..
- Поговорив с Маргаритой, она сразу поехала в усадьбу лесничего и до сих пор не вернулась оттуда.
- Вот и хорошо. Пока она там, мне надо потолковать с Маргаритой. Мы должны решить, что говорить Елене и как лгать ей поубедительнее... Бланка вздохнула. - Не выношу лжи, но порой ложь - большое благо. Так что я уж постараюсь выглядеть искренней.
Они немного помолчали, обмениваясь быстрыми взглядами, затем король спросил:
- А ты что будешь делать, сестренка? Может, вернешься в Толедо? Мне очень не хватало тебя в последнее время, а с замужеством Норы я и вовсе остался один. Конечно, у меня есть Констанца, но она не сможет заменить мне сестер - особенно тебя. Подумай над моим предложением, Бланка. Ты еще молоденькая, спешить тебе некуда, поживи пару годков в свое удовольствие, потом найдешь себе нового мужа... Между прочим, я окончательно помирился с арагонским королем, все былые раздоры забыты, и я уверен, что он с радостью ОТДАСТ за тебя своего сыночка.
Бланка решительно покачала головой.
- Нет, Альфонсо, об этом и речи быть не может. Я больно обожглась на своем замужестве и сейчас даже думать не хочу о каком бы то ни было браке. Кузен Педро, конечно, не подлец и не интриган, он вообще никто и ничто, он и мухи обидеть неспособен, он просто малое дитя, однако... Нет, нет и нет! И слышать не хочу и думать не желаю.
- А я не настаиваю, сестренка. Ты можешь выйти замуж когда угодно и за кого угодно. Я согласен даже на мезальянс, лишь бы твой избранник был дворянин и католик. Для меня твое счастье превыше всего. Кроме того, что я люблю тебя, я считаю аморальным дважды приносить тебя в жертву политическим амбициям. Ведь и в политике должны существовать хоть какие-то нравственные нормы, иначе весь наш мир провалится в тартарары. Если тот парень, господин де Монтини, по твоему мнению, достойный человек, бери его в мужья и будь с ним счастлива - а я приму его как брата. Главное, чтобы ты вернулась ко мне, в Толедо.
Бланка молча поднялась с кресла и отошла к окну.
- Нет, Альфонсо, - произнесла она, глядя в чистое безоблачное небо. Я не хочу возвращаться назад, потому что не могу воротиться, потому что детство мое ушло безвозвратно, и его уже ничем не вернешь. Я уже взрослая, мне скоро семнадцать, и я должна идти вперед, смотреть в будущее, а не цепляться за прошлое. Отец сделал меня графиней Нарбоннской, по галльским законам я совершеннолетняя, я один из пэров Галлии, и мое место в этой стране, которая, надеюсь, станет моей второй родиной. Прости, брат, что я не оправдала твоих надежд.
Король пристально поглядел на Филиппа.
- Так вот оно что! Мне всегда казалось, что вы влюблены друг в друга, но я говорил себе: если кажется, креститься надо. А выходит, я не ошибался.
- Неужели это было так заметно? - в недоумении спросил Филипп.
- Это было ОЧЕНЬ заметно, кузен. Вы всегда смотрели на Бланку как-то особенно, иначе, чем на остальных женщин. Раньше я все не мог понять, что же в вашем взгляде такого необыкновенного, но теперь я знаю, теперь я вижу, что это обожание.
Альфонсо встал, подошел к Бланке и обнял ее за плечи.
- Желаю тебе счастья, сестренка, от всей души желаю. Но запомни, что я тебе скажу. Что бы там ни случилось, как бы ни повернулась твоя судьба, Кастилия с распростертыми объятиями примет свою дочь, а брат - сестру.
В больших карих глазах Бланки заблестели слезы.
- Я всегда буду помнить это, Альфонсо...
18. СИМОН ДЕ БИГОР ПИШЕТ ПИСЬМО
Дорогая моя Амелина!
Прошло больше недели с тех пор, как я послал тебе последнее письмо, и вот, наконец, решил написать снова. Надеюсь, это уже последнее мое письмо из Памплоны, и вскоре я увижу тебя и прижму тебя к своему сердцу, родная. Ты, кстати, очень обидела меня в своем письме, которое я только что получил, намекая, будто бы я не шибко скучаю за тобой, и потому не спешу возвращаться в Тараскон. Можно подумать, что это от меня зависит! Да и кому-кому, но не тебе упрекать меня за мою якобы неверность. Ты же для меня единственная в мире женщина, других женщин для меня просто не существует, то есть они-то на самом деле существуют, другие женщины, но мне все они безразличны. Они совершенно не трогают меня, и если кто-то пытается меня оклеветать, не верь тем грязным наветам.
