А вот в некоторых диалектах белорусского — самое реальное. Читатель Григорьев из Гродно сообщает, что кое-где в Белоруссии школьники надписывают свои работы так: «Контрольная Лиды Панфилаунай», «Диктовка Янка Иванавага».).
Что же до краткой формы, оканчивающейся на «-ов», «-ова» (а также на «-ин», «-ина»), то она играет у нас важнейшую роль при образовании фамилий, притом самых распространенных. Александров, Григорьев, Мартынов. Но ведь это фамилии-отчества: «Александров» значит, по сути дела, «сын Александра» и «Федоров» — «сын Федора». Мы знаем больше: даже «Волков» может обозначать «сын человека, по имени Волк», мы уже сталкивались с такими фамилиями. Да, да, это тоже отчества, только не вполне обычные, «засекреченные»!
И, наконец, — третий способ называния сына именем отца. Вместо того чтобы сложно рассказывать: этот Юра есть сын некоего Андрея, мы можем применить самый обыкновенный «-вич». Мы скажем просто: он Юрий Андреевич, — и дело будет сделано; мы добились своего, не употребив ни слова «сын», ни слова «отец». Вот это-то и есть самое настоящее русское отчество.
Однако если даже в нашем языке мы можем понятие «сын своего отца» выражать столькими различными способами, то что же можно ожидать, когда речь заходит о разных языках? Там таких приемов и способов уйма. Очень часто мы имеем дело с иноязычными отчествами и даже не подозреваем, что это они. Попробую показать вам это на примерах.
Распребешен Невпопадович
У греков было много имен, звучавших по-разному: Перикл, Одиссей, Приам; Гектор и Фемистокл, Сократ и Платон. Но среди этих имен выделяются имена одного типа, кончающиеся на «ид»: Леонид, Аристид, Эврипид, Фукидид.
Встречая ряд имен с одинаковым окончанием, мы, естественно, начинаем подозревать: что-то это окончание да значит; не понапрасну же оно так упорно повторяется. Обычно так и бывает.
Если рядом со Святославом мы видим и Ярослава, и Мечислава, и Вячеслава, и Владислава, можно сказать с уверенностью: это «-слав» имеет определенный смысл. Так оно и есть: «слав» значит «славный», «слава».
Находя во множестве немецких имен слог «-ольф» или «-вольф» (а иногда «-ульф» и «-вульф»: Руд-ольф, Ад-ольф, Вольф-ганг, Арн-ульф, Вульф-ила), мы быстро докапываемся до истины: эти «ольф», «ульф», «вольф» значат «волк», «волчий» (См. стр. 29.). Что же может означать в древнегреческих именах их окончание «-ид»?
Может быть, было бы не так уж легко узнать его значение, если бы оно дошло до нас только в самих личных именах. Но мы постоянно встречаем и его и некоторые другие, похожие на него окончания не в именах, а в словах, означающих ту или иную степень родства, отцов и детей, предков и потомков.
У царя Даная было пятьдесят злополучных дочерей. Каждая из них убила по приказу отца своего мужа тотчас после свадьбы. Несчастные дан аиды обречены были за это в царстве Плутона наполнять водою бездонную, страшную «бочку Данаид». Слово «данаиды» значит «данаевны», — «дочери Даная».
Дочь Тантала Ниоба так гордилась своими детьми, что разгневанные боги уничтожили все ее потомство. «Ниобиды» — дети Ниобы — до сих пор вдохновляют художников и поэтов своими страданиями.
Сыновей Геракла греки звали Гераклидами. Царь египетский Птолемей, сын Лага, известен в истории под именем Птолемея Лагида. Потомки Селевка, одного из военачальников великого Македонца, прославили в Азии династию Селевкидов. Теперь вам ясно, что означает греческий суффикс «ид»: он очень точно соответствует нашему «-вич»; «-ид»—значит: «сын», «дитя» такого-то.
Что же получается? Очевидно, в Древней Греции употреблялись и такие имена, которые сами в себе содержали уже признаки отчества: Лео-нидэс было именем спартанского героя, но значило-то оно не Лев, а Львович, сын Льва. Аристид — сын Ариста; Еврипид — сын Еврипа… Вообще говоря, довольно удобно: имя и отчество — в одном слове.
Допустим, такие своеобразные сочетания были. Но существовали ли в Греции также и «отчества» в нашем смысле; был ли там обычай не только звать сына его собственным именем, но и «величать» его еще именем отца?
Безусловно, был. В гомеровской «Илиаде» хитроумный Одиссей-Улисс, наряжая в караул своих воинов, строго-настрого приказывает им быть с каждым встречным учтивым, именовать любого грека по имени и отчеству.
