Дышать-то он, конечно, через некоторое время начал, но молчал.
Поезд шёл мимо незнакомого города.
Петька смотрел, боясь подойти к дверям, но тут вспомнил своё правило: тратить время на что угодно, только не на раздумья.
И онпрыгнул.
И уже в воздухе пожалел об этом. Плотным потоком встречного ветра его отбросило далеко назад.
И –.олунревереп
Тут уже ничего не оставалось делать, разве что мысленно попрощаться с родными и знакомыми, пожелать им счастливой жизни, успехов в труде и учёбе и пожалеть о собственной глупости.
Но и этого не успел сделать Петька.
Приземлился.
Не доставайте носовые платки, чтобы вытереть слезы жалости. Просто скажите:
– Вот везёт!
Насыпь вся была из галек, которые толстым слоем покрывали песчаное основание. И лишь в одном месте галек почти не было – только песок.
Вот именно на это место и приземлился Петька. Да ловко приземлился! Если и ушибся, то в данном случае это – пустяковые пустяки.
Лежал он лицом вниз, растянувшись, ничего не соображая.
И думать-то толком не мог: голову ему сильно встряхнуло.
Долго лежал, не мог поверить, что живой.
Затылок болел.
В ушах гудело.
Из носа текла кровь.
Но когда он увидел, что город совсем близко, вот тут, за неширокой полосой молодых берёзок, сразу сел.
Но сразу встать не решился: подумалось, что ноги не выдержат и подкосятся.
Но всё-таки уже не лежал, а сидел.
Окраина как окраина. Невысокие деревянные домики среди зелени. А вот дальше – большой город.
«Куда это меня занесло? – подумал Петька со страхом и восхищением. – Великий я путешественник!»
«Есть хочу!» – вдруг кто-то сказал громко и резко.
Петька оглянулся по сторонам: никого нет.
«Хочу есть!» – настойчиво и пронзительно повторил голос, и Петька понял, что это не голос, а требование голодного желудка, который привык в это время каждый день принимать немало пищи.
«Бедненький ты, бедненький, – весело ответил ему его владелец, – потерпи немножко, сейчас пойдём с тобой в город, продадим учебники вместе с портфелем…»
И вспомнил: портфель-то вместе с учебниками – ту-у-у-ту! – уехал. И кепка уехала.
Это было для Петьки ударом посильнее, чем тот, который он испытал, когда выпрыгнул из вагона.
Это был, если вы знаете бокс, – нокдаун!
Петька лёг.
И вытянул ноги.
И уснул.
Спал он примерно с час. Проснувшись, сначала опять ничего не понял. Почему – ни бабушки, ни раскладушки?
Весь он был в цементной пыли, а руки – в крови.
Захныкал Петька, кулаком кому-то погрозил.
Встал.
Хлопнул по себе ладошками – пыль полетела. Сообразил он, что в таком виде показываться в городе нельзя.
Пошёл Петька бродить среди берёзок, обливаясь горючими слезами.
Эх, домой бы сейчас, получить бы:
1) хорошую порку и
2) хороший обед!
Увидев ручей, Петька сразу стал раздеваться.
Куртка полетела в воду.
За ней – рубашка.
И он принялся стирать штаны. Собственно, он их не стирал – не умел, а просто опускал в воду, поднимал, снова опускал – полоскал, одним словом.
А выжать не догадался.
Так и повесил штаны на ветви.
Куртку и рубашку пришлось искать ниже по течению, потому что они уплыли и затонули.
Через некоторое время Петька грелся на солнышке, а одежда его висела в тени.
А он ещё удивлялся, чего это она и не собирается высыхать.
Голодный желудок пронзительными выкриками и стонами требовал у хозяина пищи.
Слюны было столько, что Петька ставил рекорд за рекордом по дальности плевков.
Ух, как есть хотелось!
И в голову проникала мысль: а почему бы тебе сей же час не пойти в город? Авось, что-нибудь где-нибудь и получится?
