Она без ума от него, и вообще ей нужен кто-нибудь, о ком можно было бы постоянно заботиться. А если кто и нуждается в заботе, то Пинки – в первую очередь. Однако вся его беда в том, что он упрям как осел и долгое время ни в какую не хотел признавать столь очевидного факта.
Хантер внимательно смотрел на ее лицо, озаренное доброй улыбкой.
– Похоже, он тебе нравится.
В ее глазах что-то неуловимо дрогнуло – Кари поймала на себе его внимательный взгляд. Только сейчас она заметила, как близко к ней он сидит. Вдвоем они уместились на небольшом диванчике. Кари ощущала тепло, исходившее от его мускулистого бедра.
– Очень нравится. О таком друге можно только мечтать. – Она сделала маленький глоток вина. – Правда, иногда такие друзья способны сделать тебе очень больно.
– Каким образом?
– Они всегда говорят тебе правду, в то время как другие – только то, что тебе приятно слышать. – Вздохнув, она прикрыла глаза. – Видишь ли, я рассчитывала на то, что Пинки поможет мне выбраться из каши, которую я сама же и заварила. А он сделал так, что я понесла наказание по полной программе. Как стойкий оловянный солдатик.
– Кари… – При звуке его голоса ее глаза широко распахнулись. – Прости, что я стал причиной твоих неприятностей по службе. Но поверь, я не имею к этому никакого отношения.
– Знаю… – Ее голос был нежен и мягок – точно так же, как и ладонь, которая успокаивающе опустилась на его руку. Она первой прикоснулась к нему. По собственной воле! И это привело их обоих в замешательство. Кари глядела на свою ладонь, удивляясь, почему никак не может убрать ее с напрягшейся мужской руки. – В этом нет ни капли твоей вины, Хантер. Я очень сожалею о том, что сказала тебе в тот день в ресторане.
– Ты уже извинилась передо мной. В записке.
– Мертвый клочок бумаги, образец канцелярщины, – слегка пожала она плечами. – Мне было так стыдно за свою выходку, что я не нашла подходящих слов, чтобы толком извиниться. – В ее глазах блеснули слезы, голос зазвенел. – Тебе следовало просто врезать мне по мозгам.
– Не надо, Кари, даже не вспоминай об этом. Все прошло и навеки забыто. – Он накрыл ее ладонь своей.
– Десерт не желаете?
Кари была искренне благодарна официанту за его бесцеремонность. Ее голова кружилась, но вовсе не от выпитого. Слишком уж быстро развивались события. Впору было немного притормозить. Ведь она только-только начала свыкаться с мыслью о смерти Томаса и его изменах. Да тут еще карьера под вопросом, все ее будущее…
Нужна ли ей сейчас эта новая встряска? Она с готовностью ухватилась за возможность продлить и без того затянувшийся ужин, потому что не имела представления, как ей быть, когда он закончится.
– Да, пожалуйста. Нельзя ли взглянуть на меню сладкого стола? – поспешно проговорила Кари. – Должно быть, от горного воздуха аппетит разыгрался. Я ем за троих с тех пор, как приехала сюда.
Она постаралась произнести это как можно более легкомысленно и непринужденно, хотя и сомневалась, что ей удастся одурачить Хантера. С небрежной улыбкой он по-прежнему внимательно наблюдал за ней, словно сразу заметил ее неуверенность. Судя по всему, ему было ясно, что ее горячее желание отведать сладкого – лишь неуклюжая уловка с целью затянуть время.
Они тщательно, строчку за строчкой, изучили меню вместе.
– Творожный торт «Нью-йоркский», – глубокомысленно прочел вслух Хантер.
– Звучит неплохо, – тут же вставила слово Кари. – С клубникой, наверное?
Официант с достоинством кивнул.
– А какая разница между творожным тортом «Нью-йоркский» и простым? – поинтересовался Хантер.
– Семьдесят пять центов, – не моргнув глазом ответил официант.
Оба весело рассмеялись.
– Если уж брать, то только самое лучшее. Будьте добры, творожный торт «Нью-йоркский» – для дамы и яблочный пирог – для меня. И еще два кофе.
– С сыром или ванильным мороженым? – осведомился официант, делая пометки в своем блокнотике.
Хантер повернулся к ней:
– Что ты кладешь в кофе – сыр или ванильное мороженое?
– Ничего, – вполне серьезно ответила она.
– Я спрашивал, что вам положить на яблочный пирог, – уточнил официант, демонстрируя недюжинную выдержку.
– Ах, на пирог! Ну тогда, пожалуйста, мороженое.
Официант удалился, осуждающе покачивая головой, а они снова покатились со смеху. Обессилев от хохота, Кари уперлась лбом ему в плечо. Наверное, со стороны она выглядела подвыпившей, но ей было так хорошо, что плевать она хотела на всех остальных. И когда, подняв голову, Кари встретила взгляд его глаз, сердце ее окончательно оттаяло.
