- Да, - говорит Гавкинс. - Он так возгордился, что, когда едет в своей карете, не замечает старых друзей.
- Тове скавете, ка'эта! - гнусавит Гундас. - Телевка с осликом! Я всегда - по его мане'э письма - гово'ил, что из этого че'а'эка вышел бы очень п'иличный зеленщик.
- Да, в самом деле! - восклицает старый Честенс. - Такая жалость! Он, мне говорили, крайне расточителен... Здоровье плохое... разорительная семья... Пишет со дня на день все слабее - только недоставало ему заводить карету!
Брюзгли, Гавкинс, Гундос, Честенс ненавидят своего собрата. Если бы он погибал, они были бы к нему добры и справедливы; но он преуспевает - горе ему!
* * *
Это пустячное отступление на полстраницы или около того, хотя с виду оно в нашей повести как будто и ни при чем, все же имеет к ней очень близкое отношение; и сейчас вы узнаете почему.
Скажу без долгих слов, мистер Брэндон так выхвалялся и смотрел с таким превосходством, что за короткий срок он совершенно опротивел миссис Ганн и барышням Макарти: они сами были из благородных, и им ничуть не нравился его обычай то и дело показывать им, что он-де человек более высокого круга. Мистер Фитч с головой ушел в свое (говоря на его лад) "йискусство" и не замечал, как Брэндон важничает. Ганн в своей угнетенности совершенно распластался перед мистером Брэндоном и взирал на него с благоговейным восторгом. А бедная маленькая Каролина разделяла религию своего отца и к концу шестой недели пребывания мистера Брэндона в их пансионе уверовала, что во всем роде человеческом нет джентльмена более совершенного, законченного, воспитанного и любезного. Ведь бедная девочка до сих пор никогда не видела ни одного джентльмена и безотчетно всем своим благородным сердцем потянулась к благородству. Брэндон никогда не обижал ее грубым словом; не оскорблял жестоким презрением, какое она встречала со стороны матери и сестер; было что-то спокойное в манере этого человека, отличное от всего, что она видела раньше среди знакомых своей семьи, а если он разговаривал с нею и другими тоном превосходства, Каролина полагала, что он и в самом деле выше их, и за это она восхищалась им и уважала его.
Что получается, когда у неопытной шестнадцатилетней девочки возникают такие мысли? Что получалось, с тех пор как мир стоит?
Я сказал, что у мисс Каролины не было на свете ни единого друга, кроме ее отца, но, с вашего разрешения, я здесь позволю себе взять назад эти свои слова: был у нее друг, несомненно, был - и не кто иной, как честная Бекки, чумазая судомойка, чье имя уже не раз упоминалось выше. Мисс Каролина, прожив всю жизнь под тиранией маменьки, усвоила кое-что из ее понятий и сильно оскорбилась бы, что Бекки назвали ее другом; а все-таки они были друзьями; и Каролина с большою радостью спускалась из гостиной с ее грозами в тихую кухню и там изливала очередные свои маленькие горести перед участливой служанкой.
Когда миссис Ганн с дочерьми отправлялись в гости, Бекки, бывало, возьмет свою работу и придет составить компанию младшей барышне; и сказать по правде, не было для них обеих большего удовольствия, как посидеть вот так среди дня и вместе почитать что-нибудь из драгоценных томов, засаленных, в переплетах под мрамор, какие миссис Ганн имела обыкновение приносить из библиотеки. Не один роман прочли они вдвоем от корки до корки. Я так и вижу их над повестью "Мэнфрон, или Однорукий монах": в комнате темно, улица утихла, десять часов - высокий, красный фитиль свечи зловеще клонится вниз, пламя играет бледным отсветом на бледном личике мисс Каролины, читающей вслух, и зажигает выпученные глаза честной Бекки, которая молча сидит, уронив свою работу на колени (вот уже час, как она не сделала ни одного стежка), когда медленно открывается дверца люка и грозный Алонсо, склонясь к уснувшей Имоинде, вынимает пистолет, взводит курок, смотрит, в порядке ли заряд, приставляет дуло к уху спящей и... - дром-дорором! - на пол падают щипцы! Бекки десять минут продержала их в руке, боясь снять нагар со свечи. Каролина вскакивает и бросает книжку обратно в маменькину корзинку. Это значит - мадам с дочерьми вернулись из гостей, где два молодых кавалера из Лондона были так любезны, - ну, право же, настоящие джентльмены!
На сентиментальное, равно как и на страшное, мисс Каролина и кухарка были очень падки и чуть не выплакали бедные свои глаза над "Тадеушем Варшавским" и над "Шотландскими вождями". Утвердившись в своей вере на примерах, почерпнутых из этих поучительных книг, Бекки была убеждена, что ее молодая хозяйка в один прекрасный день встретится с важным лордом или увезет ее, как Золушку, блестящий принц, к злой обиде старших ее сестер, которых Бекки сильно недолюбливала. Поэтому, когда явился новый жилец, одинокий, загадочный, печальный, элегантный, с романтическим именем Джордж Брэндон, когда он написал письмо, адресованное лорду, и мисс Каролина вместе с Бекки изучила надпись на конверте, - они обменялись такими взглядами, что передать их мог бы нам разве что карандаш Лесли или Маклиза. Очи Бекки загорелись огнем некоего тайного знания, тогда как Каролина мгновением позже потупила свои, и вспыхнула, и сказала:
- Чепуха, Бекки!
- Чепуха, по-вашему? - ответила Бекки, ухмыляясь и с торжеством прищелкивая пальцами. - Карты-то правду сказали, и я знала, что они не врут. Разве вам не легли три раза подряд король и дама червей? А ну, расскажите мне, что вы видели во сне в ночь на вторник?
Сна своего мисс Каролина не рассказала, потому что в эту минуту ее сестры вприпрыжку сбежали вниз по лестнице и принялись рассматривать письмо жильца. И все же Каролина уходила к себе, сильно призадумавшись; и мистер Брэндон стал ей видеться с каждым днем все более необычайным и прекрасным.
Между тем как мисс Каролина невинно отдавалась своему влечению к блистательному съемщику второго этажа, случилось так, что к ней воспылал романтической страстью наниматель третьего. Изо дня в день на протяжении двух недель прообедав за одним столом со всем их семейством и проведя немало вечеров с миссис Ганн и молодыми девицами, мистер Фитч, как ни туго он соображал, начал понимать, что ежевечерние обвинительные речи против бедной Каролины не могли соответствовать истине. "Как же так, - раздумывал он про себя. - Во вторник старая леди сказала, что дочка сведет ее в могилу, потому что кухарка недоварила картошку. В среду она сказала, что Каролина - убийца, потому что сама же никак не могла найти свой наперсток. В четверг она клянется, что Каролина забыла бога, потому что пара старых шелковых чулок осталась незаштопанной. А этого не может быть, - премудро рассудил Фитч. Ни одна девушка не становится убийцей через то, что ее маменька не может найти свой наперсток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36