— Ты можешь подождать, если хочешь.
Увидев этот грандиозный дом, я заставил себя рассуждать разумно. Ну кто ты есть? Деревенский мужлан в потрепанной куртке из оленьей кожи, домотканых штанах, покрытых пылью множества дорог, и в стоптанных сапогах. Какое ты имел право даже говорить с такой фифой, как эта Марша? Придя к такому выводу, я уселся на валун около дороги, посыпанной гравием, и посмотрел на свою кобылу.
— Поторопись, — сказал я, — и роди жеребенка. Мы им покажем.
Услышав шаги, я поднял голову и увидел высокого мужчину, худощавого, но крепкого и сильного, который шел по дороге прямо ко мне. На загорелом лице резко выделялись седые усы, что делало его похожим на испанца. Никогда раньше мне не приходилось видеть таких живых черных глаз, как у него. Они мешали мне догадаться, сколько ему лет.
Заметив меня, человек нахмурился и остановился, как будто что-то во мне его насторожило.
— Ты ждешь кого-нибудь? — В его голосе звенел металл, как у офицеров.
— Я путешествую с Тинкером, — промямлил я. — Он пришел починить часы. Марша Декроу, она живет здесь, хотела, чтобы я вошел в дом через вход для слуг. Будь я проклят, если сделаю хоть шаг.
Тень улыбки скользнула по его губам, хотя линия рта оставалась жесткой. Он вытащил длинную черную сигару, отрезал конец и сунул ее меж зубов.
— Я Джонас Локлир, дядя Марши. Разделяю твои чувства.
И я назвал ему свое имя, а потом сам, не зная почему, рассказал и о кобыле, и о жеребенке, которого она носит, и немного о своих планах.
— Орландо Сэкетт… Твое имя мне кажется знакомым. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Я знал Сэкетта, который женился на девушке из семьи Курбишоу, родом из Каролины…
— Это мой отец, — ответил я.
— Да? А где же он сейчас?
Я поведал ему о том, как моя мать умерла, а отец ушел, оставив меня у Вилли Кэфри, и что с тех пор ничего не слышал о нем.
— Не верю, что он погиб, — заключил я, — или что Курбишоу убили его. Мне кажется, с таким человеком нелегко расправиться.
На лице Джонаса Локлира появилась кривая улыбка.
— Я должен сказать, что ты верно рассуждаешь. Фэлкона Сэкетта на самом деле нелегко убить.
— Вы точно знали его?
Удивлению моему не было конца, но потом до меня кое-что дошло, и я сразу перестал удивляться. Это же плантация Декроу. То самое место, о котором расспрашивал Тинкер! В конце концов он интересовался моряком.
— Я знал его хорошо. — Локлир вытащил сигару изо рта. — Когда-то мы были партнерами, если можно так сказать. — Он направился к двери. — Входите, мистер Сэкетт. Пожалуйста, входите.
— Меня здесь не ждут, — жестко ответил я.
Увидев, как изменилось выражение его лица, я понял, что передо мной человек вспыльчивого темперамента.
— Вы мой гость, — резко сказал он. — И я говорю, что рад вас видеть. Пожалуйста, входите!
Первой, кто попался мне на глаза, как только мы вошли в дом, была Марша Декроу.
— Дядя Джонас, этот мальчик вместе с Тинкером…
— Марша, мистер Сэкетт — мой гость. Не будешь ли ты так любезна сказать Питеру, что он останется с нами обедать? И Тинкер тоже.
Она собиралась что-то возразить, но дядя Джонас не дал ей произнести ни слова.
— Питеру нужно сказать сейчас, Марша.
Всякий, кто когда-либо слышал голос мистера Локлира, не сомневался, что он принадлежал человеку, который привык отдавать приказания и ожидать повиновения.
— Да, дядя.
Чопорно выпрямив спину, девушка послушно пошла Прочь, но негодование сквозило в каждом движении ее хрупкой фигурки. Я едва сдержал улыбку. Мое лицо осталось серьезным.
Локлир знаком предложил мне следовать за ним и повел внутрь дома. В тот момент, когда мы проходили через высокие двери, я подумал, что вошел в дом человека, совершенно не похожего на тех людей, которых я когда-либо встречал.
В маленьком холле, сразу же за дверью, на стене висел странный щит из толстых шкур и двух скрещенных стрел.
— Это щит зулусов из Южной Африки, — объяснил хозяин дома.
Огромная светлая, с высокими потолками комната, в которой мы оказались, была забита книгами. На столе стояла каменная голова, отлично изваянная и отполированная. Локлир заметил мой интерес и сказал:
— Это античная вещь из Ливии. Красиво, не правда ли?
— Да. Мне бы хотелось, чтобы Тинкер увидел это.
— Он любитель красивых вещей?
— Я подумал о мастерстве того, кто сотворил такую вещь. Тинкер своими руками может сделать все что угодно. Видели бы вы его ножи! Мы оба брились ими.
— Хорошая сталь. — Локлир потушил сигару. — Этот твой мастер, откуда он родом?
— Мы вместе жили в горах. Он мастерил разные вещи и торговал.