– Единственный раз я видел тебя смеющейся в суде. Кажется, твой оператор сказал тебе тогда что-то забавное. Мне очень нравится, как ты смеешься, – тихо произнес Хантер.
– А вот тебя я ни разу не видела смеющимся.
– Сегодня вечером многое происходит впервые. Ты не находишь?
Этот хрипловатый шепот заставил ее тело сжаться в сладостном предчувствии. Его голос будто проникал во все клеточки ее тела, возбуждая каждую. Первыми откликнулись эрогенные зоны. Бороться сразу с несколькими очагами пожара было бессмысленно, и потому Кари отдалась во власть медленного, сладкого огня.
– Жаль, конечно, оставлять такой лакомый кусочек, но боюсь, что лопну, если съем его, – сказала она через несколько минут.
– Мы можем попросить завернуть нам остатки «для собачки», и у тебя будет, что съесть на завтрак.
– Ну уж нет, уволь. Помнишь о тех семи кило, которые прибавляет человеку телекамера?
– Я помню все, что ты сказала в тот день. До последнего слова.
Она тоже помнила. Помнила, как смело и самоуверенно вошла в его кабинет, даже не подозревая об ожидающем ударе, который оставит в ее душе глубокий шрам на всю жизнь. Именно тогда для нее начались мучительные испытания, которые не закончились до сих пор. Вместе с тем сейчас ее преследовало неотвязное ощущение, что воздействие, оказанное этим человеком на ее судьбу тогда, было детской шалостью по сравнению с тем, что ожидает ее в ближайшем будущем.
Однако не слишком ли она простодушна? Не слишком ли рано вообразила себе, что между ними вот-вот произойдет нечто необычное, захватывающее, из ряда вон? Или это вино ударило ей в голову, сделав ее размякшей дурехой, безответственной и распущенной?
– Где твои очки? – спросила она неожиданно для себя самой.
– В куртке. Мне они нужны только в тех случаях, когда надо что-то как следует разглядеть. – Этот ответ рассмешил ее. – В самом деле, – серьезно заверил ее Хантер. – На расстоянии метра я и без них все прекрасно вижу.
– Значит, ты даже мысли не допускал о том, что мы можем сидеть на гораздо большем расстоянии?
Его голос понизился:
– Я думал только об одном: лишь бы она просто разрешила мне сесть рядом, и тогда уж я непременно сяду как можно ближе к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Хантер внимательно смотрел на ее лицо, озаренное доброй улыбкой.
– Похоже, он тебе нравится.
В ее глазах что-то неуловимо дрогнуло – Кари поймала на себе его внимательный взгляд. Только сейчас она заметила, как близко к ней он сидит. Вдвоем они уместились на небольшом диванчике. Кари ощущала тепло, исходившее от его мускулистого бедра.
– Очень нравится. О таком друге можно только мечтать. – Она сделала маленький глоток вина. – Правда, иногда такие друзья способны сделать тебе очень больно.
– Каким образом?
– Они всегда говорят тебе правду, в то время как другие – только то, что тебе приятно слышать. – Вздохнув, она прикрыла глаза. – Видишь ли, я рассчитывала на то, что Пинки поможет мне выбраться из каши, которую я сама же и заварила. А он сделал так, что я понесла наказание по полной программе. Как стойкий оловянный солдатик.
– Кари… – При звуке его голоса ее глаза широко распахнулись. – Прости, что я стал причиной твоих неприятностей по службе. Но поверь, я не имею к этому никакого отношения.
– Знаю… – Ее голос был нежен и мягок – точно так же, как и ладонь, которая успокаивающе опустилась на его руку. Она первой прикоснулась к нему. По собственной воле! И это привело их обоих в замешательство. Кари глядела на свою ладонь, удивляясь, почему никак не может убрать ее с напрягшейся мужской руки. – В этом нет ни капли твоей вины, Хантер. Я очень сожалею о том, что сказала тебе в тот день в ресторане.
– Ты уже извинилась передо мной. В записке.
– Мертвый клочок бумаги, образец канцелярщины, – слегка пожала она плечами. – Мне было так стыдно за свою выходку, что я не нашла подходящих слов, чтобы толком извиниться. – В ее глазах блеснули слезы, голос зазвенел. – Тебе следовало просто врезать мне по мозгам.
– Не надо, Кари, даже не вспоминай об этом. Все прошло и навеки забыто. – Он накрыл ее ладонь своей.
– Десерт не желаете?
