Вилли отложил винтовку, взял кружку и налил кофе.
— Начни с этого. Даже если мы надумаем застрелить тебя, на полный желудок умирать легче.
— Они не имели права отбирать у тебя лошадь, — раздраженно сказал высокий.
Как говорится в Книге Книг, хоть я сошелся с ворами, но у них не было причины держать на меня зло. Каждый знает, что нельзя отбирать у человека лошадь в пустыне.
Когда я съел миску бобов, свежеиспеченного хлеба с медом и фунта два бекона, я отодвинулся от костра с кружкой кофе.
— Давай дадим ему лошадь, Чарли, — сказан Вилли. — Если он уминает так, как сейчас, у нас не хватит еды, чтобы прокормить его.
Чарли скрутил сигарету, закурил ее и ответил:
— Ты не запомнил никого из тех людей?
Когда я описал их — но забыл упомянуть об убитых в перестрелке — Чарли поглядел на Вилли и сказал:
— Твой друг попал в хорошую переделку. По-моему, надо дать ему лошадь.
Это были Вилли и Чарли Баттоны — известные люди. Каким-то образом они обнаружили эту скрытую долину и прятали там краденых лошадей.
— Вот чего я не могу понять, — сказал я, — как вы проводите сюда коней. Это ведь очень маленькая дыра для лошади.
Ответа я не получил.
— Ты говоришь, что любишь путешествовать по ночам, — сказал Вилли. — Ладно, сегодня отдохни. Когда стемнеет, мы дадим тебе лошадь и покажем дорогу. Остальное зависит от тебя.
— Спасибо вам.
Они даже не предупредили, чтобы я не рассказывал об их убежище, да это было бы лишним.
Вечером Вилли провел меня через ту же дыру, и там меня ждали Чарли и остальные с великолепным гнедым конем.
— Он твой, — сказал Чарли. — Скачи в Лос-Анджелес.
Ну, я не мог не задать последнего вопроса. Я посмотрел на Чарли и спросил:
— А какие у меня права на него?
Чарли усмехнулся.
— Если ты отсюда двинешь на запад, у тебя все права, а если отправишься в Аризону, то никаких.
Были у меня права или нет, они дали мне прекрасного коня. Ему надо было только перебирать своими длинными ногами, а мне, с едой, которой меня снабдили, оставалось ехать на нем.
Я остановился в отеле м-ра Габриэля Аллена и, когда заплатил за номер из нескольких долларов, оставшихся у меня в карманах, попросил приготовить ванну и купил бритву и мыло.
Никто меня не обыскивал, и у меня остались деньги на мелкие расходы, поэтому я решил шикануть, пошел и потратил целых двенадцать долларов на новый костюм. Здесь, в городе, все казалось очень дорогим, такой же костюм я мог купить в Прескотте за десять долларов. Конечно, остановился я не в самом городе: до Лос-Анджелеса было еще миль четырнадцать — пятнадцать, но цены были такими же. Еще полтора доллара я истратил на белую рубашку, и когда продавец предложил бесплатный галстук, если я куплю еще две, я согласился.
Парнишка на углу почистил мне за пять центов сапоги, поэтому когда наконец я сел в седло, чтобы ехать в Лос-Анджелес, я был одет по-городскому и выглядел достаточно элегантным для прекрасных дам на Сан-Педро или Главной улице.
И вот я въехал в город и остановился в «Пико-Хаус» — самом большом и красивом отеле, который я когда-нибудь видел. Его открыли в 187 году . Высотой он был в три этажа и построен из голубого гранита. Стоял он на углу Главной улицы и Пласа.
Мне дали комнату почти такую же большую, как вся наша хибара дома в горах. Почистившись и причесавшись, я проверил оружие. Кто-то должен мне несколько лошадей, тридцать фунтов золота, два хороших седла. Я намеревался получить долги.
Меня мало беспокоила судьба черноглазой колдуньи, потому что она сама могла позаботиться о себе — так мне казалось. К тому же она думала, что меня уже занесло песками Мохаве.
Однако я намеревался разузнать, где она, и заодно вернуть золото и лошадей.
Лос-Анджелес был самым большим городом, в котором мне доводилось побывать, — никак не меньше десяти тысяч жителей! Правда, говорили, что Новый Орлеан еще больше, но я не верил, что города могут быть такими огромными. И никакой город не скроет от меня черноглазую девушку. Я оказался прав.
Первой, кого я увидел, спустившись в холл «Пико-Хаус», была Доринда Робизо.
Она стояла в другом конце холла и разговаривала с двумя одетыми по-городскому мужчинами. Один из них был молодой человек мощного телосложения, но мне он почему-то показался сосунком. Хотя меня слегка беспокоило, что под пиджаком у него с правой стороны что-то выпирало. Другой мужчина, лет пятидесяти, был тоже широкоплеч, но ростом пониже.
Подойдя к ним, я сказал:
— Мэм, рад видеть, что с вами все в порядке.
Она стояла спиной ко мне и на секунду окаменела. Затем повернулась и, глядя прямо в глаза, сказала:
— Извините, вы обращались ко мне?
Те двое, что стояли рядом с Дориндой, посмотрели так, словно я выполз из-под «гнилого полена. Молодой человек хотел было что-то сказать, но я опередил его:
— Когда я вернулся в лагерь и не нашел вас, я начал беспокоиться.
— Боюсь, — холодно сказала она, — что вы ошиблись. Не имею представления, о чем вы говорите.
Я начал объяснять:
— Там, в Мохаве, мэм…
Молодой человек оборвал меня:
— Вы слышали, что сказала леди. Она вас не знает.
Он повернулся ко мне спиной, взял ее под руку, и они вышли, оставив меня посреди холла.
Я почувствовал себя деревенским дурачком, когда, оглянувшись, увидел, что несколько человек насмешливо переглядываются. Я разозлился. Надо же, а я мотался по пустыне, дрался, стрелял — и все ради ее спасения.
Чем больше думал об этом, тем сильнее злился, и вдруг до меня дошло, что найти-то я ее нашел, однако свое добро обратно не получил. Я рванулся вслед за Дориндой, но она уже исчезла.
Черная карета уже отъезжала. Наверное, они уехали в ней.
В любом случае я должен найти свое золото.
В то время в Лос-Анджелесе было сто десять салунов, но мне посоветовали отправляться сразу в салун Баффама — самый изысканный в городе. Там можно услышать свежайшие сплетни.
Надев шляпу, я вышел на улицу, и тут же рядом со мной возник худощавый смуглый молодой человек. Мексиканец… или калифорниец.
Он тихо заговорил:
— Возможно, сеньор, у нас общие интересы.
— Продолжайте.
— Говорили, что черноглазая сеньорита больна и не выходит из комнаты. По-моему, это неправда. Думаю, она уехала из Лос-Анджелеса, а потом ее привезли обратно.
— Мистер, — сказал я, остановившись и холодно глядя на него, — кажется, это личное дело леди.
— Да? Возможно. Сеньор очень галантен, но умен ли? Этой леди нельзя верить, сеньор, ни ей, ни ее знакомым. К тому же они опасны. Опасны для нас обоих. Они постараются убить нас.
Не в моих правилах выслушивать плохое о женщинах, но не я ли первый подумал, что она колдунья?
— Мы можем поговорить у Баффама, — ответил я, — если у вас есть что сказать. Может, там окажется человек, которого я ищу.
— Этот салун — далеко не лучшее место для поисков знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28