Но тогда произошло странное событие: мой индеец вдруг превратился в мексиканца.
— Как! — вскричали генерал и дон Аннибал с удивлением. — В мексиканца?
— В мексиканца! — спокойно продолжал охотник. — Да, и что самое странное, я хорошо узнал этого мексиканца, так что невольно испустил крик удивления. Он услышал и в испуге повернулся. Не оставалось никакого сомнения: этим индейцем был мажордом сеньора дона Аннибала.
— Сотавенто! — воскликнул дон Аннибал.
— А! А! — прервал генерал. — Продолжайте, продолжайте, мой друг. Что же вы сделали тогда?
— Честное слово, генерал, видя себя открытым, я бросился на него. Нужно заметить, что он оказал отчаянное сопротивление, но, слава богу, я еще достаточно крепок и, несмотря на все его усилия, захватил его и привел к вам. Его поведение показалось мне довольно подозрительным и мы с сеньором графом должны его проверить. Вот, генерал, все, что я хотел вам сказать!
Охотник замолчал, по-видимому, очень довольный тем, что закончил такой длинный и трудный рассказ.
Глава XXXVI. Пленник
Когда охотник окончил свой рассказ, мрачное молчание наступило в хижине.
Снаружи свистел с силой ветер, дождь лил ручьями. Дымящее пламя факела, волнуемое ветром, распространяло неясный свет на бледные лица этих людей, сердца которых невольно сжимались мрачным предчувствием.
Владелец гасиенды первым подавил овладевшее им волнение. С высоко поднятой головой, с нахмуренными бровями он с самым решительным видом быстрыми шагами подошел к пленнику и, отбросив сильным движением руки сарапе, прикрывавшее нижнюю часть его лица, с минуту глядел на него с непередаваемым выражением горя и гнева.
— Итак, это правда, — произнес он, наконец, глухим голосом. — Человек, которого я считал таким преданным, — изменник! Я один был слеп, когда все кругом его обвиняли. Говори, что ты сделал, презренный?
— На это я отвечу! — сказал граф, делая шаг вперед и кладя свою руку на руку дона Аннибала. Тот посмотрел на него с удивлением.
— Вы, господин граф? — спросил он.
— Я, дон Аннибал, явившийся сюда сообщить вам ужасную новость и произнести против этого человека страшное обвинение.
Долу Аннибалу показалось, что его сердце разорвется при этих, проникнутых невыразимой печалью словах.
— О! — вскричал он. — Что хотите вы мне сообщить? Боже мой!
Дон Пелажио, остававшийся до сих пор неподвижным и задумчивым, опершись локтями на стол, встал между обоими мужчинами и посмотрел на них по очереди с выражением горестного сострадания.
— Остановитесь! — сказал он сильным голосом. — Остановитесь! Именем бога, именем отечества, я приказываю вам! Как бы страшно ни было открытие, которое вы готовы сделать, сеньор граф, как ни велико ваше нетерпение узнать границы вашего несчастья, дон Аннибал де Сальдибар, здесь не место и не время для таких объяснений: честь приказывает вам обоим переждать несколько часов. Нам следует немедленно ехать, час настал: несколько минут промедления могут погубить плоды всех наших трудов, всех наших усилий. Чего опасаетесь вы? Этот человек в вашей власти, он не убежит, и скоро вы получите возможность наказать его по заслугам.
— О! — горестно вскричал дон Аннибал. — Как бы этот презренный не обманул наше мщение, мой друг! Я предчувствую ужасное несчастье.
Граф и охотник печально опустили глаза.
Отец Сандоваль тихо положил свою руку на плечо дона Аннибала, упавшего на стул, и охватил руками его голову.
— Мужайтесь, друг! — сказал он кротко. — Правосудие божье никогда не дремлет. Вспомните закон, начертанный в сердце всякого честного человека: “исполняй свой долг, что бы ни случилось”.
Но его собеседник отвечал заглушенным рыданием.
— Вы не принадлежите более себе. — продолжал горячее священник. — Ваше сердце и рука принадлежат нашему отечеству… Будьте мужчиной, каково бы ни было ваше горе, поддержите себя, не теряйте силы для предстоящей борьбы. У каждого здесь своя чаша, которую он выпивает до дна. Идите, друг мой, идите, куда призывает вас долг: завтра вы будете думать о себе!
Дон Аннибал, невольно подчиняясь этому влиятельному голосу, машинально поднялся, надвинул шляпу на глаза и молча вышел.
Священник проводил его нежным взором.
— О! — произнес он. — Как должен страдать этот железный человек, чтобы дойти до такого состояния!
Повернувшись к графу, он прибавил с улыбкой:
— Сеньор граф, вы мой пленник на двадцать четыре часа!
— Я вас не покину, пока дело, для которого я приехал не будет окончено! — отвечал граф, вежливо кланяясь.
