«Вы не должны запугивать бедную старую женщину в ее собственном королевстве, – ответила Елизавета. – В вас говорит страсть, а не разум, иначе я подумала бы, что вы сошли с ума».
Она попросила его не прибегать больше к таким ужасным словам.
«Нет, нет, мадам, вы ошибаетесь, – воскликнул он. – Я не хотел причинить зла вашей священной особе. Я только хотел сказать, что предпочел бы быть разрубленным на части, чем отказаться от женитьбы на вас и чтобы надо мной смеялся весь мир».
И он разрыдался.
Королева протянула Алансону свой носовой платок, чтобы он вытер слезы, и на этом тягостная сцена завершилась.
Испанский посол Мендоза заметил: «Фокусы, которые выкидывает королева, чтобы избавиться от Алансона, таковы, что не могу даже их описать».
Елизавета всячески побуждала принца Оранского, чтобы он присылал в Лондон своих посланцев, которые будут настаивать на немедленном возвращении Алансона в Нидерланды. Она подкупала его приближенных, чтобы они внушили герцогу, что если он позволит Нидерландам избавиться от него, он уже никогда больше не сможет показаться там. Она говорила Пинангу, что Мендоза валялся у нее в ногах, умоляя заключить союз между Испанией и Англией.
В конце концов, доведенный до отчаяния Алансон согласился покинуть Англию, но поставил ряд условий – что Елизавета пообещает дать ему денег, чтобы он мог нанять немецких наемников. Королева дала ему наличными тридцать тысяч фунтов стерлингов и чек еще на двадцать тысяч. Алансон также потребовал, чтобы Елизавета пообещала ему, что Лестер и Хоуэрд будут сопровождать его в Голландию. И наконец, герцог настаивал на том, чтобы он мог вернуться в Англию и назвать ее своей невестой. Елизавета пообещала ему все, что он хотел, и разрешила Алансону называть ее в письмах к ней своей женой.
В сопровождении всего английского двора Елизавета провожала Алансона до Кентербери, всячески подчеркивая свою привязанность к нему. Три английских военных корабля сопровождали его в плавании до Нидерландов. Его спутниками были Лестер, Хоуэрд и Хансдон и другие придворные, не считая сотни офицеров и трехсот слуг.
Королева демонстрировала свое огорчение этим вынужденным расставанием. «Я предпочла бы, – сказала она испанскому послу, – чтобы мой герцог купался в Темзе, а не в болотах Нидерландов».
Больше они никогда не встречались – 10 июня 1584 года герцог Алансон умер. В течение трех недель Елизавета плакала каждый день и отказывалась заниматься какими-либо государственными делами.
В разговоре с французским послом она называла себя несчастной вдовой. Однако этот проницательный дипломат заметил: «Она принцесса, которая может играть любую роль, какая ей нравится».
Глава 20
Заговоры Трокмортона и Бабингтона
В конце лета 1583 года в небе над Лондоном навис зловещий знак – дурное предзнаменование, комета необычайных размеров и небывалой яркости. В народе шептались, что это к беде – комета предвещает смерть кого-то из великих мира сего. В открытую говорить об этом не решались, но все думали, что грядет смерть королевы Елизаветы.
Действительно, смерть ходила с ней рядом. Заговоры с целью ее убийства следовали один за другим. Жизнь королевы висела на волоске. Но эта мужественная женщина не хотела сдаваться и отступать перед опасностями. Явление кометы вызвало у придворных панику, а Елизавета приказала распахнуть окно и подошла, чтобы разглядеть грозную комету. «Жребий брошен», – произнесла она загадочные слова.
Угроза нависла не только над королевой Елизаветой, но и над всей Англией. Страна снова была на грани войны. Испанская и французская армии готовились высадиться на английской земле. Их план заключался в том, чтобы герцог де Гиз и его брат, впоследствии герцог Майенский, высадились в заливе Райхарбор, а испанские войска штурмовали берега Ирландии.
Дело осложнялось тем, что герцог де Гиз и его брат считали, что вторжению в Англию должно предшествовать убийство королевы Елизаветы.
В том же году, уже в конце года, молодой человек по имени Фрэнсис Трокмортон, племянник покойного английского посла во Франции, был арестован по обвинению в участии в заговоре с целью убийства королевы. Следует отметить, что семья Трокмортонов была известна своей приверженностью Марии Стюарт. Первую пытку на дыбе молодой заговорщик еще выдержал, а во время второй сломался и рассказал все о заговоре – о планируемом вторжении иностранных войск в Англию, о том, что шотландская королева и испанский посол Мендоза целиком запутаны в заговоре.
«Нет! – кричал он. – Я предал ее, ее, которая мне дороже всего на свете».
Единственное, о чем он молил, это о смерти. Это его желание было удовлетворено.
Мендозе было заявлено, что королева не хочет больше его видеть, и предложено покинуть Англию в течение пятнадцати дней. Ему было сказано, что он должен быть благодарен королеве, которая приказала не подвергать его пыткам, иначе даже ранг посла не спас бы Мендозу.
Придворный священник обвинил Мендозу на заседании Тайного совета в участии в заговоре против королевы.
После своего возвращения в Мадрид Мендоза был назначен послом Испании во Франции.
Через два года другой английский заговорщик, Бабингтон, встретился с ним в Париже и консультировался о том, как организовать новый заговор против королевы Елизаветы.
В тот 1585-й год Англия была на грани войны с Испанией в Нидерландах. Уолсингем был уверен, что именно сейчас, как никогда, надо ожидать заговоров католиков. Он хотел выяснить, какими путями шотландская королева тайно переписывается со своими сторонниками, и хотел, чтобы копии этих писем без ее ведома лежали у него на столе.
В этот период королева шотландцев обреталась в Чартли под надзором сэра Омиас Поулет. Каждую неделю для секретарей и другой обслуги королевы в замок привозили из Бартона бочонок пива. Не составило никакого труда подкупить бартонского пивовара. Через одного из шпионов Уолсингема, служившего в окружении Марии, подсказали ее секретарю, что в бочонке с пивом надо поискать маленькую деревянную шкатулку, в которую вложено письмо королеве от ее представителя в Париже Моргана. Прилиженные Марии были в восторге – открывался тайный канал, по которому можно было получать письма от сторонников королевы и пересылать им инструкции.
Мария распорядилась, чтобы ей этим путем переправили все письма к ней, которые хранились после заговора Трокмортона во французском посольстве в Лондоне. Все эти зашифрованные письма были от Моргана, от архиепископа Глазго и других заговорщиков. Перед Уолсингемом открылась блестящая возможность ознакомиться с этим бесценным для него архивом. Со всех писем были аккуратно сняты копии.
Это позволило Елизавете сказать французскому послу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57