Иначе обстояло дело в последние годы в Польше, в Чехословакии (во всяком случае, до 1969 года) и особенно в Венгрии. В этих странах появились очень интересные работы о различных формах фашизма).
Если коммунистические авторы до нынешнего времени так мало занимались вопросом о чертах сходства и различия между фашистскими движениями, то некоторые из так называемых «буржуазных» исследователей уже в 1928 году опубликовали книгу о «международном фашизме», и этой проблемой заинтересовались в особенности социал-демократические теоретики. Однако их весьма значительные инициативы и разработки были почти забыты. Такие социал-демократы, как Георг Деккер, уже в 1930 году считали нужным напомнить, что о фашизме можно говорить лишь в том случае, «если рассматриваемое движение во всех существенных чертах совпадает с итальянским фашизмом». Александер Шифрин исследовал общие причины и особенности различных фашистских движений в Европе. При этом он пришел к выводу, что нельзя усматривать «корни фашизма в исключительном своеобразии какого-либо отдельного национального развития». Но точно так же было бы ошибочно сводить все вообще явление фашизма к «структуре и специфическим явлениям развития высокоразвитого капитализма», как это делали коммунистические авторы. Страны, где возникли и выросли фашистские движения, различались в экономическом и социальном отношении. Но в политической области обнаруживались их общие характеристики. В таких обществах «демократия была провозглашена лишь в послевоенное время». В этой «зоне контрреволюции», к которой Шифрин причислял, наряду с Германией, также Италию, Австрию, Финляндию, Литву, Польшу, Румынию, Венгрию, Югославию, Болгарию и Испанию, демократия еще не достигла устойчивости. По этой причине фашистские партии могли обрести особую привлекательность для «идеологии и массовой психологии одичавшей мелкой буржуазии».
Эти мысли дальше развил Аркадий Гурланд в своей книге «Современные действия пролетариата», опубликованной в 1931 году. Следует отказаться, говорил он, от распространения и применения понятия фашизма ко всему, «что лишь некоторым образом связано с насильственной формой правления», потому что в таком случае фашизм оказался бы всего лишь «выражением очень старого понятия террористической государственной власти». «Специфическая новизна» фашизма заключается в моменте его возникновения.
Итальянский фашизм обязан своим успехом не «избытку», а «недостатку капитализма, индустриализации, промышленного пролетариата». В отличие от Франца Боркенау, защищавшего в этой связи тезис, что итальянский фашизм представляет собой лишь некоторый вид диктатуры, служащий созданию индустриального капитализма, Гурланд никоим образом не исключал, что успех фашизма может повториться в Германии, хотя здесь он столкнется с иными, чем в Италии, экономическими и социальными предпосылками. В Германии и в других высокоразвитых капиталистических странах фашисты не могут, конечно, использовать слабость пролетариата и пассивную поддержку широких слоев обнищавшего сельского населения, как это было в Италии, но они найдут соответствующую социальную опору в разоренной и деклассированной экономическим кризисом мелкой буржуазии. Так же, как Браунталь, Бауэр, Ольберг, Ненни, Тедеско и Гильфердинг, Гурланд пытался объяснить напряжение между мелкобуржуазной социальной базой фашизма и его капиталистической социальной функцией с помощью марксовой теории бонапартизма.
Из этого краткого обзора «классической» дискуссии о фашизме видно, что марксистские авторы не только использовали понятие фашизма как ругательство и пропагандистский жупел; напротив, антифашисты интенсивнее самих фашистов занимались проблемой, представляет ли фашизм особое явление, относящееся к одной лишь Италии, или же это общее историческое явление.
Однако после 1945 года эти попытки сравнительного исследования фашизма были более или менее забыты. Затем Эрнст Нольте весьма содействовал тому, что так называемая буржуазная наука активизировала изучение проблемы фашизма как особого исторического явления. Взгляды Нольте, которые здесь не будут подробно рассматриваться, встретили не только горячее одобрение, но и активную критику. Впрочем, главный интерес работ Нольте теперь усматривают в его различных определениях фашизма, особенно в его «трансполитическом» определении (по которому фашизм представляет собой сопротивление «практической и теоретической трансценденции»), а также в его тезисе об «эпохе фашизма». Не привлекли особого внимания его соображения, относящиеся к сравнительному исследованию фашизма, где он основывался сначала на анализе «Аксьон Франсэз», итальянского фашизма и национал-социализма, а затем распространил этот анализ на остальные фашистские движения Европы в междувоенное время; столь же мало была замечена его типология, где он различал итальянский «нормальный» фашизм и немецкий «радикальный», а также сопоставлял оба вида с «префашизмом, или протофашизмом» и «филофашизмом» некоторых авторитарных режимов.
В 60-е и 70-е годы было опубликовано множество монографий по истории различных форм фашизма, не исходивших, как правило, из сравнительного анализа и опиравшихся на весьма разнообразные методы и теории. То же относится к некоторым обзорам и сборникам. Во многих из этих работ были рассмотрены не все фашистские движения, как, например, в весьма поучительном и удачном сравнительном исследовании Германии и Италии, опубликованном Вольфгангом Шидером, или же эти движения рассматривались разными авторами, с различными интересами и точками зрения. Вследствие этого наша скромная попытка свести воедино и сравнить между собой предыдущие исследования по истории фашизма наталкивается на большие трудности.
Параллельно этому пренебрежению к различным формам сравнительного исследования фашизма, в некоторых странах, и в частности в Федеративной Республике (Германии. – Ред.), происходило размывание понятия «фашизм». Почти все государства в мировом масштабе, от А до Z, от Аргентины до Заира, описываются некоторыми нашими современниками как «фашистские». В области внутренней политики со столь же нелепыми мотивировками разоблачаются как «фашистские» все политические партии и едва ли не все государственные и общественные учреждения.
Пренебрежение серьезным сравнительным исследованием явления, а также непрекращающееся размывание понятия «фашизм», отчасти превратившегося в простое ругательство, которым обмениваются противники, привели к тому, что в последнее время различные исследователи стали критически относиться к смыслу и полезности самого понятия «фашизм».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70