Мы не потратим на этот переезд больше часа, уверяю вас. Там и переночуем.
— Как, мы пересечем ущелье дель-Койоте? Следовательно, мы находимся на дороге в Эрмосильо?
— Да, дитя мое.
— Но ведь ужасно неблагоразумно ехать по этой дороге, которую контролирует армия моего отца.
— Дочь моя, — кротко отвечал священник, — в политике очень часто приходится отваживаться на самые, если хотите, безрассудные поступки… Мы не только находимся на дороге в Эрмосильо, но и направляемся туда.
— Как! В Эрмосильо?!
— Да, дитя мое. По моему мнению, это единственное место, где вы будете укрыты от розысков вашего отца. Ему не придет в голову отыскивать вас там, и он никогда не догадается, что вы находитесь так близко от него.
— Это правда, — сказала Анжела после минутного размышления. — План ваш смел, но поэтому-то он и должен удаться. Пожалуй, действительно, мне лучше всего укрыться в Эрмосильо, там меня не будут искать.
— Я поручу вас тем людям, у которых вы остановитесь, да и сам постараюсь как можно реже покидать вас.
— Я вам очень благодарна, святой отец, иначе я буду чувствовать себя одинокой.
— Побольше мужества, дитя мое. Я полагаюсь на дона Луи, небо должно покровительствовать его экспедиции, так как он предпринял ее с благородной целью.
— Очень рада слышать это от вас, святой отец. Легко может случиться, что предприятие дона Луи не удастся, но в таком случае он падет как герой, и смерть его будет смертью мученика, пострадавшего за освобождение страны.
— Да, граф — это редкая личность. Если современники не отдадут ему должного, то потомки не смешают его с этими флибустьерами и искателями приключений, для которых золото составляет все и которые мало чем отличаются от разбойников… Кажется, дорога становится шире, мы сейчас спустимся в ущелье. Это место не пользуется хорошей репутацией, держитесь ближе ко мне. Хотя я уверен, что нам нечего опасаться, но осторожность никогда не помешает.
Действительно, тропинка расширилась, по ее сторонам возвышались горы, точно две параллельные стены, на расстоянии не более сорока метров одна от другой. Это-то и было ущелье, называемое Квебрада-дель-Койоте. Оно тянулось на полмили и выходило в лощину, покрытую мелким кустарником и крупными цветами далий. Горы у входа в лощину раздавались и соединялись вновь милях в восьмидесяти от этого места.
Когда путешественники въезжали в ущелье, небо очистилось, и луна осветила это страшное место. Ее печальный свет, хотя и очень слабый, дал путешественникам возможность осмотреться и сориентироваться. Они подгоняли своих усталых лошадей, чтобы поскорее проехать мрачное ущелье.
Таким образом они ехали минут десять, как вдруг услышали отдаленное ржание лошадей.
— За нами кто-то едет, — сказал священник, нахмурив брови.
— И, кажется, они очень спешат, — заметила Анжела, — прислушайтесь.
Они остановились. Топот быстро скачущих лошадей слышался теперь совершенно ясно.
— Кто это может быть? — проговорил священник.
— Вероятно, такие же путешественники, как и мы…
— Нет, — сказал отец Серафим, — зачем путешественники будут так спешить? Это погоня, и, по всей вероятности, погоня за нами.
— Но это невозможно, святой отец. Ведь о нашем путешествии никто не знает.
— У этих людей глаза рыси и уши двуутробки, они следят решительно за всем. Да притом, тайна перестает быть тайной, когда ее знают двое людей. Но время не терпит, надо что-то предпринять.
— Мы погибли, если это враги, — с ужасом вскричала Анжела, — нам не от кого ждать помощи.
— Надейтесь на провидение, дитя мое, оно нас не оставит. Быстрый топот лошадей приближался. Он походил на раскаты грома.
Священник выпрямился, лицо его дышало неукротимой энергией, голос стал резок и почти груб.
— Встаньте сзади меня и молитесь, — повелительно сказал он, — или я ошибаюсь, или мы в большой опасности.
Обе женщины машинально повиновались. Анжела считала себя погибшей. Могла ли она рассчитывать на спасение? Всякое сопротивление было невозможно.
Священник подобрал поводья и привязал их к луке седла, обернулся лицом к подъезжающим и ждал нападения.
Не прошло и пяти минут, как показались всадники, скакавшие во весь опор. Их было человек десять.
Шагах в двадцати от путешественников они вдруг остановились, как будто ноги их лошадей вросли в землю.
Люди эти, насколько позволял разглядеть слабый свет луны, были в мексиканских костюмах, лица их закрывали черные маски.
