– Извините, пожалуйста, – обратился он ко всем сразу, – не говорит ли кто-нибудь из вас по-английски, джентльмены? Эта юная леди меня не понимает.
Маленькая уловка сработала. Человек, напоминавший Вандеркемпа, встал.
– Я говорю по-английски, – ответил он. – Что вам надо?
– Ленч, – сказал инспектор, – скоро ли он будет готов?
– На это я вам сам могу ответить, – объявил незнакомец, объяснив все девушке. – Ленч будет готов ровно через пять минут, и гостям здесь всегда рады.
– Благодарю вас. – Френч говорил спокойно и дружелюбно. – Я остановился в «Ориенте», там пара людей понимают по-английски, но дела привели меня в эту часть города, и возвращаться на ленч туда мне не захотелось. Как трудно объясняться в чужой стране! Чувствуешь себя полным болваном, когда надо о чем-нибудь спросить.
– Это верно, – согласился незнакомец. – Почти во всех крупных отелях говорят по-французски и по-английски, а в небольших – почти никогда. В этом, например, только один официант чуть-чуть понимает по-французски. Ни по-английски, ни по-итальянски, ни по-немецки. Кое-кто из обслуги не говорит даже по-испански.
Хотя Френча волновали куда более важные вопросы, он невольно удивился.
– Не говорят по-испански? Это как же? А на каком же языке они говорят?
– На каталонском. Это же Каталония, понимаете, и этот народ, как и их язык, отличается от всех остальных испанцев. Они более энергичные и предприимчивые, чем южане.
– Это немножко похоже на Ирландию, – заметил Френч. – Я бывал и в Северной, и в Южной, и наблюдал примерно такую же картину. А Дублин – отличный город, согласитесь.
Они продолжали разговор о народах и языках, о том, что в большинстве европейских стран более энергичные люди живут, как правило, в северных районах, пока стрелки на часах не показали полдень и, соответственно, время ленча. Новый знакомый пригласил инспектора разделить с ним трапезу, что Френчу как раз и было нужно.
Он по-прежнему дружелюбно беседовал с предполагаемым Вандеркемпом, и после еды пригласил того выпить кофе и выкурить сигару в уединенном уголке гостиной. Сочтя, что новый знакомый уже расслабился, он предложил другую тему их мирной беседы.
– Удивительно, каким разным делам посвящают себя люди, – заговорил как бы между прочим инспектор, налив себе вторую чашечку кофе. – Вот я готов поспорить на десять фунтов, что вы не угадаете моей профессии и каким делом я здесь занимаюсь.
Усатый собеседник засмеялся.
– Признаюсь, я пытался угадать, – сказал он, – но, боюсь, проиграю.
– Ну так я вам скажу, хотя обычно мы не афишируем свою профессию. Я инспектор из Скотленд-Ярда.
Произнося эти слова, Френч пристально всматривался в лицо своего визави. Если он тот, кого инспектор ищет, он непременно проявит свои эмоции. Но его новый знакомый снова просто рассмеялся.
– Тогда я бы точно проиграл. Честно скажу, такого у меня и в мыслях не было.
Продолжая наблюдение, Френч заговорил более серьезно.
– Это правда, и я здесь по очень важному делу. Ищу убийцу и грабителя, совершившего свои злодеяния в лондонском Сити. Мерзкое дело. Он убил доверенного секретаря торговца алмазами на Хэттон-гарден, обчистил сейф и скрылся с драгоценностями на сумму бог знает сколько тысяч фунтов.
В начале беседы похожий на предполагаемого убийцу проявлял едва заметный интерес к рассказу, но при упоминании торговца алмазами на Хэттон-гарден буквально обратился в слух.
– Хэттон-гарден? – повторил он. – Потрясающее совпадение. Ведь я как раз работаю в фирме по продаже алмазов на Хэттон-гарден! Я вообще всех их знаю. Кто же это?
Инспектор Френч был озадачен. Или Вандеркемп – а теперь не было сомнений, что перед ним именно Вандеркемп, – невиновен, или он невероятно талантливый актер. Френч намеренно помедлил с ответом.
– Неужели вы ничего не знаете? – спросил он с искренним удивлением. – И долго вы не получали вестей из Лондона?
– Никаких не было, с тех пор как я уехал, а уехал я почти три недели назад. Ночным рейсом двадцать пятого ноября, если быть точным.
– Двадцать пятого! Ну, знаете, вот это тоже совпадение так совпадение. Как раз в ту самую ночь убили мистера Гетинга.
Вандеркемп мгновенно замер и вцепился руками в подлокотники кресла.
– Что? – вскрикнул он. – Это не Чарлз Гетинг из фирмы «Дьюк и Пибоди»?
Френч, теперь уже в открытую изучая пожилого коммивояжера, кивнул.
– Именно он. Значит, вы его знали?
– Конечно знал. Да что вы, это же моя фирма! С ума сойти, бедный старина Гетинг! И сейф, говорите, обчистили? Да неужели же коллекция камней мистера Дьюка похищена? Да быть этого не может!
– Все камни, сэр. И деньги в придачу. Убийца обчистил весь сейф.
Вандеркемп присвистнул, потом выругался.
– Расскажите, как все было, – потребовал он.
Френч был еще больше озадачен. Поведение коммивояжера, его нескрываемые эмоции, его вопросы – все, казалось, говорило о его невиновности. В уме инспектора зашевелились сомнения: может, этим объясняется… Он не отвечал, обдумывая, каким способом выманить из Вандеркемпа всю правду.
Но Вандеркемп тоже погрузился в размышления, и вдруг на его лице выразилась еще большая тревога. Он как будто хотел заговорить, но заколебался, и в глазах блеснуло какое-то подозрение. Он прокашлялся, потом изменившимся голосом спросил:
– Когда это произошло?
Френч быстро подался вперед и, глядя в упор на своего собеседника, сказал глухо и жестко:
– Вот об этом я хочу спросить вас, мистер Вандеркемп.
Коммивояжер отшатнулся. Он ничего не ответил, а настороженность сменилась неподдельным волнением, росшим с каждой секундой. Наконец он заговорил.
– Мне только что подумалось, когда вы обо всем этом рассказали: наше знакомство вовсе не такая случайность, как я сперва полагал. Вы подозреваете меня, это ясно. Не знаю, что произошло, не знаю, что вы имеете против меня, но скажу сразу: я не только абсолютно непричастен, но вообще не знал о совершенном преступлении до вашего сообщения. Я вам обо всем расскажу и отвечу на любые ваши вопросы, поверите вы мне или нет.
Френч кивнул. Да, конечно, если он виновен, то актер превосходный. Но, возможно, он и не причастен ни к чему; поэтому Френч ответил осторожно.
– Я ни в чем не обвиняю вас, мистер Вандеркемп. Но против вас есть определенные подозрения. Возможно, вы сумеете все объяснить. Надеюсь, что сумеете. В то же время должен предупредить: если вы не сможете дать убедительных объяснений, вас могут арестовать, и в этом случае все, что вы сейчас скажете, может быть обращено против вас.
К этому моменту Вандеркемп уже сильно встревожился. Лицо его побледнело и болезненно исказилось. Он немного помолчал, сидя в глубокой задумчивости, потом вдруг резко взмахнул рукой, будто отметая всякую осторожность, и заговорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63