Но не ее проклятия так волновали его. Он думал лишь об одном: как разрывается от боли сердце матери, уверенной, что единственный сын ее обречен!
Нет, неудивительно, что так нервничал старый воин перед атакой. Неудивительно, что все внутренности его точно скрутились узлом, и узел этот подступил к самому горлу. И все же, заслышав далеко впереди шаги и лязг оружия, он сумел взять себя в руки.
Еще немного – и он двинется им навстречу.
Аой.
ВРЕМЯ ОТЦОВСКОЙ ЛЮБВИ
Конвой, ведущий заключенных, сошел по узкой полутемной лестнице, готовый углубиться в коридор, что вел в зал королевского суда.
Странно, как мало света здесь было. Точно кто-то намеренно погасил добрую половину факелов… Валерий почувствовал, как, инстинктивно насторожившись, замедлили шаг стражники, как напряглись их спины и крепче сжались пальцы на рукоятях мечей.
И сам он поддался безотчетной тревоге.
Коридор впереди, насколько он мог видеть, был совершенно пустынен. В сотне шагов впереди было светлее – там, по обе стороны роковой двери, в которую скоро предстоит ему войти, унизительно согнувшись, насмешливо ярко полыхали факелы, создавая ореол янтарного сияния, и ему невольно вспомнились рассказы воинов, побывавших на волосок от гибели на поле боя, о том, как душа их, отделившись от тела, уносилась вперед по черному коридору, к свету, манившему впереди. Только им потом некая добрая сила указывала от ворот поворот, поскольку время их еще не пришло…
Валерий сомневался, что тот же Страж встретит его впереди сегодня.
Медленно, в полном безмолвии спустились они по лестнице. Только поскрипывали кожаные доспехи стражников, позвякивала цепь, сковывавшая запястья принца, да сопели натужно стражники, волочившие на себе бесчувственное тело жреца-убийцы.
Они спустились и двинулись по узкому темному коридору вперед, к свету.
Но не успели пройти и пяти шагов, как откуда-то из-под лестницы раздалось щелканье арбалетной тетивы.
Куцые стрелы, рассерженно прожужжав, вгрызлись в тела наемников.
Первому – в спину, второму – в горло.
– Измена! На помощь… – выкрикнул тот, что был сзади, но, сдавленно всхлипнув, тут же замолк – арбалетный болт пробил ему лобную кость.
Валерий успел лишь подумать отстраненно – точно происходящее вокруг, весь этот шум падающих тел, стоны и крики умирающих не касались его совершенно – что едва ли засада увенчалась бы успехом, если бы киммериец остался с ними, а не отправился вперед, в зал суда.
Еще по Хаурану Валерий помнил, что никакая неожиданность не могла смутить северянина, никакая засада – застать врасплох. Он не уступил бы противнику ни пяди…
Хотя против жалящих стрел даже варвар был бы бессилен.
Однако остальные были обычными солдатами. И один за другим падали, пронзенные смертоносным железом.
Все шестеро.
Их расстреляли быстро и бесшумно.
Последними погибли те, что тащили на себе Ораста, и бесчувственное тело жреца рухнуло рядом с бездыханными трупами. Каждого из них Валерий проводил взглядом – и понял наконец, что остался один на один с четырьмя незнакомцами, выступившими из тени.
Они не сводили с него глаз.
Принц ответил им вопрошающим взглядом. Хотя, по правде сказать, его больше всего интересовало, где они наловчились так быстро перезаряжать арбалеты.
Но так или иначе, эти люди стали его спасителями, и, хвала Митре, удача оказалась на их стороне.
Но кто они?
Знакомый голос за спиной заставил его обернуться рывком, и он с трудом удержался от изумленного возгласа.
– Валерий, мальчик мой! Как я рад видеть тебя живым и здоровым!
И шестерым пришлось погибнуть ради этого, едва не ответил он… но вовремя опомнился.
Троцеро спас ему жизнь, когда Валерий уже потерял всяческую надежду и отчаяние едва не лишило его рассудка.
Он вытянул вперед скованные цепью руки.
– Я буду счастлив обнять вас, месьор Троцеро. Пусть только кто-то позаботится об этом…
Сноровисто обыскав стражников, один из воинов графа отыскал ключи от кандалов. Мгновение – и оковы с Валерия спали.
Затем принц освободил Ораста.
Лишь теперь он понял, что обморок жреца не был притворством, ибо даже сейчас, обретя свободу, он не пришел в себя. Принцу ничего не оставалось, как взвалить на себя безвольно обвисшее тело. Один из пуантенцев помог ему. Все вместе они поспешили к боковому коридору, торопясь уйти как можно дальше от трупов, оставшихся в галерее.
– Ты должен покинуть дворец, пока ваш побег не обнаружен, – сказал ему Троцеро, когда они выбрались во двор замка.
Но Валерий застыл, не двигаясь с места, словно позабыл обо всем на свете, вдыхая полной грудью свежий осенний воздух. Хорошо, что кончились дожди и наступило вёдро. Он посмотрел в синее небо, высокое и холодное, какое бывает лишь поздней осенью, – твердь его рассекал клин журавлей, печально летящий на юг.
Ему как никогда раньше хотелось жить. Сырой каземат, предвкушение холодного лезвия на беззащитной шее, с которой откинули прядь волос, позор, которому он подвергся – все это показалось далеким и бессмысленным.