Не оставалось никаких сомнений: это была погоня за доньей Анжелой и ее спутниками.
Отец Серафим в упор глядел на всадников. Наконец он решил прервать молчание.
— Что вам нужно, господа, — заговорил он твердым, громким голосом. — Зачем вы преследуете нас?
— О-о! — послышался насмешливый голос. — Как страшно… Святой отец, уверяем вас, мы не хотим причинить вам никакого зла. Наоборот, мы окажем вам услугу, избавив от миленьких девушек, которые путешествуют с вами.
— Поезжайте-ка своей дорогой и не занимайтесь тем, что вас не касается.
— Послушайте, senor padre, — начал опять тот же всадник, — сдайтесь добровольно, всякое сопротивление немыслимо — нас десять против вас одного, к тому же ведь вы мирный человек.
— Вы подлецы, — отвечал священник, — проезжайте-ка да перестаньте насмехаться, а я поеду своей дорогой.
— Нет, мы вас не отпустим, пока вы не оставите ваших спутниц.
— А-а, так, отлично! Но вижу, вы ошиблись относительно того, кто я! Да, я священник, мирный человек, но я француз… А вы об этом-то и забыли. Так знайте же! Я не позволю оскорбить тех, которые находятся под моим покровительством, будь вас хоть двадцать человек.
— И как же вы будете защищать их, господин француз? — послышался насмешливый голос.
— Вот так, — решительно отвечал священник, вынимая из седельной сумки пару пистолетов и взводя курки.
Разбойники невольно заколебались. Поступок священника был так решителен и в то же время этот человек сохранял такое спокойствие, что бандиты убедились: они имеют дело действительно с сильным человеком, который скорее даст себя убить, чем отступит хоть на шаг.
Мало тех вещей, которые уважаются мексиканцами, но надо отдать им справедливость, они благоговеют перед одеждой священнослужителя. Да к тому же отец Серафим не походил на тех миссионеров, которые, к несчастью, часто встречались среди духовенства Северной Америки. Он славился своими добродетелями на всю Мексику. Оскорбить его, а тем более убить — дело слишком серьезное, но и отступать было уже невозможно.
— Послушайте, святой отец, — заговорил опять тот же незнакомец, — не пытайтесь защищаться. Мы заберем девушек во что бы то ни стало. — И он сделал движение вперед.
— Стой! — закричал отец Серафим. — Еще шаг — и ты умрешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Как, мы пересечем ущелье дель-Койоте? Следовательно, мы находимся на дороге в Эрмосильо?
— Да, дитя мое.
— Но ведь ужасно неблагоразумно ехать по этой дороге, которую контролирует армия моего отца.
— Дочь моя, — кротко отвечал священник, — в политике очень часто приходится отваживаться на самые, если хотите, безрассудные поступки… Мы не только находимся на дороге в Эрмосильо, но и направляемся туда.
— Как! В Эрмосильо?!
— Да, дитя мое. По моему мнению, это единственное место, где вы будете укрыты от розысков вашего отца. Ему не придет в голову отыскивать вас там, и он никогда не догадается, что вы находитесь так близко от него.
— Это правда, — сказала Анжела после минутного размышления. — План ваш смел, но поэтому-то он и должен удаться. Пожалуй, действительно, мне лучше всего укрыться в Эрмосильо, там меня не будут искать.
— Я поручу вас тем людям, у которых вы остановитесь, да и сам постараюсь как можно реже покидать вас.
— Я вам очень благодарна, святой отец, иначе я буду чувствовать себя одинокой.
— Побольше мужества, дитя мое. Я полагаюсь на дона Луи, небо должно покровительствовать его экспедиции, так как он предпринял ее с благородной целью.
— Очень рада слышать это от вас, святой отец. Легко может случиться, что предприятие дона Луи не удастся, но в таком случае он падет как герой, и смерть его будет смертью мученика, пострадавшего за освобождение страны.
— Да, граф — это редкая личность. Если современники не отдадут ему должного, то потомки не смешают его с этими флибустьерами и искателями приключений, для которых золото составляет все и которые мало чем отличаются от разбойников… Кажется, дорога становится шире, мы сейчас спустимся в ущелье. Это место не пользуется хорошей репутацией, держитесь ближе ко мне. Хотя я уверен, что нам нечего опасаться, но осторожность никогда не помешает.
Действительно, тропинка расширилась, по ее сторонам возвышались горы, точно две параллельные стены, на расстоянии не более сорока метров одна от другой. Это-то и было ущелье, называемое Квебрада-дель-Койоте. Оно тянулось на полмили и выходило в лощину, покрытую мелким кустарником и крупными цветами далий. Горы у входа в лощину раздавались и соединялись вновь милях в восьмидесяти от этого места.