Да, кстати, чтобы не забыть. В предыдущем письме я забыл предупредить тебя, чтобы ты никому не рассказывала о покушении на княжну Жоанну и прочих грязных делах графа Бискайского. А ты рассказал, небось? Матушке. Так попроси ее молчать. А если вы с матушкой рассказали своим подругам, попросите молчать и их. Правда, Эрнан, узнав, что я забыл предупредить тебя сразу, да и вообще, что написал тебе об этом, сказал, что теперь это гиблое дело. Дескать, предупреждай, не предупреждай - все едино. Однако я верю тебе, ведь ты у меня - самая лучшая на всем белом свете жена, ТОЛЬКО ВОТ ИЗМЕНЯЕШЬ МНЕ, БЕССТЫЖАЯ. ЕСЛИ БЫ ТЫ (зачеркнуто). И мама у меня самая лучшая из мам. Я полагаюсь на вас. Это очень важно - сохранить все в тайне, ибо это государственная тайна. За исключением нескольких человек никто даже не догадывается об истинной подоплеке дела. Большинство полагает, что граф Бискайский... Впрочем, он уже не граф, равно как и Жоанна Наваррская уже не княжна. Король добился согласия Сената на передачу этого дела так называемой малой коллегии, и позавчера эта самая коллегия - король, граф де Сан-Себастьян и монсеньор Франческо де Арагон после тайного совещания огласили эдикт, в соответствии с которым граф Бискайский признается виновным в государственной измене, лишается всех прав, титулов и владений и приговаривается к смертной казни путем отделения головы от туловища, а все его титулы и владения переходят к его сестре Жоанне, теперь уже графине Бискайской. Король назначил солидное вознаграждение за поимку бывшего графа, но того уже и след простыл видно, не хочется ему расставаться с головой.
А епископ Памплонский, кроме того, сделал еще одно заявление. Он объявил о расторжении брака госпожи Бланки с графом Бискайским с момента вынесения последнему смертного приговора. Я целиком поддерживаю это решение, ведь неизвестно, сколько времени уйдет на розыски графа, прежде чем его казнят, так что было бы в высшей степени несправедливо заставлять госпожу Бланку ждать, аж пока она станет вдовой. А вот Эрнан, мне показалось, был недоволен такой скорой развязкой. По его словам, он думал, что епископ не решится самолично расторгнуть брак и направит дело на рассмотрение Курии. Но вот вопрос: почему Эрнан выглядел недовольным и даже встревоженным? Я прямо так и спросил у него, однако он ответил, что мне это лишь показалось. И все же мне думается, что тут не все чисто.
Я предполагал рассказать тебе про свадьбу госпожи Маргариты с графом Шампанским, но вот подумал чуток и пришел к выводу, что рассказывать тут особо не о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
- Поговорив с Маргаритой, она сразу поехала в усадьбу лесничего и до сих пор не вернулась оттуда.
- Вот и хорошо. Пока она там, мне надо потолковать с Маргаритой. Мы должны решить, что говорить Елене и как лгать ей поубедительнее... Бланка вздохнула. - Не выношу лжи, но порой ложь - большое благо. Так что я уж постараюсь выглядеть искренней.
Они немного помолчали, обмениваясь быстрыми взглядами, затем король спросил:
- А ты что будешь делать, сестренка? Может, вернешься в Толедо? Мне очень не хватало тебя в последнее время, а с замужеством Норы я и вовсе остался один. Конечно, у меня есть Констанца, но она не сможет заменить мне сестер - особенно тебя. Подумай над моим предложением, Бланка. Ты еще молоденькая, спешить тебе некуда, поживи пару годков в свое удовольствие, потом найдешь себе нового мужа... Между прочим, я окончательно помирился с арагонским королем, все былые раздоры забыты, и я уверен, что он с радостью ОТДАСТ за тебя своего сыночка.
Бланка решительно покачала головой.
- Нет, Альфонсо, об этом и речи быть не может. Я больно обожглась на своем замужестве и сейчас даже думать не хочу о каком бы то ни было браке. Кузен Педро, конечно, не подлец и не интриган, он вообще никто и ничто, он и мухи обидеть неспособен, он просто малое дитя, однако... Нет, нет и нет! И слышать не хочу и думать не желаю.
- А я не настаиваю, сестренка. Ты можешь выйти замуж когда угодно и за кого угодно. Я согласен даже на мезальянс, лишь бы твой избранник был дворянин и католик. Для меня твое счастье превыше всего. Кроме того, что я люблю тебя, я считаю аморальным дважды приносить тебя в жертву политическим амбициям. Ведь и в политике должны существовать хоть какие-то нравственные нормы, иначе весь наш мир провалится в тартарары. Если тот парень, господин де Монтини, по твоему мнению, достойный человек, бери его в мужья и будь с ним счастлива - а я приму его как брата. Главное, чтобы ты вернулась ко мне, в Толедо.
Бланка молча поднялась с кресла и отошла к окну.
