От болгарских рыбаков мы узнали, что у побережья находятся несколько десятков русских и варяжских судов, спасшихся от разгрома и преследования. Хотя на берегу имелось много ромеев, посланных уничтожить их, части русичей, опять таки по рассказам болгар, удалось незаметно высадиться на сушу и уйти в горы. На поиски этих русичей отправились я и еще два викинга, оставив раненых товарищей до возвращения в пещере. К сожалению, никого мы не нашли, а сегодня утром в окрестностях замка кмета Младана наткнулись на засаду ромеев. Оба моих товарища пали мертвыми под стрелами, мне посчастливилось скрыться в этом ущелье.
— Вот и весь мой рассказ, сотник, — скорбно опустил голову Фулнер. — Как видишь, на мою долю выпали только несчастья. Но, возможно, ты как раз из высадившегося на берег отряда русичей? Тогда я благодарю небо и Одина за то, что они заставили нас встретиться.
Внимательно выслушавший викинга сотник Владимир отрицательно качнул головой.
— Увы, гирдман, я разочарую тебя. Ты лицезришь такого же одинокого скитальца, как и сам, а моя история столь же печальна, как твоя.
На лице Фулнера появилось разочарование.
— Жаль, сотник. Ничего, теперь нас двое, и мы обязательно найдем своих высадившихся на сушу товарищей. Немного отдохнем и приступим к поискам.
Раненый осмотрелся по сторонам, наклонился к викингу.
— Гирдман, у меня есть другое предложение. Недалеко от нашего ущелья должен быть родовой замок кмета Младана, властелина здешнего края. Я слышал, что он давний побратим воеводы Асмуса и всегда ненавидел империю. Уж он наверняка знает, где находятся те, кого мы ищем. Предлагаю вначале наведаться в замок кмета, потому что болгары — братья русичей и обязательно нам помогут.
Фулнер притворился, что раздумывает над словами сотника, затем махнул рукой.
— Пусть будет по-твоему. Скажи, как себя чувствуешь?
Русич в ответ попытался встать, по, закусив губу, снова опустился на землю.
— Гирдман, я тоже наткнулся на ромеев, ранен их стрелами в ногу и плечо. Раны не позволяют мне быстро идти, но с твоей помощью мы будем в замке уже через несколько часов. Только прошу, давай отправимся в дорогу сейчас же, покуда я не потерял еще больше крови и не ослабел окончательно.
— Хорошо, сотник. Держись за меня и поднимайся.
Фулнер помог русичу встать на здоровую ногу, подставил ему свое плечо. Обхватив раненого за туловище, сделал первый шаг в направлении ведущей к замку кмета Младана дороги. Служа сотнику опорой, помогая ему передвигаться, а порой попросту волоча его на плече, викинг оценивал в уме сложившуюся ситуацию.
В том, что сотник спешил в замок кмета с важным известием, у Фулнера не было и тени сомнений. Прав он оказался и в том, что решил оставить сотника в живых и на свободе: у предыдущих гонцов-болгар, перехваченных на дорогах в замок Младана до появления русов, было обнаружено две грамоты, однако их содержание так и осталось для Фулнера и византийцев тайной за семью печатями. Дело в том, что еще известный римский император и полководец Юлий Цезарь пользовался в переписке тайнописью, и за те десять веков, что минули со времени его кончины, она настолько широко распространилась и стала доступной, что ее легко и с успехом применяли византийские сановники и болгарские кметы, русские воеводы и варяжские ярлы, не говоря уже об императорах, королях, князьях.
Перехваченные у болгарских гонцов грамоты также были написаны непонятной для посторонних тайнописью, сами гонцы молчали даже под пытками, поэтому их поимка не дала Фулнеру ничего. Точно с таким секретом могла оказаться грамота и у русского сотника. А в том, что из него не удалось бы вытащить ни слова, викинг не сомневался. Поэтому оставался лишь один верный способ выведать у русича доверенную ему тайну — заставить рассказать о ней его самого, для достижения чего Фулнер видел единственную возможность…
Ведущая к замку кмета дорога была сравнительно недалеко — в десяти-двенадцати стадиях. Чтобы попасть на нее, следовало свернуть на одну из натоптанных пешеходных тропинок, что уже неоднократно встречались на пути. Но Фулнер, словно не замечая их, вел сотника по наиболее труднодоступным местам: крутым горным склонам и бездорожью, уходившим из-под ног каменным осыпям и густому кустарнику. Если у самого викинга от подобной ходьбы изрядно взмокла спина и мелко дрожали в коленях ноги, то как должен был чувствовать себя дважды раненый, истекавший кровью русич?
