что цена кофе должна будет вырасти, как и цены на все остальное, так что, как только я избавился от опционов на кофе, я опять приступил к закупкам. В этот раз я купил кофе втрое больше, чем в первый раз. И разумеется, на этот раз я покупал отсроченные опционы, с как можно более отдаленным сроком исполнения.
На этот раз я попал точнее. Как только я начал собирать свою утроенную линию, рынок пошел вверх. Все как будто внезапно поняли, что должно случиться на рынке кофе. Складывалось впечатление, что на сей раз мои вложения принесут чертовски привлекательный процент.
Контракты я покупал у производителей жареного кофе, преимущественно с немецкими именами и того же происхождения, а они закупали кофе в Бразилии и рассчитывали, что им удастся ввезти его в нашу страну. Но судов для перевозки этого кофе не было, и они попали в очень затруднительное положение: у них были завалы кофе там, а здесь им нечем было со мной рассчитываться.
И не нужно забывать, что в первый раз я стал скупать кофе, когда его цена была еще практически на довоенном уровне, а затем я почти год держал опционы и понес значительные убытки. Ошибки стоят денег. Правота приносит деньги. В этот раз я попал в самую точку: у меня было много кофе и я мог законно рассчитывать на громадный куш. Достаточно было цене немного вырасти, и я уже был бы с приличной прибылью, но на мне было несколько сот тысяч мешков. Я не очень люблю называть цифры, когда рассказываю о своих операциях, чтобы не подумали, что я хвастаю. В общем-то, я торговал, сообразуясь с собственными средствами, и всегда оставлял запас на всякий случай. В этом случае я также был достаточно осторожен. На покупку этих кофейных опционов я пошел так легко только потому, что вообще не мог себе представить, как на этой сделке можно проиграть. Условия были в мою пользу. Мне пришлось целый год выжидать, но сейчас я ожидал вознаграждения и за выдержку, и за догадливость. Прибыль была уже просто на подходе. Никакой хитрости тут не требовалось. Достаточно было не хлопать ушами.
Миллионы быстрой и надежной прибыли! Но я их так и не получил. И дело оказалось не в том, что я споткнулся на внезапном изменении условий. И рынок не развернулся в другую сторону. И потоки импортного кофе не хлынули в наши порты. Что же случилось? Невообразимое! О таком я никогда и не слышал, а значит, мне и в голову не могло прийти защищаться с этой стороны. К длинному списку спекулятивных рисков, о которых следует постоянно помнить, я добавил еще один пункт. Оказалось, что мужики, которые продавали мне кофе, зная, что запасов у них нет, и пытаясь вывернуться из ситуации, в которую продали сами себя, изобрели новый способ уйти от выполнения обязательств. Они бросились за помощью в Вашингтон – и получили ее!
Некоторые еще помнят, что правительство постоянно разрабатывало планы борьбы со спекуляцией предметами первой необходимости. Как все эти планы работали, тоже известно. Так вот, эти кофейные филантропы объявились в Комитете по контролю цен при Совете по оборонной промышленности и произнесли патриотическую речь в защиту американцев, пьющих кофе за завтраком. Кажется, это было на официальном заседании Комитета. Они заявили, что профессиональный и убежденный спекулянт, некто Ларри Ливингстон, подмял под себя, или почти подмял, запасы кофе в стране. Если не сорвать его спекулянтские планы, он воспользуется к своей выгоде условиями военного времени, и американскому народу придется платить бешеные цены за свой утренний кофе. Эти патриоты, продававшие мне целые транспорты кофе, не могли смириться с мыслью, что из-за нехватки грузовых судов более чем ста миллионам американцев придется платить дань бессовестным спекулянтам. Они представляют торговлю кофе, а не азартную игру на поставках, и они горят желанием помочь правительству в его борьбе против алчных спекулянтов.
