– Без сомнения, мистер Мадерли, без сомнения! Так что в данном случае весь выбор сводится к одному: произойдет ли этот скандал до того, как будет подписан документ, или после. Однако, мне кажется, что в первом случае нам понадобится гораздо больше времени, чтобы убедить Марис в разумности принятого решения. Когда же документ вступит в силу, Марис будет проще примириться с неизбежным. – Ной вздохнул.
– Например, с неизбежностью моей возможной смерти? Ной кивнул утвердительно:
– Вы верно уловили мою мысль. Впрочем, к реальностям, которые Марис отказывается признавать, можно отнести самые разнообразные жизненные обстоятельства. Вы – ее кумир, поэтому она просто не верит, что с вами может случиться что-то плохое. Подписать эту доверенность для нее все равно что признать: вас может разбить паралич или – простите меня, мистер Мадерли, – вы можете впасть в старческое слабоумие. Да что там подписать!.. Сама мысль о существовании подобного документа может показаться ей невыносимой. Марис немного суеверна; не буди лихо, пока оно тихо – вот ее девиз, поэтому для нее подписать эту доверенность равнозначно тому, чтобы самой накликать беду.
Ной выдержал еще одну хорошо рассчитанную паузу.
– Вот почему я уверен, что Марис не станет подписывать документ, пока этого не сделаете вы, – сказал он наконец. – Поступив так, вы снимете с ее плеч львиную долю ответственности за события, которые могут произойти – а могут и не произойти в самом ближайшем будущем. По крайней мере тогда совесть не будет особенно ее терзать.
Дэниэл снова взял документ со стола и, пощипывая нижнюю губу двумя пальцами, проговорил:
– Я не глупец, Ной…
При этих его словах Ной едва не поперхнулся.
– И я вижу, что необходимость в составлении такого документа давно назрела…
Сдержав вздох облегчения, Ной кивнул.
– Несомненно, так считал и Говард Бэнкрофт. Это он подготовил бумаги.
– Ты уже говорил. И, говоря по совести, мне это не совсем понятно. Ведь он не мог не знать, что сходный документ уже давно готов и лежит в одной папке с моим завещанием и прочими личными бумагами. Мой личный адвокат составил его несколько лет назад, но у Говарда должна была быть копия.
– Как объяснил мне мистер Бэнкрофт, составленные вашим поверенным документы устарели…
Ной потянулся к пепельнице и с хорошо разыгранной небрежностью стряхнул с сигары пепел. Он вступал на зыбкую почву и сам знал это. До сих пор Ной только убеждал Дэниэла, и его доводы были достаточно разумны и аргументированы – это признал и сам старик. Настала пора совершить ловкий обходной маневр, и ошибиться он не мог. Один неверный шаг мог погубить все.
– Я думаю, – прибавил он задумчиво, – Говард Бэнкрофт решил обсудить эту проблему со мной, а не с Марис, руководствуясь теми же причинами, о которых мы с вами только что говорили. Он не хотел расстраивать ее раньше времени.
– Тогда почему он не поговорил со мной? – удивился Дэниэл.
– По той же причине, мистер Мадерли. – Ной потупился, словно ему было трудно говорить. – Говард Бэнкрофт боялся, что и вы можете отреагировать… гм-м… болезненно. Кроме того, вам могло показаться, будто ваши служащие начинают считать вас неспособным эффективно руководить издательством и принимать столь важные решения.
– Чушь! – резко перебил Дэниэл. – Мы с Говардом были близкими друзьями, и он никогда бы не побоялся сказать мне правду в глаза. Мы ничего не скрывали друг от друга, Ной. Черт побери, мы даже спорили, кому из нас придется первым отправиться на пенсию по состоянию здоровья, и жаловались друг другу на артрит, ревматизм, давление и прочие стариковские болячки.
– Охотно верю, но этот документ будет посерьезнее ревматизма, – возразил Ной. – Несомненно, Говард Бэнкрофт хорошо понимал, насколько щекотливым может оказаться это дело… – Он знаком остановил Дэниэла, пытавшегося что-то сказать. – Как бы там ни было, я рассказал вам то, что узнал от него. В двух словах это можно определить так: из врожденной ли деликатности или по какой-то другой причине мистер Бэнкрофт предпочел действовать через меня.
– Ты имеешь в виду – он боялся, что я прикажу повесить гонца, принесшего дурную весть?
Ной пожал плечами, словно хотел сказать: «Что-то в этом роде…» Вслух же он проговорил:
– Как бы там ни было, это действительно очень личный вопрос, и Бэнкрофт мог посчитать, что будет лучше, если первым с вами побеседует кто-то из близких.
Дэниэл фыркнул, отпил еще глоток рейнвейна и снова пролистал документ. Неожиданно он остановился, чтобы перечитать какой-то абзац. Ной уже знал, о чем пойдет речь.
– До тех пор, пока Марис не поставит свою подпись, все полномочия по управлению компанией будут находиться…
– В моих руках. Я знаю, Дэниэл. Мне этот пункт тоже не понравился.
– Но почему Говард составил доверенность именно таким образом? Ведь он не мог не понимать, что это противоречит моей воле! Не то чтобы я не доверял тебе, Ной, но… «Мадерли-пресс» – это Марис, и наоборот, поэтому ни одно важное решение не может быть принято без ее непосредственного участия и прямого и недвусмысленного согласия.
– Разумеется, Дэниэл, разумеется! И Говарду Бэнкрофту – так же, как мне и любому другому сотруднику издательства, – это, несомненно, было известно. И когда я указал ему на этот пункт, он очень расстроился и признался, что проглядел его. – Ной усмехнулся. – Лично я считаю, что в данном случае его подвело традиционное европейское воспитание. В Старом Свете до сих пор уверены, что женщина может быть только женой, любовницей, дочерью или матерью. Поэтому европейцам трудно свыкнуться с мыслью, что женщина может быть вице-президентом фирмы с оборотом в несколько миллионов долларов. Кроме того, я знаю, что мистер Бэнкрофт всегда любил Марис. Не исключено, что для него она до самого конца оставалась просто маленькой девочкой с косичками, которую он когда-то качал на колене. Вот почему я настоял, чтобы мистер Бэнкрофт добавил к документу соответствующую оговорку, согласно которой доверенность считается недействительной, если ее не подпишет хотя бы один из вас.
Расчет Ноя строился на том, что Дэниэл не обратит внимания – упомянутая оговорка помещается на самой последней странице, которую можно легко удалить, не вызывая подозрений. Этот ход он придумал буквально несколько дней назад и теперь жалел, что нечто подобное не пришло ему в голову раньше. Оговорку составил по его просьбе тот самый не слишком щепетильный адвокат, о котором Ной упоминал во время своей последней беседы с Бэнкрофтом. Правда, стиль оговорки не отличался присущими Говарду Бэнкрофту блеском и лаконичной точностью, исключавшей двойное толкование, однако Ной был уверен, что Дэниэл не заметит и этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159