Когда Фулнер, будто нечаянно или от усталости, два раза подряд споткнулся и затем со всего маха упал плашмя вместе с сотником на камни, он наконец добился своего. Разбросав в стороны руки, подогнув под себя раненую ногу, русич остался неподвижно лежать, не делая попыток подняться. Испуганный викинг быстро перевернул его на спину, заглянул в бледное, осунувшееся лицо, приложил ухо к груди. Сердце раненого еле слышно билось, и Фулнер, облегченно вздохнув, осторожно принялся трясти его за плечо.
— Сотник, что с тобой? Очнись, слышишь…
Русич слабо застонал, открыл глаза. Ничего не понимая, повел взглядом вокруг себя. Вскоре в его глазах появилось осмысленное выражение, они остановились на викинге. Опершись на локоть здоровой руки, сотник попытался поднять голову, однако тотчас уронил ее на грудь.
— Гирдман, помоги, — тихо, почти шепотом произнес он. — Прислони меня к тому камню и присядь рядом. Мне надобно сказать тебе нечто важное.
С радостно забившимся сердцем Фулнер выполнил просьбу раненого, опустился подле него на колени.
— Что с тобой, сотник? — как можно ласковее спросил он. — Устал, плохо себя чувствуешь? Полежи, отдохни и пойдем дальше.
По бескровным губам русича пробежало подобие горькой усмешки.
— Поздно, гирдман. Я отходил на земле все, что было отпущено мне богами. Они уже ждут меня на небе, души предков зовут меня к себе. Но прежде чем встретиться с ними, я должен исполнить до конца долг воина-русича. Гирдман, поклянись, что выполнишь последнюю волю умирающего.
— Клянусь! — торжественно произнес Фулнер. — Клянусь именем Одина и честью викинга.
— Вначале прости, что сказал тебе у родника неправду, — с трудом выталкивая изо рта слова, начал русич. — Я не одинокий беглец, как ты, а из второго отряда русичей, что высадился на берег после тех трех сотен, которые ты пытался отыскать. Сам главный воевода Асмус послал меня в замок кмета, дабы я…
Раненый смолк, зашелся в кашле, некоторое время лежал молча. Потом заговорил снова, однако настолько тихо, что Фулнеру пришлось наклониться вплотную к его лицу, чтобы расслышать обращенные к нему слова.
— Гирдман, души моих предков вокруг нас, они явились за мной, их голоса постоянно звучат в моих ушах. Я не увижу кмета, не смогу передать ему послание воеводы Асмуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Вот и весь мой рассказ, сотник, — скорбно опустил голову Фулнер. — Как видишь, на мою долю выпали только несчастья. Но, возможно, ты как раз из высадившегося на берег отряда русичей? Тогда я благодарю небо и Одина за то, что они заставили нас встретиться.
Внимательно выслушавший викинга сотник Владимир отрицательно качнул головой.
— Увы, гирдман, я разочарую тебя. Ты лицезришь такого же одинокого скитальца, как и сам, а моя история столь же печальна, как твоя.
На лице Фулнера появилось разочарование.
— Жаль, сотник. Ничего, теперь нас двое, и мы обязательно найдем своих высадившихся на сушу товарищей. Немного отдохнем и приступим к поискам.
Раненый осмотрелся по сторонам, наклонился к викингу.
— Гирдман, у меня есть другое предложение. Недалеко от нашего ущелья должен быть родовой замок кмета Младана, властелина здешнего края. Я слышал, что он давний побратим воеводы Асмуса и всегда ненавидел империю. Уж он наверняка знает, где находятся те, кого мы ищем. Предлагаю вначале наведаться в замок кмета, потому что болгары — братья русичей и обязательно нам помогут.
Фулнер притворился, что раздумывает над словами сотника, затем махнул рукой.
— Пусть будет по-твоему. Скажи, как себя чувствуешь?
Русич в ответ попытался встать, по, закусив губу, снова опустился на землю.
— Гирдман, я тоже наткнулся на ромеев, ранен их стрелами в ногу и плечо. Раны не позволяют мне быстро идти, но с твоей помощью мы будем в замке уже через несколько часов. Только прошу, давай отправимся в дорогу сейчас же, покуда я не потерял еще больше крови и не ослабел окончательно.
— Хорошо, сотник. Держись за меня и поднимайся.