Умывшись в ванной, я взял щетку, стряхнул пыль с одежды и вернулся в библиотеку. Мистер Локлир сидел, держа в руках морскую карту. При моем появлении он положил ее, и она свернулась в трубочку, так что я ничего не мог увидеть.
Взяв из буфета бутылку, он налил два бокала вина. Один передал мне.
— Мадера, рекомендую. Вино, на котором выросла эта страна. Вашингтон пил мадеру и Джеферсон тоже. Каждый корабль из Африки, по приказу плантаторов, вместе с рабами вез и бочонки с вином.
Потом, когда мы сидели и пили, он спросил:
— Каковы ваши планы, мистер Сэкетт? Вы сказали, что направляетесь на Запад?
— В Калифорнию или еще куда-нибудь…
— Калифорния — прекрасное место. Однажды я хотел провести там время, но странные вещи случаются иногда с человеком, на самом деле странные. — Он кинул на меня пронзительный взгляд. — Итак, вы сын Фэлкона Сэкетта. Не так высок, как он, плечи — любой атлет позавидует. — Он снова отпил вина. — Отец когда-нибудь говорил с вами обо мне?
— Нет, сэр. Мой отец очень редко говорил о себе или о своих делах. Думаю, даже с моей матерью…
— Мудрый, очень мудрый человек. Кто не прожил такую жизнь, не сможет понять его. Твой отец не был покорным, умел противостоять обстоятельствам, и роскошь, располагающая к лени, не соблазнила его. — Джонас закурил еще одну сигару. — Тогда, значит, вам ничего неизвестно о Мексиканской войне? И о человеке, которому он помог скрыться в дюнах Падре-Айлэнда?
— Нет.
— А когда он ушел, оставил ли что-нибудь вам? Я имею в виду, вам лично?
— Ничего. Он сжал мне плечо и дал несколько советов. Боюсь, что след от его руки держался на теле дольше, чем его советы в моей голове.
Локлир улыбнулся, и вдруг где-то в доме тихо прозвенел колокольчик.
— Идемте, мистер Сэкетт, нас приглашают к обеду. — Он поднялся. — Считаю своим долгом заранее просить вас не обращать внимание на кажущееся или умышленное пренебрежение. Видите ли, — он помолчал, — вы в моем доме. И плантация моя. Все здесь принадлежит мне, но я долго отсутствовал, а когда вернулся, здоровье оказалось подорвано. Я положился на моего зятя, Франклина Декроу, а он попытался прибрать все к рукам. Он вовсе не обрадовался тому, что я вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Увидев этот грандиозный дом, я заставил себя рассуждать разумно. Ну кто ты есть? Деревенский мужлан в потрепанной куртке из оленьей кожи, домотканых штанах, покрытых пылью множества дорог, и в стоптанных сапогах. Какое ты имел право даже говорить с такой фифой, как эта Марша? Придя к такому выводу, я уселся на валун около дороги, посыпанной гравием, и посмотрел на свою кобылу.
— Поторопись, — сказал я, — и роди жеребенка. Мы им покажем.
Услышав шаги, я поднял голову и увидел высокого мужчину, худощавого, но крепкого и сильного, который шел по дороге прямо ко мне. На загорелом лице резко выделялись седые усы, что делало его похожим на испанца. Никогда раньше мне не приходилось видеть таких живых черных глаз, как у него. Они мешали мне догадаться, сколько ему лет.
Заметив меня, человек нахмурился и остановился, как будто что-то во мне его насторожило.
— Ты ждешь кого-нибудь? — В его голосе звенел металл, как у офицеров.
— Я путешествую с Тинкером, — промямлил я. — Он пришел починить часы. Марша Декроу, она живет здесь, хотела, чтобы я вошел в дом через вход для слуг. Будь я проклят, если сделаю хоть шаг.
Тень улыбки скользнула по его губам, хотя линия рта оставалась жесткой. Он вытащил длинную черную сигару, отрезал конец и сунул ее меж зубов.
— Я Джонас Локлир, дядя Марши. Разделяю твои чувства.
И я назвал ему свое имя, а потом сам, не зная почему, рассказал и о кобыле, и о жеребенке, которого она носит, и немного о своих планах.
— Орландо Сэкетт… Твое имя мне кажется знакомым. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Я знал Сэкетта, который женился на девушке из семьи Курбишоу, родом из Каролины…
— Это мой отец, — ответил я.
— Да? А где же он сейчас?
Я поведал ему о том, как моя мать умерла, а отец ушел, оставив меня у Вилли Кэфри, и что с тех пор ничего не слышал о нем.
— Не верю, что он погиб, — заключил я, — или что Курбишоу убили его. Мне кажется, с таким человеком нелегко расправиться.
На лице Джонаса Локлира появилась кривая улыбка.
— Я должен сказать, что ты верно рассуждаешь. Фэлкона Сэкетта на самом деле нелегко убить.
— Вы точно знали его?
Удивлению моему не было конца, но потом до меня кое-что дошло, и я сразу перестал удивляться. Это же плантация Декроу. То самое место, о котором расспрашивал Тинкер! В конце концов он интересовался моряком.