Греческие историки сохранили нам рассказ о том, как уже не легендарный, а реальный воин, флотоводец Никон, разбитый возле Сиракуз, побуждая своих «капитанов» к сопротивлению, обращался к ним, чтобы пробудить в них гордость, тоже по именам-отчествам.
Больше всех своих героев старец Гомер уважает и любит сурового Ахилла; говоря о нем, он то и дело называет его «Ахиллеус Пелеидэс», «Ахилл Пелеевич»: ведь отцом грозы троянцев был старец Пелей.
Можно сказать даже больше: как мы, русские, делаем порою наше отчество из почетной добавки к имени самостоятельным и дружеским обращением, употребляя его само по себе, без самого имени — «Петрович», «Фомич», «Савельич», — так и эллины применяли свои отчества и в дружеской беседе, в самом простецком и фамильярном роде речи.
Языковед и журналист прошлого века Осип Сенковский, более известный под курьезным псевдонимом «барон Брамбеус», очень сердился на современных ему переводчиков, которые, переводя поэмы Гомера, оставляют без перевода имена и отчества его героев. Сенковский утверждал, что все эти непонятные для нас, «звучные» и торжественные обращения — Зевс Кронид, или Зевс Кронион, Агамемнон Атрид, Гектор Приамид— только сбивают русского читателя с толку. Читатель начинает считать Гомера напыщенным певцом шлемоблещуших воинов, тогда как на самом деле, по мнению Сенковского, он сочинял свои рапсодии в совершенно ином, ничуть не высокопарном духе.
«Греческое „идэс“, — настаивает Сенковский, — в точности равнозначно нашему „-вич“; точно так же их „-ион“ соответствует украинскому „отчеству“ „-енко“. И только искажает правду тот, кто пишет, будто Афина, дочь громовержца Зевса, называла его, в олимпийских беседах, торжественным „Кронид“. Она обращалась к нему совершенно запросто, примерно так:
«Ты посмотри-ка, мой Кроныч, на этих неистовых греков.
Что они делают там — обрати-ка вниманье, Кроненко!..»
«Именно так, — утверждает Сенковский, — в этом, далеко не торжественном, стиле должны были воспринимать такие речи слушатели Гомера: для них-то ведь „Кронид“, действительно, звучало, как для нас „Кро-ныч“ — „сын Кроноса, титана“; только и всего…»
Сенковский шел и дальше. Ему хотелось доказать, что Гомер писал вовсе не пышные героические картины; нет, он был-де большим шутником; он весело издевался над историей давних войн. Вы не верите этому? Да ведь стоит перевести на русский язык имена его самых прославленных героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Что же до краткой формы, оканчивающейся на «-ов», «-ова» (а также на «-ин», «-ина»), то она играет у нас важнейшую роль при образовании фамилий, притом самых распространенных. Александров, Григорьев, Мартынов. Но ведь это фамилии-отчества: «Александров» значит, по сути дела, «сын Александра» и «Федоров» — «сын Федора». Мы знаем больше: даже «Волков» может обозначать «сын человека, по имени Волк», мы уже сталкивались с такими фамилиями. Да, да, это тоже отчества, только не вполне обычные, «засекреченные»!
И, наконец, — третий способ называния сына именем отца. Вместо того чтобы сложно рассказывать: этот Юра есть сын некоего Андрея, мы можем применить самый обыкновенный «-вич». Мы скажем просто: он Юрий Андреевич, — и дело будет сделано; мы добились своего, не употребив ни слова «сын», ни слова «отец». Вот это-то и есть самое настоящее русское отчество.
Однако если даже в нашем языке мы можем понятие «сын своего отца» выражать столькими различными способами, то что же можно ожидать, когда речь заходит о разных языках? Там таких приемов и способов уйма. Очень часто мы имеем дело с иноязычными отчествами и даже не подозреваем, что это они. Попробую показать вам это на примерах.
Распребешен Невпопадович
У греков было много имен, звучавших по-разному: Перикл, Одиссей, Приам; Гектор и Фемистокл, Сократ и Платон. Но среди этих имен выделяются имена одного типа, кончающиеся на «ид»: Леонид, Аристид, Эврипид, Фукидид.
Встречая ряд имен с одинаковым окончанием, мы, естественно, начинаем подозревать: что-то это окончание да значит; не понапрасну же оно так упорно повторяется. Обычно так и бывает.
Если рядом со Святославом мы видим и Ярослава, и Мечислава, и Вячеслава, и Владислава, можно сказать с уверенностью: это «-слав» имеет определенный смысл. Так оно и есть: «слав» значит «славный», «слава».
Находя во множестве немецких имен слог «-ольф» или «-вольф» (а иногда «-ульф» и «-вульф»: Руд-ольф, Ад-ольф, Вольф-ганг, Арн-ульф, Вульф-ила), мы быстро докапываемся до истины: эти «ольф», «ульф», «вольф» значат «волк», «волчий» (См. стр. 29.). Что же может означать в древнегреческих именах их окончание «-ид»?
