Надеюсь, вы не трогали ключ?
– Нет. Я запомнил все, что вы сказали об отпечатках пальцев.
– Хорошо. Так, джентльмены, соблаговолите присесть. Я хочу задать вам несколько вопросов. Начну с вас, мистер Очард. Ваше имя и адрес – Блумсбери-сквер – мне известны. Теперь скажите: это ваш домашний адрес?
Молодой человек отвечал без запинки и сомнений, и Френч одобрительно отметил про себя его прямой взгляд и очевидную искренность, с которой тот говорил. Оказалось, что Блумсбери-сквер – адрес общежития, сам же клерк родом из Сомерсета. Из конторы в ют день он ушел около половины шестого. Мистер Гетинг тоже собирался вот-вот уйти. Мистер Гетинг обычно всегда уходил из конторы последним. В тот день ничего необычного в его поведении Очард не заметил, хотя последние две-три недели он казался несколько печальным и озабоченным. Из конторы Очард отправился на вокзал, откуда на поезде, отходившем в 17.52, доехал до Илфорда. Там он поужинал с другом по имени Форрест, служащим в корабельной конторе на Фенчерч-стрит. Из кафе Очард вышел около половины десятого, а в Лондон вернулся примерно к десяти вечера. К этому времени кончился дождь, и молодой клерк решил прогуляться от станции до дома. Хэттон-гарден был не намного в стороне от его пути и, проходя мимо, он вспомнил, что забыл библиотечную книгу на своем рабочем столе. Очард решил зайти и забрать ее, чтобы немного почитать перед сном. Так он оказался в конторе и обнаружил труп мистера Гетинга. Наружная входная дверь была заперта, и он открыл ее своим ключом. Обе двери в контору были распахнуты. Везде горел свет, только в общей комнате была зажжена всего одна лампочка в центре, лампы па столах были выключены. Никого поблизости он не увидел.
Френч похвалил молодого человека за толковый ответ, пожелал ему спокойной ночи и отпустил домой. Как только служащий вышел из комнаты, инспектор шепнул что-то одному из своих помощников, тот быстро кивнул и скрылся вслед за Очардом. Френч повернулся к мистеру Дьюку.
– По-моему, очень честный и толковый молодой человек, – похвалил инспектор молодого клерка. – А каково ваше мнение о нем?
– Абсолютно честный. – Совладелец фирмы говорил убежденно. – Он работает у меня уже более четырех лет и всегда проявлял себя как добросовестный и толковый молодой человек. Вообще, мне всегда везло с подчиненными. Надеюсь, они думают обо мне так же.
– Очень рад за вас, мистер Дьюк. Возможно, теперь вы что-нибудь расскажете мне о вашей фирме и подчиненных.
Мистер Дьюк, все еще глубоко потрясенный случившимся, уже овладел своими эмоциями и спокойно ответил:
– Наше предприятие не из крупных, и в настоящее время заведую всеми делами я один. Пибоди хотя и моложе меня, но болен и практически превратился в развалину. Он редко появляется в конторе и никогда не берет на себя ответственность за что-либо. Наш младший совладелец, Синнамонд, путешествует по Востоку уже несколько месяцев. Мы ведем обычные торговые дела, связанные с драгоценными камнями, и у нас небольшой филиал в Амстердаме. Вообще-то я практически равное время провожу по делам в Лондоне и Амстердаме. Здесь у нас только эти две комнаты. Наш персонал, работающий в той комнате, состоит… вернее, состоял из пяти человек: главного и доверенною секретаря (это тот бедняга, которого только что убили), молодого человека по имени Харрингтон – он стажируется, чтобы вступить в совладение, – Очарда, машинистки и посыльного. Помимо них мы привлекаем коммивояжера по зарубежным делам, голландца по фамилии Вандеркемп. Он присутствует на торгах и тому подобном, а когда не в разъездах, то работает в амстердамском филиале.
Инспектор Френч записывал все, что говорил мистер Дьюк о каждом из упомянутых.
– Вернемся к мистеру Гетингу, – предложил он. – Вы сказали, что он работал с вами более двадцати лет и что вы ему полностью доверяли. Но я все равно должен задать вам вопрос: ваше доверие было действительно абсолютным? Иными словами, у вас нет подозрения, что он сам хотел украсть ваши алмазы?
Мистер Дьюк решительно замотал головой.
– Я уверен, что это не он, – ответил он с оттенком возмущения. – С таким же успехом я бы мог подозревать собственного сына, будь он у меня. Нет, готов жизнью поклясться: Гетинг не мог быть вором.
– Рад, что вы так считаете, мистер Дьюк, – мягко сказал инспектор. – А теперь, когда все ваши подчиненные разошлись, скажите мне: кого-нибудь из них вы подозреваете?