- Нет, Альфонсо, - произнесла она, глядя в чистое безоблачное небо. Я не хочу возвращаться назад, потому что не могу воротиться, потому что детство мое ушло безвозвратно, и его уже ничем не вернешь. Я уже взрослая, мне скоро семнадцать, и я должна идти вперед, смотреть в будущее, а не цепляться за прошлое. Отец сделал меня графиней Нарбоннской, по галльским законам я совершеннолетняя, я один из пэров Галлии, и мое место в этой стране, которая, надеюсь, станет моей второй родиной. Прости, брат, что я не оправдала твоих надежд.
Король пристально поглядел на Филиппа.
- Так вот оно что! Мне всегда казалось, что вы влюблены друг в друга, но я говорил себе: если кажется, креститься надо. А выходит, я не ошибался.
- Неужели это было так заметно? - в недоумении спросил Филипп.
- Это было ОЧЕНЬ заметно, кузен. Вы всегда смотрели на Бланку как-то особенно, иначе, чем на остальных женщин. Раньше я все не мог понять, что же в вашем взгляде такого необыкновенного, но теперь я знаю, теперь я вижу, что это обожание.
Альфонсо встал, подошел к Бланке и обнял ее за плечи.
- Желаю тебе счастья, сестренка, от всей души желаю. Но запомни, что я тебе скажу. Что бы там ни случилось, как бы ни повернулась твоя судьба, Кастилия с распростертыми объятиями примет свою дочь, а брат - сестру.
В больших карих глазах Бланки заблестели слезы.
- Я всегда буду помнить это, Альфонсо...
18. СИМОН ДЕ БИГОР ПИШЕТ ПИСЬМО
Дорогая моя Амелина!
Прошло больше недели с тех пор, как я послал тебе последнее письмо, и вот, наконец, решил написать снова. Надеюсь, это уже последнее мое письмо из Памплоны, и вскоре я увижу тебя и прижму тебя к своему сердцу, родная. Ты, кстати, очень обидела меня в своем письме, которое я только что получил, намекая, будто бы я не шибко скучаю за тобой, и потому не спешу возвращаться в Тараскон. Можно подумать, что это от меня зависит! Да и кому-кому, но не тебе упрекать меня за мою якобы неверность. Ты же для меня единственная в мире женщина, других женщин для меня просто не существует, то есть они-то на самом деле существуют, другие женщины, но мне все они безразличны. Они совершенно не трогают меня, и если кто-то пытается меня оклеветать, не верь тем грязным наветам.
Да, кстати, чтобы не забыть. В предыдущем письме я забыл предупредить тебя, чтобы ты никому не рассказывала о покушении на княжну Жоанну и прочих грязных делах графа Бискайского. А ты рассказал, небось? Матушке. Так попроси ее молчать. А если вы с матушкой рассказали своим подругам, попросите молчать и их. Правда, Эрнан, узнав, что я забыл предупредить тебя сразу, да и вообще, что написал тебе об этом, сказал, что теперь это гиблое дело. Дескать, предупреждай, не предупреждай - все едино. Однако я верю тебе, ведь ты у меня - самая лучшая на всем белом свете жена, ТОЛЬКО ВОТ ИЗМЕНЯЕШЬ МНЕ, БЕССТЫЖАЯ. ЕСЛИ БЫ ТЫ (зачеркнуто). И мама у меня самая лучшая из мам. Я полагаюсь на вас. Это очень важно - сохранить все в тайне, ибо это государственная тайна. За исключением нескольких человек никто даже не догадывается об истинной подоплеке дела. Большинство полагает, что граф Бискайский... Впрочем, он уже не граф, равно как и Жоанна Наваррская уже не княжна. Король добился согласия Сената на передачу этого дела так называемой малой коллегии, и позавчера эта самая коллегия - король, граф де Сан-Себастьян и монсеньор Франческо де Арагон после тайного совещания огласили эдикт, в соответствии с которым граф Бискайский признается виновным в государственной измене, лишается всех прав, титулов и владений и приговаривается к смертной казни путем отделения головы от туловища, а все его титулы и владения переходят к его сестре Жоанне, теперь уже графине Бискайской. Король назначил солидное вознаграждение за поимку бывшего графа, но того уже и след простыл видно, не хочется ему расставаться с головой.
А епископ Памплонский, кроме того, сделал еще одно заявление. Он объявил о расторжении брака госпожи Бланки с графом Бискайским с момента вынесения последнему смертного приговора. Я целиком поддерживаю это решение, ведь неизвестно, сколько времени уйдет на розыски графа, прежде чем его казнят, так что было бы в высшей степени несправедливо заставлять госпожу Бланку ждать, аж пока она станет вдовой. А вот Эрнан, мне показалось, был недоволен такой скорой развязкой. По его словам, он думал, что епископ не решится самолично расторгнуть брак и направит дело на рассмотрение Курии. Но вот вопрос: почему Эрнан выглядел недовольным и даже встревоженным? Я прямо так и спросил у него, однако он ответил, что мне это лишь показалось. И все же мне думается, что тут не все чисто.
Я предполагал рассказать тебе про свадьбу госпожи Маргариты с графом Шампанским, но вот подумал чуток и пришел к выводу, что рассказывать тут особо не о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75