Но не успела она пройти нескольких шагов, как Лайон нагнал ее и, больно схватив за руку, развернул к себе.
– Это я-то? Но я не влезал в чужой дом, гоняясь за семейными тайнами.
– Я…
– Тебе удалось одурачить моего отца, но со мной этот номер не пройдет, сестренка. Мне знаком этот сорт…
– Прекрати! – закричала она. – Я не сорт. И запомни это раз и навсегда. Я приехала сюда взять интервью у твоего отца. Знаю, что он болен, и, поверь, мне это небезразлично. Но тем больше у меня причин напомнить о нем американцам. Я не знаю, почему ты возненавидел меня заранее, даже не познакомившись со мной. Но я здесь. И буду делать свою работу независимо от того, хочешь ты этого или нет. – Энди почувствовала, как к горлу подступил комок и на глазах навернулись слезы. Хорошо, что в темноте он их не заметит. – И последнее, никогда больше не смейте ко мне прикасаться, мистер Рэтлиф. – Она разжала его пальцы, точно железным обручем сковавшие ее руку.
– Можете не сомневаться в этом, – ответил он язвительно. – Один поцелуй в темноте не сделает из вас женщины, миссис Мэлоун. Вы честолюбивы, практичны, упрямы. Вы просто копия мужчины в женском обличье. В вас нет ни мягкости, ни нежности, ни доброты – ни одного из качеств, необходимых женщине. Каждое слово жгло ее, как раскаленное железо. Он был прав. Сколько лет она прожила, спрятавшись в своей раковине? Но хотелось ли ей этого?
– Я не такая, – вырвался из ее груди яростный протест. – Не такая.
– Во всяком случае с моей помощью вам это доказать не удастся.
– Я и не хочу.
Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.
* * *
Когда Энди вернулась, в доме стояла тишина. Грейси, как и обещала, оставила обещанный кофе во дворике. Только к нему так никто и не притронулся.
Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени. Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.
– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.
– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.
– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?
– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.
Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.
– Тебя просто надо по-матерински приголубить.
– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?
Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы:
– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.
– Где?..
На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:
– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?
– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.
– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.
– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.
– Но все-таки он согласился?
– Да.
– А сынок?
Энди помолчала.
Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.
– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.
– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.
Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…
– Энди, крошка, ты меня слушаешь?
– Д-да.
– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?
– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…
– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?
– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.
– Все интереснее и интереснее.
– Почему?
– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?
Не только подозрения Леса, но и грубоватые слова в адрес генерала вызвали у Энди взрыв раздражения.
– Нет, – резко сказала она. – Я так не думаю. Сегодня я прочла целую кипу газетных статей, рассказывающих о его службе в армии с первых дней до выхода в отставку, и ни в одной не было даже отдаленного намека на какую-нибудь скандальную историю.
– Ну что ж, это следует обмозговать.
Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.
– Сегодня я осмотрела дом – очень красивый, надо сказать, – и выбрала место для съемок. Мы можем сделать несколько сюжетов на натуре. Скажи, чтобы Джил захватил какой-нибудь фильтр для микрофона, который может заглушить гул воды.
– Воды? Какой, к дьяволу, воды, Энди?
– Речной.
– Речной. О'кей, что еще? Сейчас составлю список.
Она перечислила все, что необходимо взять для съемок: кабели, освещение, батарейное питание, микрофоны и тому подобное.
– По-моему, все, – сказала она, еще раз пробежав глазами записи в блокноте.
– Не совсем, – коротко сказал Лес.
– Что еще?
– Могла бы сказать мне, отчего у тебя голос как у школьницы, которая, собираясь на большой уик-энд, обнаружила, что у нее кончились противозачаточные таблетки.
– Лес, – простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к вульгарным шуточкам. – Все в порядке. Здесь ужасная жара…
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Это я-то? Но я не влезал в чужой дом, гоняясь за семейными тайнами.
– Я…
– Тебе удалось одурачить моего отца, но со мной этот номер не пройдет, сестренка. Мне знаком этот сорт…
– Прекрати! – закричала она. – Я не сорт. И запомни это раз и навсегда. Я приехала сюда взять интервью у твоего отца. Знаю, что он болен, и, поверь, мне это небезразлично. Но тем больше у меня причин напомнить о нем американцам. Я не знаю, почему ты возненавидел меня заранее, даже не познакомившись со мной. Но я здесь. И буду делать свою работу независимо от того, хочешь ты этого или нет. – Энди почувствовала, как к горлу подступил комок и на глазах навернулись слезы. Хорошо, что в темноте он их не заметит. – И последнее, никогда больше не смейте ко мне прикасаться, мистер Рэтлиф. – Она разжала его пальцы, точно железным обручем сковавшие ее руку.
– Можете не сомневаться в этом, – ответил он язвительно. – Один поцелуй в темноте не сделает из вас женщины, миссис Мэлоун. Вы честолюбивы, практичны, упрямы. Вы просто копия мужчины в женском обличье. В вас нет ни мягкости, ни нежности, ни доброты – ни одного из качеств, необходимых женщине. Каждое слово жгло ее, как раскаленное железо. Он был прав. Сколько лет она прожила, спрятавшись в своей раковине? Но хотелось ли ей этого?
– Я не такая, – вырвался из ее груди яростный протест. – Не такая.
– Во всяком случае с моей помощью вам это доказать не удастся.
– Я и не хочу.
Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.
* * *
Когда Энди вернулась, в доме стояла тишина. Грейси, как и обещала, оставила обещанный кофе во дворике. Только к нему так никто и не притронулся.
Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени. Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.
– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.
– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.
– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?
– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.
Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.
– Тебя просто надо по-матерински приголубить.
– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?
Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы:
– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.
– Где?..
На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:
– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?
– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.
– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.
– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.
– Но все-таки он согласился?
– Да.
– А сынок?
Энди помолчала.
Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.
– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.
– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.
Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…
– Энди, крошка, ты меня слушаешь?
– Д-да.
– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?
– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…
– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?
– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.
– Все интереснее и интереснее.
– Почему?
– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?
Не только подозрения Леса, но и грубоватые слова в адрес генерала вызвали у Энди взрыв раздражения.
– Нет, – резко сказала она. – Я так не думаю. Сегодня я прочла целую кипу газетных статей, рассказывающих о его службе в армии с первых дней до выхода в отставку, и ни в одной не было даже отдаленного намека на какую-нибудь скандальную историю.
– Ну что ж, это следует обмозговать.
Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.
– Сегодня я осмотрела дом – очень красивый, надо сказать, – и выбрала место для съемок. Мы можем сделать несколько сюжетов на натуре. Скажи, чтобы Джил захватил какой-нибудь фильтр для микрофона, который может заглушить гул воды.
– Воды? Какой, к дьяволу, воды, Энди?
– Речной.
– Речной. О'кей, что еще? Сейчас составлю список.
Она перечислила все, что необходимо взять для съемок: кабели, освещение, батарейное питание, микрофоны и тому подобное.
– По-моему, все, – сказала она, еще раз пробежав глазами записи в блокноте.
– Не совсем, – коротко сказал Лес.
– Что еще?
– Могла бы сказать мне, отчего у тебя голос как у школьницы, которая, собираясь на большой уик-энд, обнаружила, что у нее кончились противозачаточные таблетки.
– Лес, – простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к вульгарным шуточкам. – Все в порядке. Здесь ужасная жара…
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41