Когда путешественники въезжали в ущелье, небо очистилось, и луна осветила это страшное место. Ее печальный свет, хотя и очень слабый, дал путешественникам возможность осмотреться и сориентироваться. Они подгоняли своих усталых лошадей, чтобы поскорее проехать мрачное ущелье.
Таким образом они ехали минут десять, как вдруг услышали отдаленное ржание лошадей.
— За нами кто-то едет, — сказал священник, нахмурив брови.
— И, кажется, они очень спешат, — заметила Анжела, — прислушайтесь.
Они остановились. Топот быстро скачущих лошадей слышался теперь совершенно ясно.
— Кто это может быть? — проговорил священник.
— Вероятно, такие же путешественники, как и мы…
— Нет, — сказал отец Серафим, — зачем путешественники будут так спешить? Это погоня, и, по всей вероятности, погоня за нами.
— Но это невозможно, святой отец. Ведь о нашем путешествии никто не знает.
— У этих людей глаза рыси и уши двуутробки, они следят решительно за всем. Да притом, тайна перестает быть тайной, когда ее знают двое людей. Но время не терпит, надо что-то предпринять.
— Мы погибли, если это враги, — с ужасом вскричала Анжела, — нам не от кого ждать помощи.
— Надейтесь на провидение, дитя мое, оно нас не оставит. Быстрый топот лошадей приближался. Он походил на раскаты грома.
Священник выпрямился, лицо его дышало неукротимой энергией, голос стал резок и почти груб.
— Встаньте сзади меня и молитесь, — повелительно сказал он, — или я ошибаюсь, или мы в большой опасности.
Обе женщины машинально повиновались. Анжела считала себя погибшей. Могла ли она рассчитывать на спасение? Всякое сопротивление было невозможно.
Священник подобрал поводья и привязал их к луке седла, обернулся лицом к подъезжающим и ждал нападения.
Не прошло и пяти минут, как показались всадники, скакавшие во весь опор. Их было человек десять.
Шагах в двадцати от путешественников они вдруг остановились, как будто ноги их лошадей вросли в землю.
Люди эти, насколько позволял разглядеть слабый свет луны, были в мексиканских костюмах, лица их закрывали черные маски.
Не оставалось никаких сомнений: это была погоня за доньей Анжелой и ее спутниками.
Отец Серафим в упор глядел на всадников. Наконец он решил прервать молчание.
— Что вам нужно, господа, — заговорил он твердым, громким голосом. — Зачем вы преследуете нас?
— О-о! — послышался насмешливый голос. — Как страшно… Святой отец, уверяем вас, мы не хотим причинить вам никакого зла. Наоборот, мы окажем вам услугу, избавив от миленьких девушек, которые путешествуют с вами.
— Поезжайте-ка своей дорогой и не занимайтесь тем, что вас не касается.
— Послушайте, senor padre, — начал опять тот же всадник, — сдайтесь добровольно, всякое сопротивление немыслимо — нас десять против вас одного, к тому же ведь вы мирный человек.
— Вы подлецы, — отвечал священник, — проезжайте-ка да перестаньте насмехаться, а я поеду своей дорогой.
— Нет, мы вас не отпустим, пока вы не оставите ваших спутниц.
— А-а, так, отлично! Но вижу, вы ошиблись относительно того, кто я! Да, я священник, мирный человек, но я француз… А вы об этом-то и забыли. Так знайте же! Я не позволю оскорбить тех, которые находятся под моим покровительством, будь вас хоть двадцать человек.
— И как же вы будете защищать их, господин француз? — послышался насмешливый голос.
— Вот так, — решительно отвечал священник, вынимая из седельной сумки пару пистолетов и взводя курки.
Разбойники невольно заколебались. Поступок священника был так решителен и в то же время этот человек сохранял такое спокойствие, что бандиты убедились: они имеют дело действительно с сильным человеком, который скорее даст себя убить, чем отступит хоть на шаг.
Мало тех вещей, которые уважаются мексиканцами, но надо отдать им справедливость, они благоговеют перед одеждой священнослужителя. Да к тому же отец Серафим не походил на тех миссионеров, которые, к несчастью, часто встречались среди духовенства Северной Америки. Он славился своими добродетелями на всю Мексику. Оскорбить его, а тем более убить — дело слишком серьезное, но и отступать было уже невозможно.
— Послушайте, святой отец, — заговорил опять тот же незнакомец, — не пытайтесь защищаться. Мы заберем девушек во что бы то ни стало. — И он сделал движение вперед.
— Стой! — закричал отец Серафим. — Еще шаг — и ты умрешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59