Вдруг буханку хлеба найдёшь или ещё что-то?
Петька бегом побежал.
Вбежав в улицу, он понюхал воздух.
Уловил какие-то съестные запахи.
Свернул на них.
Бежал и нюхал.
Снова свернул.
Ещё раз свернул.
И вдруг заметил, что запахи
запахи запахи
запахи
запахи запахи
СО ВСЕХ СТОРОН ЗАПАХИ!
Хоть стой на одном месте, крутись и нюхай!
Ведь из каждого дома неслись запахи. А нюх у Петьки был до предела обострённый. Ведь впервые в жизни мальчишка, проснувшись, не поел!
За маленьким заборчиком увидел он невероятно толстого мальчика.
Тот сидел за вкопанным в землю столом и страдал.
А на столике перед ним – невероятно огромная миска и в ней суп.
Ух, суп!
Эх!
Запах супа прямо-таки притянул Петьку, перетащил его через заборчик и посадил за стол.
И Петька спросил:
– Съем?
– Ешь, – лениво ответил невероятно толстый мальчик, брезгливо пододвигая невероятно огромную миску.
Ложка в Петькиных руках превратилась в супомёт системы «ТНП» («Только не подавись»).
Проглотив суп, Петька спрятался в кусты.
Из дома вышла невероятно толстая тётя и воскликнула:
– Ты съел всё? О радость! Больше ты не будешь худеть и сохнуть на моих глазах! Ешь котлетки, я побежала за компотиком!
Невероятно толстая тётя скрылась в доме.
Петька выскочил из кустов и уставился на четыре невероятно большие котлеты и невероятно длинные макароны.
Невероятно толстый мальчик сказал:
– Ешь. Я и так закормленный.
Петька быстро всё сглотал. А мальчик сказал:
– Спасибо. Компотик я буду сам.
Петька с трудом перешагнул через заборчик. Им овладела сытая истома. Он еле передвигал ноги. И искал местечка, где бы прилечь. И спокойно переварить пищу. Глаза закрывались сами собой. Петька начал спот…ык…атьс…я…
Спать… спать… спа-а-а…
Несколько шагов он спал стоя.
Потом растянулся прямо у забора на травке.
Продолжаем нашу программу.
ВЫСТУПАЕТ ИЛЛЮЗИОНИСТКА ЛЁЛИШНА ОХЛОПКОВА!
Всего за два часа она превращает Головёшку во Владика Краснова!
Ловкость рук и забота о человеке!
Прощание с Головёшкой.
Оркестр, вальс!
В милиции Горшков сказал ребятам;
– Найдём вашего Пару. Не таких ловили. Вот недавно, помните, тигрёнок терялся, это было трудновато. А этот никуда не денется. Далеко не убежит. С любого поезда снимут и обратно отправят. В цирк вечером идёте?
– Конечно, – ответил Головёшка.
– В таком-то виде? – спросила Лёлишна. – Вы посмотрите на него.
– Ну и что? – недоумённо спросил Головёшка. – Я вам не стиляга какая-нибудь.
– Нет у него другого вида, – сумрачно проговорил Горшков, – условия жизни у него тяжёлые.
– Надо ему помочь, – всё так же спокойно сказала Лёлишна, – надо его вымыть, заштопать и перешить.
– Не смешите вы меня, – испуганно попросил Головёшка. – Ни разу в жизни со мной такого не было. Разыгрываете меня, да? К штанам придрались, да?
– Идём, Владик, – позвал Виктор, – нечего время зря терять.
– Не Владик я! Понятно? Головёшка я! Понятно? Неподдающий! Понятно? Колония по мне плачет! Понятно?
– У тебя нервы больные, – сказала Лёлишна, а Горшков сказал:
– Не шуми, Голо… Владик. Слушайся.
– Надоело мне всех слушаться, – огрызнулся Головёшка, но пошёл следом за ребятами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39