Фулнер помог русичу встать на здоровую ногу, подставил ему свое плечо. Обхватив раненого за туловище, сделал первый шаг в направлении ведущей к замку кмета Младана дороги. Служа сотнику опорой, помогая ему передвигаться, а порой попросту волоча его на плече, викинг оценивал в уме сложившуюся ситуацию.
В том, что сотник спешил в замок кмета с важным известием, у Фулнера не было и тени сомнений. Прав он оказался и в том, что решил оставить сотника в живых и на свободе: у предыдущих гонцов-болгар, перехваченных на дорогах в замок Младана до появления русов, было обнаружено две грамоты, однако их содержание так и осталось для Фулнера и византийцев тайной за семью печатями. Дело в том, что еще известный римский император и полководец Юлий Цезарь пользовался в переписке тайнописью, и за те десять веков, что минули со времени его кончины, она настолько широко распространилась и стала доступной, что ее легко и с успехом применяли византийские сановники и болгарские кметы, русские воеводы и варяжские ярлы, не говоря уже об императорах, королях, князьях.
Перехваченные у болгарских гонцов грамоты также были написаны непонятной для посторонних тайнописью, сами гонцы молчали даже под пытками, поэтому их поимка не дала Фулнеру ничего. Точно с таким секретом могла оказаться грамота и у русского сотника. А в том, что из него не удалось бы вытащить ни слова, викинг не сомневался. Поэтому оставался лишь один верный способ выведать у русича доверенную ему тайну — заставить рассказать о ней его самого, для достижения чего Фулнер видел единственную возможность…
Ведущая к замку кмета дорога была сравнительно недалеко — в десяти-двенадцати стадиях. Чтобы попасть на нее, следовало свернуть на одну из натоптанных пешеходных тропинок, что уже неоднократно встречались на пути. Но Фулнер, словно не замечая их, вел сотника по наиболее труднодоступным местам: крутым горным склонам и бездорожью, уходившим из-под ног каменным осыпям и густому кустарнику. Если у самого викинга от подобной ходьбы изрядно взмокла спина и мелко дрожали в коленях ноги, то как должен был чувствовать себя дважды раненый, истекавший кровью русич?
Когда Фулнер, будто нечаянно или от усталости, два раза подряд споткнулся и затем со всего маха упал плашмя вместе с сотником на камни, он наконец добился своего. Разбросав в стороны руки, подогнув под себя раненую ногу, русич остался неподвижно лежать, не делая попыток подняться. Испуганный викинг быстро перевернул его на спину, заглянул в бледное, осунувшееся лицо, приложил ухо к груди. Сердце раненого еле слышно билось, и Фулнер, облегченно вздохнув, осторожно принялся трясти его за плечо.
— Сотник, что с тобой? Очнись, слышишь…
Русич слабо застонал, открыл глаза. Ничего не понимая, повел взглядом вокруг себя. Вскоре в его глазах появилось осмысленное выражение, они остановились на викинге. Опершись на локоть здоровой руки, сотник попытался поднять голову, однако тотчас уронил ее на грудь.
— Гирдман, помоги, — тихо, почти шепотом произнес он. — Прислони меня к тому камню и присядь рядом. Мне надобно сказать тебе нечто важное.
С радостно забившимся сердцем Фулнер выполнил просьбу раненого, опустился подле него на колени.
— Что с тобой, сотник? — как можно ласковее спросил он. — Устал, плохо себя чувствуешь? Полежи, отдохни и пойдем дальше.
По бескровным губам русича пробежало подобие горькой усмешки.
— Поздно, гирдман. Я отходил на земле все, что было отпущено мне богами. Они уже ждут меня на небе, души предков зовут меня к себе. Но прежде чем встретиться с ними, я должен исполнить до конца долг воина-русича. Гирдман, поклянись, что выполнишь последнюю волю умирающего.
— Клянусь! — торжественно произнес Фулнер. — Клянусь именем Одина и честью викинга.
— Вначале прости, что сказал тебе у родника неправду, — с трудом выталкивая изо рта слова, начал русич. — Я не одинокий беглец, как ты, а из второго отряда русичей, что высадился на берег после тех трех сотен, которые ты пытался отыскать. Сам главный воевода Асмус послал меня в замок кмета, дабы я…
Раненый смолк, зашелся в кашле, некоторое время лежал молча. Потом заговорил снова, однако настолько тихо, что Фулнеру пришлось наклониться вплотную к его лицу, чтобы расслышать обращенные к нему слова.
— Гирдман, души моих предков вокруг нас, они явились за мной, их голоса постоянно звучат в моих ушах. Я не увижу кмета, не смогу передать ему послание воеводы Асмуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51