– Ни единого! – с той же ноткой возмущения заявил мистер Дьюк. – Ни единого! Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь из них пошел на такое. Если бы я мог…
Инспектор Френч задумался.
– Вы, конечно же, понимаете, сэр, что если бы вы кого-либо назвали, то это не вызвало бы у меня предубеждения по отношению к этому человеку. Это означало бы только, что я сделал бы соответствующие запросы. Не бойтесь причинить кому-либо неприятности.
Мистер Дьюк хмуро улыбнулся.
– Не беспокойтесь. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, я бы с радостью их вам высказал. Но у меня их просто пет.
– Сэр, когда вы в последний раз видели своего покойного помощника?
– Примерно в половине пятого сегодня вечером. Я как раз собирался уходить, на час раньше обычного, потому что без четверти пять у меня была назначена деловая встреча с мистером Питерсом из корпорации барристеров «Линкольнз Инн». Это мой поверенный.
– И в контору вы не возвращались?
– Нет. Я проговорил с мистером Питерсом полчаса, а потом, поскольку мои деловые проблемы не были разрешены и он попросил день на обдумывание, мы решили пообедать вместе в моем клубе на Тауэр-стрит. Возвращаться в контору не было смысла, поэтому от Питерса мы сразу же направились в клуб.
– А вы не заметили ничего особенного в поведении мистера Гетинга?
– Ничего особенного в тот вечер. Он держался как обычно.
– Как это «ничего особенного в тот вечер»?
– Он был, пожалуй, несколько огорчен чем-то в последние две-три недели, как будто его что-то тяготило. Когда я впервые это заметил, то спросил его, не случилось ли чего. Он ответил что-то неопределенное насчет семейных проблем, нездоровья жены – она ведь с давних пор инвалид, – и не настроен был об этом распространяться, а я не стал доискиваться. Но сегодня днем он выглядел так же, как всегда последние полмесяца.
– Попятно. Что же тогда, по-вашему, привело его обратно в контору сегодня вечером?
– Понятия не имею. – Мистер Дьюк в отчаянии взмахнул рукой. – Ничто не могло! Ничто, насколько мне, по крайней мере, известно. У нас не было напряженного графика, и, насколько я знаю, со своей работой он справлялся своевременно.
– Не поступают ли к вам почтовые отправления с половины пятого до закрытия вашей конторы?
– Конечно бывают, и могла прийти телеграмма, даже посыльные с запиской от руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Нет. Я запомнил все, что вы сказали об отпечатках пальцев.
– Хорошо. Так, джентльмены, соблаговолите присесть. Я хочу задать вам несколько вопросов. Начну с вас, мистер Очард. Ваше имя и адрес – Блумсбери-сквер – мне известны. Теперь скажите: это ваш домашний адрес?
Молодой человек отвечал без запинки и сомнений, и Френч одобрительно отметил про себя его прямой взгляд и очевидную искренность, с которой тот говорил. Оказалось, что Блумсбери-сквер – адрес общежития, сам же клерк родом из Сомерсета. Из конторы в ют день он ушел около половины шестого. Мистер Гетинг тоже собирался вот-вот уйти. Мистер Гетинг обычно всегда уходил из конторы последним. В тот день ничего необычного в его поведении Очард не заметил, хотя последние две-три недели он казался несколько печальным и озабоченным. Из конторы Очард отправился на вокзал, откуда на поезде, отходившем в 17.52, доехал до Илфорда. Там он поужинал с другом по имени Форрест, служащим в корабельной конторе на Фенчерч-стрит. Из кафе Очард вышел около половины десятого, а в Лондон вернулся примерно к десяти вечера. К этому времени кончился дождь, и молодой клерк решил прогуляться от станции до дома. Хэттон-гарден был не намного в стороне от его пути и, проходя мимо, он вспомнил, что забыл библиотечную книгу на своем рабочем столе. Очард решил зайти и забрать ее, чтобы немного почитать перед сном. Так он оказался в конторе и обнаружил труп мистера Гетинга. Наружная входная дверь была заперта, и он открыл ее своим ключом. Обе двери в контору были распахнуты. Везде горел свет, только в общей комнате была зажжена всего одна лампочка в центре, лампы па столах были выключены. Никого поблизости он не увидел.
Френч похвалил молодого человека за толковый ответ, пожелал ему спокойной ночи и отпустил домой. Как только служащий вышел из комнаты, инспектор шепнул что-то одному из своих помощников, тот быстро кивнул и скрылся вслед за Очардом. Френч повернулся к мистеру Дьюку.
– По-моему, очень честный и толковый молодой человек, – похвалил инспектор молодого клерка. – А каково ваше мнение о нем?