— Я знал его хорошо. — Локлир вытащил сигару изо рта. — Когда-то мы были партнерами, если можно так сказать. — Он направился к двери. — Входите, мистер Сэкетт. Пожалуйста, входите.
— Меня здесь не ждут, — жестко ответил я.
Увидев, как изменилось выражение его лица, я понял, что передо мной человек вспыльчивого темперамента.
— Вы мой гость, — резко сказал он. — И я говорю, что рад вас видеть. Пожалуйста, входите!
Первой, кто попался мне на глаза, как только мы вошли в дом, была Марша Декроу.
— Дядя Джонас, этот мальчик вместе с Тинкером…
— Марша, мистер Сэкетт — мой гость. Не будешь ли ты так любезна сказать Питеру, что он останется с нами обедать? И Тинкер тоже.
Она собиралась что-то возразить, но дядя Джонас не дал ей произнести ни слова.
— Питеру нужно сказать сейчас, Марша.
Всякий, кто когда-либо слышал голос мистера Локлира, не сомневался, что он принадлежал человеку, который привык отдавать приказания и ожидать повиновения.
— Да, дядя.
Чопорно выпрямив спину, девушка послушно пошла Прочь, но негодование сквозило в каждом движении ее хрупкой фигурки. Я едва сдержал улыбку. Мое лицо осталось серьезным.
Локлир знаком предложил мне следовать за ним и повел внутрь дома. В тот момент, когда мы проходили через высокие двери, я подумал, что вошел в дом человека, совершенно не похожего на тех людей, которых я когда-либо встречал.
В маленьком холле, сразу же за дверью, на стене висел странный щит из толстых шкур и двух скрещенных стрел.
— Это щит зулусов из Южной Африки, — объяснил хозяин дома.
Огромная светлая, с высокими потолками комната, в которой мы оказались, была забита книгами. На столе стояла каменная голова, отлично изваянная и отполированная. Локлир заметил мой интерес и сказал:
— Это античная вещь из Ливии. Красиво, не правда ли?
— Да. Мне бы хотелось, чтобы Тинкер увидел это.
— Он любитель красивых вещей?
— Я подумал о мастерстве того, кто сотворил такую вещь. Тинкер своими руками может сделать все что угодно. Видели бы вы его ножи! Мы оба брились ими.
— Хорошая сталь. — Локлир потушил сигару. — Этот твой мастер, откуда он родом?
— Мы вместе жили в горах. Он мастерил разные вещи и торговал.
Умывшись в ванной, я взял щетку, стряхнул пыль с одежды и вернулся в библиотеку. Мистер Локлир сидел, держа в руках морскую карту. При моем появлении он положил ее, и она свернулась в трубочку, так что я ничего не мог увидеть.
Взяв из буфета бутылку, он налил два бокала вина. Один передал мне.
— Мадера, рекомендую. Вино, на котором выросла эта страна. Вашингтон пил мадеру и Джеферсон тоже. Каждый корабль из Африки, по приказу плантаторов, вместе с рабами вез и бочонки с вином.
Потом, когда мы сидели и пили, он спросил:
— Каковы ваши планы, мистер Сэкетт? Вы сказали, что направляетесь на Запад?
— В Калифорнию или еще куда-нибудь…
— Калифорния — прекрасное место. Однажды я хотел провести там время, но странные вещи случаются иногда с человеком, на самом деле странные. — Он кинул на меня пронзительный взгляд. — Итак, вы сын Фэлкона Сэкетта. Не так высок, как он, плечи — любой атлет позавидует. — Он снова отпил вина. — Отец когда-нибудь говорил с вами обо мне?
— Нет, сэр. Мой отец очень редко говорил о себе или о своих делах. Думаю, даже с моей матерью…
— Мудрый, очень мудрый человек. Кто не прожил такую жизнь, не сможет понять его. Твой отец не был покорным, умел противостоять обстоятельствам, и роскошь, располагающая к лени, не соблазнила его. — Джонас закурил еще одну сигару. — Тогда, значит, вам ничего неизвестно о Мексиканской войне? И о человеке, которому он помог скрыться в дюнах Падре-Айлэнда?
— Нет.
— А когда он ушел, оставил ли что-нибудь вам? Я имею в виду, вам лично?
— Ничего. Он сжал мне плечо и дал несколько советов. Боюсь, что след от его руки держался на теле дольше, чем его советы в моей голове.
Локлир улыбнулся, и вдруг где-то в доме тихо прозвенел колокольчик.
— Идемте, мистер Сэкетт, нас приглашают к обеду. — Он поднялся. — Считаю своим долгом заранее просить вас не обращать внимание на кажущееся или умышленное пренебрежение. Видите ли, — он помолчал, — вы в моем доме. И плантация моя. Все здесь принадлежит мне, но я долго отсутствовал, а когда вернулся, здоровье оказалось подорвано. Я положился на моего зятя, Франклина Декроу, а он попытался прибрать все к рукам. Он вовсе не обрадовался тому, что я вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35