— Эй, молодец, — продолжал священник, обращаясь к Диего Лопесу, во время всей предыдущей сцены остававшемуся неподвижным в своем углу с глазами, устремленными на пленника, — мой тюремщик освободит тебя от обязанности сторожить этого человека.
— Это будет большим удовольствием для меня, ваша милость!
— Хорошо! Передай же ему мой приказ прийти сюда живее. Пленник хорошо привязан, не так ли?
— Сам сеньор Клари связал его.
— Тогда я спокоен, идите!
— Тем более, что я буду зорко следить за этим негодяем! — сказал Оливье, заряжая пистолет.
— Хорошо! — сказал Диего Лопес.
Он вышел.
— Ваши лошади в состоянии сделать длинный путь, кабальеро?
— Гм! — отвечал канадец. — Не слишком!
— Очень хорошо! Вы выберете из моих, полковник Клари: ваш полк, который вы найдете в полном порядке, предназначен сегодняшней ночью для прикрытия.
— Значит, мы должны ехать? — спросил граф.
— Сию минуту.
— А!
Мексиканский генерал ударил в ладоши. Вошел офицер.
— Велите немедленно оседлать лошадь, капитан! Обернули ли ноги лошадей, как я приказал?
— Да, ваше превосходительство!
— Хорошо. Через десять минут мы едем. Идите!
Офицер поклонился и вышел.
— Мы отправляемся в экспедицию? — спросил канадец.
— Да! — лаконично отвечал генерал.
— Carai! — вскричал охотник, радостно потирая руки. — Вот что я называю удачей: приехать прямо к экспедиции.
— Которая будет, вероятно, серьезной! — вставил генерал.
— Тем лучше. Значит, будет нажива.
В этот момент сержант, сопровождаемый Диего Лопесом, показался в дверях хижины. За ним следовала дюжина солдат.
— Кабальеро, — сказал генерал, — поручаю вам этого пленника, за которого вы мне отвечаете. Слышите?
— Вполне, генерал, — отвечал почтительно сержант. — Ну-ка, вы! Возьмите этого негодяя!
Солдаты окружили мажордома.
Пока индеец оставался в хижине, он все время был холоден и невозмутим, как будто все, что делалось кругом, не касалось его.
Выходя, он бросил ироничный взгляд на присутствующих и презрительно улыбнулся.
— Нужно наблюдать за этим плутом, — произнес про себя охотник. — Он, наверное, замышляет какую-нибудь индейскую хитрость!
Шум приближавшихся лошадей, смешанный с бряцаньем оружия, известил генерала о том, что его приказания исполнены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Как! — вскричали генерал и дон Аннибал с удивлением. — В мексиканца?
— В мексиканца! — спокойно продолжал охотник. — Да, и что самое странное, я хорошо узнал этого мексиканца, так что невольно испустил крик удивления. Он услышал и в испуге повернулся. Не оставалось никакого сомнения: этим индейцем был мажордом сеньора дона Аннибала.
— Сотавенто! — воскликнул дон Аннибал.
— А! А! — прервал генерал. — Продолжайте, продолжайте, мой друг. Что же вы сделали тогда?
— Честное слово, генерал, видя себя открытым, я бросился на него. Нужно заметить, что он оказал отчаянное сопротивление, но, слава богу, я еще достаточно крепок и, несмотря на все его усилия, захватил его и привел к вам. Его поведение показалось мне довольно подозрительным и мы с сеньором графом должны его проверить. Вот, генерал, все, что я хотел вам сказать!
Охотник замолчал, по-видимому, очень довольный тем, что закончил такой длинный и трудный рассказ.
Глава XXXVI. Пленник
Когда охотник окончил свой рассказ, мрачное молчание наступило в хижине.
Снаружи свистел с силой ветер, дождь лил ручьями. Дымящее пламя факела, волнуемое ветром, распространяло неясный свет на бледные лица этих людей, сердца которых невольно сжимались мрачным предчувствием.
Владелец гасиенды первым подавил овладевшее им волнение. С высоко поднятой головой, с нахмуренными бровями он с самым решительным видом быстрыми шагами подошел к пленнику и, отбросив сильным движением руки сарапе, прикрывавшее нижнюю часть его лица, с минуту глядел на него с непередаваемым выражением горя и гнева.
— Итак, это правда, — произнес он, наконец, глухим голосом. — Человек, которого я считал таким преданным, — изменник! Я один был слеп, когда все кругом его обвиняли. Говори, что ты сделал, презренный?
— На это я отвечу! — сказал граф, делая шаг вперед и кладя свою руку на руку дона Аннибала. Тот посмотрел на него с удивлением.
— Вы, господин граф? — спросил он.
— Я, дон Аннибал, явившийся сюда сообщить вам ужасную новость и произнести против этого человека страшное обвинение.
Долу Аннибалу показалось, что его сердце разорвется при этих, проникнутых невыразимой печалью словах.
— О! — вскричал он. — Что хотите вы мне сообщить? Боже мой!