– Абсолютно честный. – Совладелец фирмы говорил убежденно. – Он работает у меня уже более четырех лет и всегда проявлял себя как добросовестный и толковый молодой человек. Вообще, мне всегда везло с подчиненными. Надеюсь, они думают обо мне так же.
– Очень рад за вас, мистер Дьюк. Возможно, теперь вы что-нибудь расскажете мне о вашей фирме и подчиненных.
Мистер Дьюк, все еще глубоко потрясенный случившимся, уже овладел своими эмоциями и спокойно ответил:
– Наше предприятие не из крупных, и в настоящее время заведую всеми делами я один. Пибоди хотя и моложе меня, но болен и практически превратился в развалину. Он редко появляется в конторе и никогда не берет на себя ответственность за что-либо. Наш младший совладелец, Синнамонд, путешествует по Востоку уже несколько месяцев. Мы ведем обычные торговые дела, связанные с драгоценными камнями, и у нас небольшой филиал в Амстердаме. Вообще-то я практически равное время провожу по делам в Лондоне и Амстердаме. Здесь у нас только эти две комнаты. Наш персонал, работающий в той комнате, состоит… вернее, состоял из пяти человек: главного и доверенною секретаря (это тот бедняга, которого только что убили), молодого человека по имени Харрингтон – он стажируется, чтобы вступить в совладение, – Очарда, машинистки и посыльного. Помимо них мы привлекаем коммивояжера по зарубежным делам, голландца по фамилии Вандеркемп. Он присутствует на торгах и тому подобном, а когда не в разъездах, то работает в амстердамском филиале.
Инспектор Френч записывал все, что говорил мистер Дьюк о каждом из упомянутых.
– Вернемся к мистеру Гетингу, – предложил он. – Вы сказали, что он работал с вами более двадцати лет и что вы ему полностью доверяли. Но я все равно должен задать вам вопрос: ваше доверие было действительно абсолютным? Иными словами, у вас нет подозрения, что он сам хотел украсть ваши алмазы?
Мистер Дьюк решительно замотал головой.
– Я уверен, что это не он, – ответил он с оттенком возмущения. – С таким же успехом я бы мог подозревать собственного сына, будь он у меня. Нет, готов жизнью поклясться: Гетинг не мог быть вором.
– Рад, что вы так считаете, мистер Дьюк, – мягко сказал инспектор. – А теперь, когда все ваши подчиненные разошлись, скажите мне: кого-нибудь из них вы подозреваете?
– Ни единого! – с той же ноткой возмущения заявил мистер Дьюк. – Ни единого! Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь из них пошел на такое. Если бы я мог…
Инспектор Френч задумался.
– Вы, конечно же, понимаете, сэр, что если бы вы кого-либо назвали, то это не вызвало бы у меня предубеждения по отношению к этому человеку. Это означало бы только, что я сделал бы соответствующие запросы. Не бойтесь причинить кому-либо неприятности.
Мистер Дьюк хмуро улыбнулся.
– Не беспокойтесь. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, я бы с радостью их вам высказал. Но у меня их просто пет.
– Сэр, когда вы в последний раз видели своего покойного помощника?
– Примерно в половине пятого сегодня вечером. Я как раз собирался уходить, на час раньше обычного, потому что без четверти пять у меня была назначена деловая встреча с мистером Питерсом из корпорации барристеров «Линкольнз Инн». Это мой поверенный.
– И в контору вы не возвращались?
– Нет. Я проговорил с мистером Питерсом полчаса, а потом, поскольку мои деловые проблемы не были разрешены и он попросил день на обдумывание, мы решили пообедать вместе в моем клубе на Тауэр-стрит. Возвращаться в контору не было смысла, поэтому от Питерса мы сразу же направились в клуб.
– А вы не заметили ничего особенного в поведении мистера Гетинга?
– Ничего особенного в тот вечер. Он держался как обычно.
– Как это «ничего особенного в тот вечер»?
– Он был, пожалуй, несколько огорчен чем-то в последние две-три недели, как будто его что-то тяготило. Когда я впервые это заметил, то спросил его, не случилось ли чего. Он ответил что-то неопределенное насчет семейных проблем, нездоровья жены – она ведь с давних пор инвалид, – и не настроен был об этом распространяться, а я не стал доискиваться. Но сегодня днем он выглядел так же, как всегда последние полмесяца.
– Попятно. Что же тогда, по-вашему, привело его обратно в контору сегодня вечером?
– Понятия не имею. – Мистер Дьюк в отчаянии взмахнул рукой. – Ничто не могло! Ничто, насколько мне, по крайней мере, известно. У нас не было напряженного графика, и, насколько я знаю, со своей работой он справлялся своевременно.
– Не поступают ли к вам почтовые отправления с половины пятого до закрытия вашей конторы?
– Конечно бывают, и могла прийти телеграмма, даже посыльные с запиской от руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63