В эту минуту нечего было и думать об этом; более могущественные интересы призывали все его внимание — для него было очевидно, что, назвав проводника изменником, он попал в цель, и что тот, взбешенный, что с него была снята личина, ловко избежал опасности и нашел путь к спасению.
Положение становилось самым критическим для начальника каравана: он мог погибнуть без проводника в этих неизвестных местах, без сомнения, подстерегаемый врагами и мог подвергнуться каждую минуту нападению, последствия которого должны были быть неблагоприятны для него и для его людей; надо было принять решительные меры и избегнуть, если возможно, несчастий, которые угрожали каравану.
Мексиканец был человек энергичный, храбрый до отваги, которого никакая опасность, как бы велика ни была она, не могла заставить растеряться; в несколько секунд он просчитал все благоприятные шансы, остававшиеся ему, и решение было принято.
Дорога, где он ехал, была та самая, по которой шли караваны, отправляющиеся из Соединенных Штатов в Калифорнию или в Мексику, другой дороги не было по горам; мексиканец решил остановиться в первом месте, положение которого покажется ему благоприятным, укрепиться там, как можно лучше, ждать ближайшего каравана и присоединиться к нему.
Этот план был очень прост, и исполнить его было очень легко. Объяснив своим приунывшим пеонам в нескольких словах свои намерения, он велел удвоить бдительность, оставил их и поехал вперед осмотреть местность и выбрать удобное место для лагеря.
Он направил свою лошадь вперед и скоро исчез за поворотом дороги. Опасаясь неожиданного нападения, он держал ружье в руке и старательно осматривал густой кустарник, обрамлявший дорогу со стороны гор.
Мексиканец ехал таким образом около двух часов, замечая, что чем дальше он ехал, тем более суживалась тропинка, становясь все более крутой и каменистой.
Вдруг эта тропинка расширилась и привела его на эспланаду, через которую проходила дорога и которая называлась крепостью Чичимек, уже описанной нами.
Опытный взгляд мексиканца уловил с первого взгляда выгоды подобной позиции и, не теряя времени для рассматривания подробностей, он повернул лошадь и присоединился к каравану.
Путешественники хотя ехали гораздо медленнее своего начальника, ускорили, однако, шаги, так что он встретился с ними через три четверти часа после того, как нашел эспланаду.
Побег проводника привел в уныние мексиканцев, людей, привыкших к тропическим областям; мужество их очень уж ослабело при виде снегов Скалистых гор; к счастью для планов их начальника, он имел над своими слугами ту власть, которую имеют избранные умы, и пеоны, видя своего начальника веселым и беззаботным, начали надеяться, что они выйдут лучше, нежели они воображали, из дурного положения, в которое были поставлены так неожиданно.
Путешествие продолжалось спокойно, не было открыто ни одного подозрительного признака, и мексиканцы могли думать, что, кроме потери времени в ожидании нового проводника, побег индейца не имел для них никаких неприятных последствий.
Странное дело! Карнеро, капатац, казался скорее весел, чем сердит на исчезновение проводника; вместо того чтобы жаловаться на промедление, он смеялся над тем, что случилось и отпускал на этот счет шуточки более или менее остроумные, вконец рассердившие его господина, который внутренне проклинал препятствие, удерживавшее его в горах и подвергавшее его опасности нападения разбойников.
— Что вы находите такого приятного в том, что случилось с нами? Чему вы так радуетесь, Карнеро? — сказал он наконец довольно сердитым тоном.
— Вы извините меня, — смиренно отвечал капатац, — но вы знаете испанскую пословицу: «Лучше забыть о том, чего поправить нельзя» — вот я и забываю.
— Гм! — только сказал господин.
— Притом, — прибавил капатац, наклонившись к своему господину и говоря ему почти на ухо, — как ни дурно наше положение, не лучше ли делать вид, будто мы находим его прекрасным?
Господин бросил на него проницательный взгляд. Капатац продолжал бесстрастно, с раболепной улыбкой:
— Обязанность преданного слуги состоит в том, чтобы разделять всегда мнение своего господина. Пеоны сегодня утром роптали после вашего отъезда. Вы знаете характер этих скотов: если уныние овладеет ими — мы погибнем, потому что нам невозможно будет извлечь из них никакой пользы. Я думал, что разделю ваше намерение, если постараюсь ободрить их, и выказывал веселость, которой не чувствую, поверьте, предполагая, что это будет вам приятно.
Мексиканец покачал головой с видом сомнения, однако замечания капатаца были так справедливы, причины, выставляемые им, казались так правдоподобны, что он принужден был поблагодарить его, не желая сердить человека, который одним словом мог переменить настроение пеонов и возбудить их к мятежу, вместо того чтобы поддерживать в исполнении их обязанностей.
— Благодарю вас, Карнеро, — сказал он, — вы вполне поняли мое намерение, благодарю вас за вашу преданность. Поверьте мне, скоро настанет минута, я надеюсь, когда я смогу доказать, как я вами дорожу.
— Уверенность, что я исполнил свой долг в этих обстоятельствах, как всегда, есть единственная награда, которой я добиваюсь, — отвечал капатац, почтительно поклонившись.
Мексиканец бросил на него взгляд искоса, но воздержался, и с улыбкой во второй раз поблагодарил своего капатаца.
Начальник каравана был одним из тех людей, которые, обманывая всю жизнь всех, с кем сводят их случайности бурной жизни, наконец не верят никому и стараются под самыми пустыми словами открыть корыстолюбивое намерение, которого по большей части не существует. Хотя капатац Карнеро давно уже служил у него, хотя он выказывал ему величайшее доверие, однако внутренне не только его остерегался, но даже подозревал, что он ведет двойную игру.
Было ли это предположение справедливо — мы теперь этого не скажем, но мексиканец пристально следил за капатацем и думал, что рано или поздно сомнения его подтвердятся.
Незадолго до одиннадцати часов утра караван доехал до эспланады, и с радостью, которую они не старались даже скрывать, пеоны увидели, какую крепкую позицию выбрал их господин для лагеря.
— Здесь мы остановимся пока, — сказал мексиканец, — развьючивайте лошаков, разводите огонь, приготовляйте завтрак, а потом мы укрепимся таким образом что обезопасим себя от нападения мародеров.
Пеоны повиновались с проворством людей, сделавших продолжительный переезд и подгоняемых сильным голодом.
Огонь был разведен в одну минуту, и пеоны скоро принялись за завтрак.
Когда голод был утолен и сигарки выкурены, начальник встал.
— Теперь, — сказал он, — за работу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53