Теперь я испытываю просто ужас перед теми, кто скулит и плачется, проиграв. Я не хочу сказать, что Комитет по ценам был занят бесполезной и глупой работой и что не нужно было бороться со спекуляциями и расточительностью. Но при этом считаю долгом заметить, что Комитет не вник по-настоящему в проблемы рынка кофе. Они установили границу повышения цен на кофе и установили срок для закрытия всех заключенных контрактов по кофе. Это решение означало, что кофейная биржа прекращает деятельность. Мне оставалось только продать свои контракты, что я и сделал. Миллионная прибыль, которую я уже считал своей, растаяла в воздухе. Я, как и все честные граждане, не одобряю тех, кто спекулирует предметами первой необходимости, но, когда Комитет по ценам принимал свое решение относительно кофе, цены всех остальных товаров составляли от двухсот пятидесяти до четырехсот процентов от довоенных цен, а цена на сырые кофейные зерна была фактически ниже, чем в предвоенные годы. Рост цены был неизбежен, и не из-за бессовестных спекулянтов, а из-за тающих запасов, причиной чего было сокращение импорта, а это было вызвано исключительно сокращением мирового тоннажа торгового флота, который страдал от нападений германских подлодок. Комитет во всем этом не стал разбираться.
Закрытие кофейной биржи было неразумным решением. Если бы Комитет по ценам не вмешался, цены, по уже отмеченным выше причинам, конечно, выросли бы, но это не имело бы никакого отношения к монополизации рынка кофе. Но возросшие цены, а им вовсе не обязательно было делаться чрезмерными, служили бы стимулом для увеличения импортных поставок. Мистер Бернард М.Барух говорил, что при установлении предельных цен Совет по оборонной промышленности должен учитывать этот фактор – стимулирование поставок и производства, и по этой причине некоторые жалобы на чрезмерную величину предельных цен были несправедливыми и необоснованными. Когда позднее кофейная биржа возобновила свою деятельность, кофе шел по двадцать три цента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Я начал закупать кофе зимой 1917 года. И купил я его довольно много. Но рынок на это никак не отреагировал. Он как был, так и остался совершенно пассивным, а цена, вопреки моим ожиданиям, оставалась неизменной. В результате я в течение девяти месяцев оказался нагруженным всем этим кофе, и, когда срок контрактов истек, я избавился от всех опционов. Эта операция принесла мне очень большие убытки, но все-таки я был уверен, что верно понимаю суть рыночной ситуации. Я явно ошибся в выборе времени, но сохранил уверенность, что цена кофе должна будет вырасти, как и цены на все остальное, так что, как только я избавился от опционов на кофе, я опять приступил к закупкам. В этот раз я купил кофе втрое больше, чем в первый раз. И разумеется, на этот раз я покупал отсроченные опционы, с как можно более отдаленным сроком исполнения.
На этот раз я попал точнее. Как только я начал собирать свою утроенную линию, рынок пошел вверх. Все как будто внезапно поняли, что должно случиться на рынке кофе. Складывалось впечатление, что на сей раз мои вложения принесут чертовски привлекательный процент.
Контракты я покупал у производителей жареного кофе, преимущественно с немецкими именами и того же происхождения, а они закупали кофе в Бразилии и рассчитывали, что им удастся ввезти его в нашу страну. Но судов для перевозки этого кофе не было, и они попали в очень затруднительное положение: у них были завалы кофе там, а здесь им нечем было со мной рассчитываться.
И не нужно забывать, что в первый раз я стал скупать кофе, когда его цена была еще практически на довоенном уровне, а затем я почти год держал опционы и понес значительные убытки. Ошибки стоят денег. Правота приносит деньги. В этот раз я попал в самую точку: у меня было много кофе и я мог законно рассчитывать на громадный куш. Достаточно было цене немного вырасти, и я уже был бы с приличной прибылью, но на мне было несколько сот тысяч мешков. Я не очень люблю называть цифры, когда рассказываю о своих операциях, чтобы не подумали, что я хвастаю. В общем-то, я торговал, сообразуясь с собственными средствами, и всегда оставлял запас на всякий случай. В этом случае я также был достаточно осторожен. На покупку этих кофейных опционов я пошел так легко только потому, что вообще не мог себе представить, как на этой сделке можно проиграть. Условия были в мою пользу. Мне пришлось целый год выжидать, но сейчас я ожидал вознаграждения и за выдержку, и за догадливость. Прибыль была уже просто на подходе. Никакой хитрости тут не требовалось. Достаточно было не хлопать ушами.