Может быть, было бы не так уж легко узнать его значение, если бы оно дошло до нас только в самих личных именах. Но мы постоянно встречаем и его и некоторые другие, похожие на него окончания не в именах, а в словах, означающих ту или иную степень родства, отцов и детей, предков и потомков.
У царя Даная было пятьдесят злополучных дочерей. Каждая из них убила по приказу отца своего мужа тотчас после свадьбы. Несчастные дан аиды обречены были за это в царстве Плутона наполнять водою бездонную, страшную «бочку Данаид». Слово «данаиды» значит «данаевны», — «дочери Даная».
Дочь Тантала Ниоба так гордилась своими детьми, что разгневанные боги уничтожили все ее потомство. «Ниобиды» — дети Ниобы — до сих пор вдохновляют художников и поэтов своими страданиями.
Сыновей Геракла греки звали Гераклидами. Царь египетский Птолемей, сын Лага, известен в истории под именем Птолемея Лагида. Потомки Селевка, одного из военачальников великого Македонца, прославили в Азии династию Селевкидов. Теперь вам ясно, что означает греческий суффикс «ид»: он очень точно соответствует нашему «-вич»; «-ид»—значит: «сын», «дитя» такого-то.
Что же получается? Очевидно, в Древней Греции употреблялись и такие имена, которые сами в себе содержали уже признаки отчества: Лео-нидэс было именем спартанского героя, но значило-то оно не Лев, а Львович, сын Льва. Аристид — сын Ариста; Еврипид — сын Еврипа… Вообще говоря, довольно удобно: имя и отчество — в одном слове.
Допустим, такие своеобразные сочетания были. Но существовали ли в Греции также и «отчества» в нашем смысле; был ли там обычай не только звать сына его собственным именем, но и «величать» его еще именем отца?
Безусловно, был. В гомеровской «Илиаде» хитроумный Одиссей-Улисс, наряжая в караул своих воинов, строго-настрого приказывает им быть с каждым встречным учтивым, именовать любого грека по имени и отчеству.
Греческие историки сохранили нам рассказ о том, как уже не легендарный, а реальный воин, флотоводец Никон, разбитый возле Сиракуз, побуждая своих «капитанов» к сопротивлению, обращался к ним, чтобы пробудить в них гордость, тоже по именам-отчествам.
Больше всех своих героев старец Гомер уважает и любит сурового Ахилла; говоря о нем, он то и дело называет его «Ахиллеус Пелеидэс», «Ахилл Пелеевич»: ведь отцом грозы троянцев был старец Пелей.
Можно сказать даже больше: как мы, русские, делаем порою наше отчество из почетной добавки к имени самостоятельным и дружеским обращением, употребляя его само по себе, без самого имени — «Петрович», «Фомич», «Савельич», — так и эллины применяли свои отчества и в дружеской беседе, в самом простецком и фамильярном роде речи.
Языковед и журналист прошлого века Осип Сенковский, более известный под курьезным псевдонимом «барон Брамбеус», очень сердился на современных ему переводчиков, которые, переводя поэмы Гомера, оставляют без перевода имена и отчества его героев. Сенковский утверждал, что все эти непонятные для нас, «звучные» и торжественные обращения — Зевс Кронид, или Зевс Кронион, Агамемнон Атрид, Гектор Приамид— только сбивают русского читателя с толку. Читатель начинает считать Гомера напыщенным певцом шлемоблещуших воинов, тогда как на самом деле, по мнению Сенковского, он сочинял свои рапсодии в совершенно ином, ничуть не высокопарном духе.
«Греческое „идэс“, — настаивает Сенковский, — в точности равнозначно нашему „-вич“; точно так же их „-ион“ соответствует украинскому „отчеству“ „-енко“. И только искажает правду тот, кто пишет, будто Афина, дочь громовержца Зевса, называла его, в олимпийских беседах, торжественным „Кронид“. Она обращалась к нему совершенно запросто, примерно так:
«Ты посмотри-ка, мой Кроныч, на этих неистовых греков.
Что они делают там — обрати-ка вниманье, Кроненко!..»
«Именно так, — утверждает Сенковский, — в этом, далеко не торжественном, стиле должны были воспринимать такие речи слушатели Гомера: для них-то ведь „Кронид“, действительно, звучало, как для нас „Кро-ныч“ — „сын Кроноса, титана“; только и всего…»
Сенковский шел и дальше. Ему хотелось доказать, что Гомер писал вовсе не пышные героические картины; нет, он был-де большим шутником; он весело издевался над историей давних войн. Вы не верите этому? Да ведь стоит перевести на русский язык имена его самых прославленных героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72