- Ты! - воскликнул он, простирая руки к потолку. - Ты, которому я всегда верил и который обладает силой творить чудеса! Сделай же так, чтобы эта молодая чета имела полное сходство с этими портретами. Сделай их подобными порожденным творчеством этого гениального художника.
Жена взглянула на мужа и вдруг пронзительно закричала: на нее в ужасе глядело искаженное лицо мужа, красное, с черными пятнами, с затекшим глазом и сведенными в страшную гримасу губами… Руки несчастного покривились, как у калеки, и на груди вырос горб, точь-в-точь такой, как художник по легкомыслию изобразил на портрете.
- Что с тобой? - вскричал бешено муж. - О Боже! Что сделала ты с собой?!
С непередаваемым чувством отвращения смотрел единственный незатекший глаз художника на жену…
Перед ним стояла уродливая страшная багровая баба с громадными черными грудями и толстыми красными ногами. Синий живот вздулся, и чудовищные соски на прекрасной прежде, почти девственной груди распухли и пожелтели. Это была чума, проказа, волчанка, ревматизм и тысяча других самых отвратительных болезней, сразу накинувшихся на прекрасное прежде тело. И… удивительная вещь: теперь ужасное лицо мужа и отвратительное тело жены как две капли воды были похожи на портреты…
- Ну, я пойду, - сказал равнодушно старичок, пряча в карман свой громадный платок. - Пора, знаете, как говорится: посидел - пора и честь знать…
- Милосердный Боже! - вскричал художник, падая на колени в порыве ужаса и отчаяния. - Что вы с нами сделали?
- Я? - удивился старик. - Я? Подите вы! Это разве я? Это вы сами с собой сделали. Разве вы теперь не похожи? Как две капли воды.
Прощайте, мои пикантные красавцы.
Он прищелкнул пальцами и умчался с быстротой, несвойственной его возрасту.
Супруги остались одни. Художник стер слезу с единственного глаза и обвил синий стан супруги искалеченной рукой.
- Бедная моя… Погибли мы теперь.
- Не смей ко мне прикасаться! - крикнула жена. - У тебя глаз вытек и на лице черные пятна.
- Сама ты хороша! - злобно сказал художник. - На двухнедельный труп похожа…
- Ага… Так? - крикнула жена.
Она бросилась, как бешеная тигрица, на свой портрет и в мгновение изорвала его в клочки. И совершилось второе чудо: снова стала она молода и прекрасна. Снова тело ее засверкало белизной.
И, увидев это, с визгом бросился художник Семиглазов на свой «автопортрет». И, растерзав его, сделался он через минуту так же молод и здоров, как и прежде.
От картин же остались жалкие обрывки.
Недавно я был на выставке «Союза молодежи».
Устроитель выставки сказал мне:
- Да, штуки тут все любопытные. Прекрасная живопись. Но нет гвоздя, на который мы так надеялись. Можете представить - наша слава, наша гордость - художник Семиглазов в припадке непонятного умоисступления изорвал свои лучшие полотна, которые могли быть гвоздем выставки: Nu - портрет своей жены и свой автопортрет.

Крыса на подносе
- Хотите пойти на выставку нового искусства? - сказали мне.
- Хочу, - сказал я.
Пошли.

I
- Это вот и есть выставка нового искусства? - спросил я.
- Эта самая.
- Хорошая.
Услышав это слово, два молодых человека, долговязых, с прекрасной розовой сыпью на лице и изящными деревянными ложками в петлицах, подошли ко мне и жадно спросили:
- Серьезно, вам наша выставка нравится?
- Сказать вам откровенно?
- Да!
- Я в восторге.
Тут же я испытал невыразимо приятное ощущение прикосновения двух потных рук к моей руке и глубоко волнующее чувство от созерцания небольшого куска рогожи, на котором была нарисована пятиногая голубая свинья.
- Ваша свинья? - осведомился я.
- Моего товарища. Нравится?
- Чрезвычайно. В особенности эта пятая нога. Она придает животному такой мужественный вид. А где глаз?
- Глаза нет.
- И верно. На кой черт действительно свинье глаз? Пятая нога есть - и довольно. Не правда ли?
Молодые люди, с чудесного тона розовой сыпью на лбу и щеках, недоверчиво поглядели на мое простодушное лицо, сразу же успокоились, и один из них спросил:
- Может, купите?
- Свинью? С удовольствием. Сколько стоит?
- Пятьдесят…
Было видно, что дальнейшее слово поставило левого молодого человека в затруднение, ибо он сам не знал, чего пятьдесят: рублей или копеек? Однако, заглянув еще раз в мое благожелательное лицо, приободрился и смело сказал:
- Пятьдесят ко… рублей. Даже, вернее, шестьдесят рублей.
- Недорого. Я думаю, если повесить в гостиной, в простенке, будет очень недурно.
- Серьезно, хотите повесить в гостиной? - удивился правый молодой человек.
- Да ведь картина же. Как же ее не повесить!
- Положим, верно. Действительно картина. А хотите видеть мою картину «Сумерки насущного»?
- Хочу.
- Пожалуйте. Она вот здесь висит. Видите ли, картина моего товарища «Свинья как таковая» написана в старой манере, красками; а я, видите ли, красок не признаю; краски связывают.
- Еще как, - подхватил я. - Ничто так не связывает человека, как краски. Никакого от них толку, а связывают. Я знал одного человека, которого краски так связали, что он должен был в другой город переехать…
- То есть как?
- Да очень просто. Мильдяевым его звали. Где же ваша картина?
- А вот висит. Оригинально, не правда ли?

II
Нужно отдать справедливость юному маэстро с розовой сыпью - красок он избегнул самым положительным образом: на стене висел металлический черный поднос, посредине которого была прикреплена каким-то клейким веществом небольшая дохлая крыса. По бокам ее меланхолически красовались две конфетные бумажки и четыре обгорелые спички, расположенные очень приятного вида зигзагом.
- Чудесное произведение, - похвалил я, полюбовавшись в кулак. - Сколько в этом настроения!.. «Сумерки насущного»… Да-а… Не скажи вы мне, как называется ваша картина, я бы сам догадался: э, мол, знаю! Это не что иное, как «Сумерки насущного»! Крысу сами поймали?
- Сам.
- Чудесное животное. Жаль, что дохлое. Можно погладить?
- Пожалуйста.
Я со вздохом погладил мертвое животное и заметил:
- А как жаль, что подобное произведение непрочно… Какой-нибудь там Веласкес или Рембрандт живет сотни лет, а этот шедевр в два-три дня, гляди, и испортится.
- Да, - согласился художник, заботливо поглядывая на крысу. - Она уже, кажется, разлагается. А всего только два дня и провисела. Не купите ли?
- Да уж и не знаю, - нерешительно взглянул я на левого. - Куда бы ее повесить? В столовую, что ли?
- Вешайте в столовую, - согласился художник. - Вроде этакого натюрморта.
- А что, если крысу освежать каждые два-три дня? Эту выбрасывать, а новую ловить и вешать на поднос?
- Не хотелось бы, - поморщился художник. - Это нарушает самоопределение артиста. Ну, да что с вами делать! Значит, покупаете?
- Куплю. Сколько хотите?
- Да что же с вас взять? Четыреста… - Он вздрогнул, опасливо поглядел на меня и со вздохом докончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41