Дон Пелажио, остававшийся до сих пор неподвижным и задумчивым, опершись локтями на стол, встал между обоими мужчинами и посмотрел на них по очереди с выражением горестного сострадания.
— Остановитесь! — сказал он сильным голосом. — Остановитесь! Именем бога, именем отечества, я приказываю вам! Как бы страшно ни было открытие, которое вы готовы сделать, сеньор граф, как ни велико ваше нетерпение узнать границы вашего несчастья, дон Аннибал де Сальдибар, здесь не место и не время для таких объяснений: честь приказывает вам обоим переждать несколько часов. Нам следует немедленно ехать, час настал: несколько минут промедления могут погубить плоды всех наших трудов, всех наших усилий. Чего опасаетесь вы? Этот человек в вашей власти, он не убежит, и скоро вы получите возможность наказать его по заслугам.
— О! — горестно вскричал дон Аннибал. — Как бы этот презренный не обманул наше мщение, мой друг! Я предчувствую ужасное несчастье.
Граф и охотник печально опустили глаза.
Отец Сандоваль тихо положил свою руку на плечо дона Аннибала, упавшего на стул, и охватил руками его голову.
— Мужайтесь, друг! — сказал он кротко. — Правосудие божье никогда не дремлет. Вспомните закон, начертанный в сердце всякого честного человека: “исполняй свой долг, что бы ни случилось”.
Но его собеседник отвечал заглушенным рыданием.
— Вы не принадлежите более себе. — продолжал горячее священник. — Ваше сердце и рука принадлежат нашему отечеству… Будьте мужчиной, каково бы ни было ваше горе, поддержите себя, не теряйте силы для предстоящей борьбы. У каждого здесь своя чаша, которую он выпивает до дна. Идите, друг мой, идите, куда призывает вас долг: завтра вы будете думать о себе!
Дон Аннибал, невольно подчиняясь этому влиятельному голосу, машинально поднялся, надвинул шляпу на глаза и молча вышел.
Священник проводил его нежным взором.
— О! — произнес он. — Как должен страдать этот железный человек, чтобы дойти до такого состояния!
Повернувшись к графу, он прибавил с улыбкой:
— Сеньор граф, вы мой пленник на двадцать четыре часа!
— Я вас не покину, пока дело, для которого я приехал не будет окончено! — отвечал граф, вежливо кланяясь.
— Эй, молодец, — продолжал священник, обращаясь к Диего Лопесу, во время всей предыдущей сцены остававшемуся неподвижным в своем углу с глазами, устремленными на пленника, — мой тюремщик освободит тебя от обязанности сторожить этого человека.
— Это будет большим удовольствием для меня, ваша милость!
— Хорошо! Передай же ему мой приказ прийти сюда живее. Пленник хорошо привязан, не так ли?
— Сам сеньор Клари связал его.
— Тогда я спокоен, идите!
— Тем более, что я буду зорко следить за этим негодяем! — сказал Оливье, заряжая пистолет.
— Хорошо! — сказал Диего Лопес.
Он вышел.
— Ваши лошади в состоянии сделать длинный путь, кабальеро?
— Гм! — отвечал канадец. — Не слишком!
— Очень хорошо! Вы выберете из моих, полковник Клари: ваш полк, который вы найдете в полном порядке, предназначен сегодняшней ночью для прикрытия.
— Значит, мы должны ехать? — спросил граф.
— Сию минуту.
— А!
Мексиканский генерал ударил в ладоши. Вошел офицер.
— Велите немедленно оседлать лошадь, капитан! Обернули ли ноги лошадей, как я приказал?
— Да, ваше превосходительство!
— Хорошо. Через десять минут мы едем. Идите!
Офицер поклонился и вышел.
— Мы отправляемся в экспедицию? — спросил канадец.
— Да! — лаконично отвечал генерал.
— Carai! — вскричал охотник, радостно потирая руки. — Вот что я называю удачей: приехать прямо к экспедиции.
— Которая будет, вероятно, серьезной! — вставил генерал.
— Тем лучше. Значит, будет нажива.
В этот момент сержант, сопровождаемый Диего Лопесом, показался в дверях хижины. За ним следовала дюжина солдат.
— Кабальеро, — сказал генерал, — поручаю вам этого пленника, за которого вы мне отвечаете. Слышите?
— Вполне, генерал, — отвечал почтительно сержант. — Ну-ка, вы! Возьмите этого негодяя!
Солдаты окружили мажордома.
Пока индеец оставался в хижине, он все время был холоден и невозмутим, как будто все, что делалось кругом, не касалось его.
Выходя, он бросил ироничный взгляд на присутствующих и презрительно улыбнулся.
— Нужно наблюдать за этим плутом, — произнес про себя охотник. — Он, наверное, замышляет какую-нибудь индейскую хитрость!
Шум приближавшихся лошадей, смешанный с бряцаньем оружия, известил генерала о том, что его приказания исполнены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83