Он явно не хотел оставлять следов, но Чантри не снижал скорости. Белые царапины, оставленные на камне железными подковами, были достаточно четкими. Раз он потерял след, описал широкий круг и нашел его снова.
Присоединился другой след — отпечатки выглядят знакомо…
Вот они расходятся. Первый след более давний. Оставлен не раньше последнего дождя, но более давний.
И затем лошадь точно вознеслась на волшебном ковре — следы гнедого пропали!
Ни одной отметины, ни следа от копыт… вообще ничего.
Размашистый круг влево… другой вправо… ничего.
Чантри проехал по собственным следам назад, до точки, на которой потерял дорогу. Вот оно, здесь лошадь постояла, подвигалась немного, а потом делась непонятно куда.
Сойдя с седла, он стал у бока своей лошади, разглядывая землю. Прохладный ветер шевелил волосы надо лбом. Чантри откинул их назад и оглянулся в сторону города. До него недалеко, но отсюда не видать.
Пахнет пылью, истертой хвоей. Надо же умудриться втравить себя в такую историю.
Как это ему сказали? Если он начнет подбираться слишком близко, допрыгается, что его пристрелят. И что хуже всего, он и знать не будет, кто может в него стрелять.
Вдруг вспомнился Ким Бака. Вор, за которым он гонялся. С ворами, уводящими лошадей, по крайней мере, знаешь, что почем… И кстати. Что Бака вообще делал в здешних местах? Это не его территория.
Надо бы его спросить. И любопытно, и, возможно, лучше разберешься, как работают преступные мозги.
Чантри снова уставился в землю. Ну, и что тут все-таки произошло? Волшебных летающих ковров в восточном Колорадо в наше время не наблюдается. Чтобы лошади развеивались в воздухе, такого тоже не случалось.
Однако эта конкретная лошадь исчезла. Как?
С этого места она могла лишь уйти. Улететь с нею не могли, унести на руках — тоже. Нет полос, говорящих о том, что след заметали — очень прозрачная уловка, но иногда ее применяют.
Двигаться дальше не имело смысла. Бывает, что можно измучить себя, бегая взад-вперед, когда гораздо выгоднее оставаться на месте и думать. Вот и Чантри остановился и именно тогда сумел увидеть нитку. Нитка, не длиннее дюйма или двух, зацепилась за иголки опунции. От джутового мешка нитка. Что некоторые называют дерюгой. И все стало просто.
Ехавший на лошади слез с нее и обернул копыта мешковиной.
С такими штуками на ногах далеко не уйдешь. Не ушла и эта лошадь.
Через четверть мили Чантри обнаружил участок, где край сухого русла обвалился. Подъезжая на аппалузе поближе, он заметил выскользнувшего из впадины койота.
Куча камней и земли осыпалась с края обрыва, футах в десяти кверху. Обрушилась сама или же кто-то подкопал.
Оставив лошадь, Чантри спустился по осыпи, забивая в грунт каблуки. Раскачал большой камень, откатил в сторону, поскреб глину. Под ней появился кусок гнедой шкуры. На все ушел почти час. Куча упрямо осыпалась, но ему наконец удалось добраться до лошадиного бока и затем очистить его, чтобы посмотреть на клеймо.
Которого там не было.
Аккуратно вырезанный круг дюймов восьми-девяти в поперечнике, кожа внутри снята.
С исчезнувшим клеймом исчезла и всякая возможность установить принадлежность коня — и личность владельца.
Борден Чантри чертыхнулся. Негромко и зло. Начал подниматься, ногу свело судорогой, и он покачнулся. Только это его спасло.
Его стегнуло воздухом от пролетевшей мимо пули!
Глава 4
Борден Чантри был человек тихий, относился к окружающему миру без особой требовательности, но легкомыслием тоже не отличался. Вся его жизнь до сих пор проходила в тяжелой работе, и он не ожидал, что ему что-либо достанется даром. Отлично умея обращаться и с винтовкой, и с револьвером, он никогда не чувствовал необходимости кому-то это доказывать, и немногие драки на его счету решились кулаками. Его чувство юмора не бросалось в глаза, но отметило уголки его глаз морщинками смеха. Правда, сейчас ему было не до веселья.
Слишком близко прошла эта пуля. Кто бы ни стрелял, шутить он не собирался.
Отреагировал Чантри инстинктивно, но правильно. Бросился на землю и откатился к противоположному краю оврага.
Его лошадь находилась на другой стороне, примерно в тридцати ярдах, и пробираться к ней, когда снайпер только сидит и ждет, что он это сделает, Чантри не собирался.
Прижимаясь к обрыву, он быстро добрался до места, где этот самый обрыв резко поворачивал к западу — откуда стрелял незадачливый убийца.
С винтовкой, готовой к выстрелу с бедра, он обогнул поворот и, увидев перед собой безлюдное продолжение оврага, забрался наверх по рытвине, с которой когда-то стекала вода, сливаясь с основным потоком. Лежа там, прислушался.
Ничего.
Собирая отбившийся скот, он много раз объезжал эти места и знал, что в дюжине ярдов отсюда имеется скопление валунов и кустарника, откуда можно с большим удобством наблюдать за окрестностями. Но там мог подстерегать снайпер.
Чантри взвесил все за и против. В обычное время он отличался осторожностью, теперь же возмущение вызывало желание напасть самому, да и неприятно было, не шевелясь, гадать, когда раздастся еще один выстрел. Он был охотником по природе, а сейчас как раз за охоту ему и платили. Так что он бегом выскочил из рытвины и кинулся к скоплению валунов. Где-то слева рявкнула винтовка, но опоздала: пуля пролетела далеко позади, и в следующую секунду Чантри был уже среди камней и готовился выстрелить сам.
Тут послышался топот лошадиных копыт, и преследуемый расслабился. Вне сомнения, неизвестный стрелок уносит ноги, и пусть его. Но Борден Чантри не тронулся с места. Пригнулся в удобном месте, откуда мог видеть все, что происходит вокруг, включая и то, чем занимается его лошадь.
Он ждал так долгие полчаса, затем выпрямился и неторопливо зашагал в том направлении, откуда летели пули. В воздухе стоял холод… дождик собирается.
Полчаса шатаний вокруг да около ничего не дали. Однако лошадь снайпера должна была быть где-то привязана. Чантри пришлось отказаться от розысков, и он пересек овраг, чтобы добраться до собственной лошади. Сев верхом, вернулся обратно и принялся искать дальше.
Не посчастливилось. Может, что получится, если потратить больше времени.
Он повернул коня к дому. Доехав, расседлал его и пустил в загон.
Ким Бака представлял собой тонкого, но жилистого парня, наполовину ирландца, а испанца и апача на две четверти. Он был не старше двадцати двух, но успел уже приобрести известность в четырех штатах, на двух территориях и в Мексике. У него было худое насупленное лицо, причудливое чувство юмора и репутация стрелка, не знающего промахов. Но в заварушках, где открывали огонь, он не участвовал ни разу.
Борден Чантри прихватил ключи и прошел вглубь тюремного помещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45