Кари была искренне благодарна официанту за его бесцеремонность. Ее голова кружилась, но вовсе не от выпитого. Слишком уж быстро развивались события. Впору было немного притормозить. Ведь она только-только начала свыкаться с мыслью о смерти Томаса и его изменах. Да тут еще карьера под вопросом, все ее будущее…
Нужна ли ей сейчас эта новая встряска? Она с готовностью ухватилась за возможность продлить и без того затянувшийся ужин, потому что не имела представления, как ей быть, когда он закончится.
– Да, пожалуйста. Нельзя ли взглянуть на меню сладкого стола? – поспешно проговорила Кари. – Должно быть, от горного воздуха аппетит разыгрался. Я ем за троих с тех пор, как приехала сюда.
Она постаралась произнести это как можно более легкомысленно и непринужденно, хотя и сомневалась, что ей удастся одурачить Хантера. С небрежной улыбкой он по-прежнему внимательно наблюдал за ней, словно сразу заметил ее неуверенность. Судя по всему, ему было ясно, что ее горячее желание отведать сладкого – лишь неуклюжая уловка с целью затянуть время.
Они тщательно, строчку за строчкой, изучили меню вместе.
– Творожный торт «Нью-йоркский», – глубокомысленно прочел вслух Хантер.
– Звучит неплохо, – тут же вставила слово Кари. – С клубникой, наверное?
Официант с достоинством кивнул.
– А какая разница между творожным тортом «Нью-йоркский» и простым? – поинтересовался Хантер.
– Семьдесят пять центов, – не моргнув глазом ответил официант.
Оба весело рассмеялись.
– Если уж брать, то только самое лучшее. Будьте добры, творожный торт «Нью-йоркский» – для дамы и яблочный пирог – для меня. И еще два кофе.
– С сыром или ванильным мороженым? – осведомился официант, делая пометки в своем блокнотике.
Хантер повернулся к ней:
– Что ты кладешь в кофе – сыр или ванильное мороженое?
– Ничего, – вполне серьезно ответила она.
– Я спрашивал, что вам положить на яблочный пирог, – уточнил официант, демонстрируя недюжинную выдержку.
– Ах, на пирог! Ну тогда, пожалуйста, мороженое.
Официант удалился, осуждающе покачивая головой, а они снова покатились со смеху. Обессилев от хохота, Кари уперлась лбом ему в плечо. Наверное, со стороны она выглядела подвыпившей, но ей было так хорошо, что плевать она хотела на всех остальных. И когда, подняв голову, Кари встретила взгляд его глаз, сердце ее окончательно оттаяло.
– Единственный раз я видел тебя смеющейся в суде. Кажется, твой оператор сказал тебе тогда что-то забавное. Мне очень нравится, как ты смеешься, – тихо произнес Хантер.
– А вот тебя я ни разу не видела смеющимся.
– Сегодня вечером многое происходит впервые. Ты не находишь?
Этот хрипловатый шепот заставил ее тело сжаться в сладостном предчувствии. Его голос будто проникал во все клеточки ее тела, возбуждая каждую. Первыми откликнулись эрогенные зоны. Бороться сразу с несколькими очагами пожара было бессмысленно, и потому Кари отдалась во власть медленного, сладкого огня.
– Жаль, конечно, оставлять такой лакомый кусочек, но боюсь, что лопну, если съем его, – сказала она через несколько минут.
– Мы можем попросить завернуть нам остатки «для собачки», и у тебя будет, что съесть на завтрак.
– Ну уж нет, уволь. Помнишь о тех семи кило, которые прибавляет человеку телекамера?
– Я помню все, что ты сказала в тот день. До последнего слова.
Она тоже помнила. Помнила, как смело и самоуверенно вошла в его кабинет, даже не подозревая об ожидающем ударе, который оставит в ее душе глубокий шрам на всю жизнь. Именно тогда для нее начались мучительные испытания, которые не закончились до сих пор. Вместе с тем сейчас ее преследовало неотвязное ощущение, что воздействие, оказанное этим человеком на ее судьбу тогда, было детской шалостью по сравнению с тем, что ожидает ее в ближайшем будущем.
Однако не слишком ли она простодушна? Не слишком ли рано вообразила себе, что между ними вот-вот произойдет нечто необычное, захватывающее, из ряда вон? Или это вино ударило ей в голову, сделав ее размякшей дурехой, безответственной и распущенной?
– Где твои очки? – спросила она неожиданно для себя самой.
– В куртке. Мне они нужны только в тех случаях, когда надо что-то как следует разглядеть. – Этот ответ рассмешил ее. – В самом деле, – серьезно заверил ее Хантер. – На расстоянии метра я и без них все прекрасно вижу.
– Значит, ты даже мысли не допускал о том, что мы можем сидеть на гораздо большем расстоянии?
Его голос понизился:
– Я думал только об одном: лишь бы она просто разрешила мне сесть рядом, и тогда уж я непременно сяду как можно ближе к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70