Миллионы быстрой и надежной прибыли! Но я их так и не получил. И дело оказалось не в том, что я споткнулся на внезапном изменении условий. И рынок не развернулся в другую сторону. И потоки импортного кофе не хлынули в наши порты. Что же случилось? Невообразимое! О таком я никогда и не слышал, а значит, мне и в голову не могло прийти защищаться с этой стороны. К длинному списку спекулятивных рисков, о которых следует постоянно помнить, я добавил еще один пункт. Оказалось, что мужики, которые продавали мне кофе, зная, что запасов у них нет, и пытаясь вывернуться из ситуации, в которую продали сами себя, изобрели новый способ уйти от выполнения обязательств. Они бросились за помощью в Вашингтон – и получили ее!
Некоторые еще помнят, что правительство постоянно разрабатывало планы борьбы со спекуляцией предметами первой необходимости. Как все эти планы работали, тоже известно. Так вот, эти кофейные филантропы объявились в Комитете по контролю цен при Совете по оборонной промышленности и произнесли патриотическую речь в защиту американцев, пьющих кофе за завтраком. Кажется, это было на официальном заседании Комитета. Они заявили, что профессиональный и убежденный спекулянт, некто Ларри Ливингстон, подмял под себя, или почти подмял, запасы кофе в стране. Если не сорвать его спекулянтские планы, он воспользуется к своей выгоде условиями военного времени, и американскому народу придется платить бешеные цены за свой утренний кофе. Эти патриоты, продававшие мне целые транспорты кофе, не могли смириться с мыслью, что из-за нехватки грузовых судов более чем ста миллионам американцев придется платить дань бессовестным спекулянтам. Они представляют торговлю кофе, а не азартную игру на поставках, и они горят желанием помочь правительству в его борьбе против алчных спекулянтов.
Теперь я испытываю просто ужас перед теми, кто скулит и плачется, проиграв. Я не хочу сказать, что Комитет по ценам был занят бесполезной и глупой работой и что не нужно было бороться со спекуляциями и расточительностью. Но при этом считаю долгом заметить, что Комитет не вник по-настоящему в проблемы рынка кофе. Они установили границу повышения цен на кофе и установили срок для закрытия всех заключенных контрактов по кофе. Это решение означало, что кофейная биржа прекращает деятельность. Мне оставалось только продать свои контракты, что я и сделал. Миллионная прибыль, которую я уже считал своей, растаяла в воздухе. Я, как и все честные граждане, не одобряю тех, кто спекулирует предметами первой необходимости, но, когда Комитет по ценам принимал свое решение относительно кофе, цены всех остальных товаров составляли от двухсот пятидесяти до четырехсот процентов от довоенных цен, а цена на сырые кофейные зерна была фактически ниже, чем в предвоенные годы. Рост цены был неизбежен, и не из-за бессовестных спекулянтов, а из-за тающих запасов, причиной чего было сокращение импорта, а это было вызвано исключительно сокращением мирового тоннажа торгового флота, который страдал от нападений германских подлодок. Комитет во всем этом не стал разбираться.
Закрытие кофейной биржи было неразумным решением. Если бы Комитет по ценам не вмешался, цены, по уже отмеченным выше причинам, конечно, выросли бы, но это не имело бы никакого отношения к монополизации рынка кофе. Но возросшие цены, а им вовсе не обязательно было делаться чрезмерными, служили бы стимулом для увеличения импортных поставок. Мистер Бернард М.Барух говорил, что при установлении предельных цен Совет по оборонной промышленности должен учитывать этот фактор – стимулирование поставок и производства, и по этой причине некоторые жалобы на чрезмерную величину предельных цен были несправедливыми и необоснованными. Когда позднее кофейная биржа возобновила свою деятельность, кофе шел по двадцать три цента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90