И как только мог он прежде придавать значение всевозможным пустякам? Как мог не наслаждаться жизнью? Самим правом дышать, говорить, любить наконец…
Он поймал в ладонь желтый лист, улыбнулся белесому солнечному диску на небесах и сжал другой рукой диск, у себя на шее.
– Митра, Податель Жизни, – прошептал он потрескавшимися губами, – благодарю тебя, о Солнцеликий, что ты услышал мои молитвы. Клянусь, что принесу тебе богатую жертву, как только обрету назад свои права, столь подло отнятые у меня! Митра Огнекудрый…
Троцеро грубо потряс его за плечо.
– Пора, принц! Время молитв еще не настало! Быстрей! Нам нужно бежать, пока не снарядили погоню!
Валерий нахмурился, как будто что-то вспоминая.
– Нет, граф! Сожалею, но я не могу покинуть Лурд и отправиться в изгнание, не захватив с собой ту, чья преданность сохранила мне волю к жизни! Только благодаря ей я не размозжил себе голову о каменные плиты темницы. Только в надежде на грядущую встречу я не напал на охранника, чтобы подставить грудь под его меч…
Троцеро побледнел.
– О чем ты говоришь, мой мальчик? Забирайся быстрей вон в ту карету, – он кивнул в сторону громоздкого позолоченного сооружения, запряженного четверкой гнедых, в котором Валерий не без труда признал парадный экипаж своего безумного кузена. – Там мы будем в безопасности, ибо не найдется в Аквилонии смельчака, чтобы остановить повозку с этими гербами на дверцах.
Валерий отрицательно покачал головой.
– Нет, месьор, я никуда не поеду, пока не исполню долг Чести и Любви!
Троцеро махнул рукой своим людям, и те быстро скрутили не успевшего опомниться принца, накинули ему на голову черный мешок и затолкали в карету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Нет, неудивительно, что так нервничал старый воин перед атакой. Неудивительно, что все внутренности его точно скрутились узлом, и узел этот подступил к самому горлу. И все же, заслышав далеко впереди шаги и лязг оружия, он сумел взять себя в руки.
Еще немного – и он двинется им навстречу.
Аой.
ВРЕМЯ ОТЦОВСКОЙ ЛЮБВИ
Конвой, ведущий заключенных, сошел по узкой полутемной лестнице, готовый углубиться в коридор, что вел в зал королевского суда.
Странно, как мало света здесь было. Точно кто-то намеренно погасил добрую половину факелов… Валерий почувствовал, как, инстинктивно насторожившись, замедлили шаг стражники, как напряглись их спины и крепче сжались пальцы на рукоятях мечей.
И сам он поддался безотчетной тревоге.
Коридор впереди, насколько он мог видеть, был совершенно пустынен. В сотне шагов впереди было светлее – там, по обе стороны роковой двери, в которую скоро предстоит ему войти, унизительно согнувшись, насмешливо ярко полыхали факелы, создавая ореол янтарного сияния, и ему невольно вспомнились рассказы воинов, побывавших на волосок от гибели на поле боя, о том, как душа их, отделившись от тела, уносилась вперед по черному коридору, к свету, манившему впереди. Только им потом некая добрая сила указывала от ворот поворот, поскольку время их еще не пришло…
Валерий сомневался, что тот же Страж встретит его впереди сегодня.
Медленно, в полном безмолвии спустились они по лестнице. Только поскрипывали кожаные доспехи стражников, позвякивала цепь, сковывавшая запястья принца, да сопели натужно стражники, волочившие на себе бесчувственное тело жреца-убийцы.
Они спустились и двинулись по узкому темному коридору вперед, к свету.
Но не успели пройти и пяти шагов, как откуда-то из-под лестницы раздалось щелканье арбалетной тетивы.
Куцые стрелы, рассерженно прожужжав, вгрызлись в тела наемников.
Первому – в спину, второму – в горло.
– Измена! На помощь… – выкрикнул тот, что был сзади, но, сдавленно всхлипнув, тут же замолк – арбалетный болт пробил ему лобную кость.
Валерий успел лишь подумать отстраненно – точно происходящее вокруг, весь этот шум падающих тел, стоны и крики умирающих не касались его совершенно – что едва ли засада увенчалась бы успехом, если бы киммериец остался с ними, а не отправился вперед, в зал суда.
Еще по Хаурану Валерий помнил, что никакая неожиданность не могла смутить северянина, никакая засада – застать врасплох. Он не уступил бы противнику ни пяди…
Хотя против жалящих стрел даже варвар был бы бессилен.
Однако остальные были обычными солдатами. И один за другим падали, пронзенные смертоносным железом.
Все шестеро.
Их расстреляли быстро и бесшумно.
Последними погибли те, что тащили на себе Ораста, и бесчувственное тело жреца рухнуло рядом с бездыханными трупами. Каждого из них Валерий проводил взглядом – и понял наконец, что остался один на один с четырьмя незнакомцами, выступившими из тени.
Они не сводили с него глаз.
Принц ответил им вопрошающим взглядом. Хотя, по правде сказать, его больше всего интересовало, где они наловчились так быстро перезаряжать арбалеты.
Но так или иначе, эти люди стали его спасителями, и, хвала Митре, удача оказалась на их стороне.
Но кто они?
Знакомый голос за спиной заставил его обернуться рывком, и он с трудом удержался от изумленного возгласа.
– Валерий, мальчик мой! Как я рад видеть тебя живым и здоровым!
И шестерым пришлось погибнуть ради этого, едва не ответил он… но вовремя опомнился.
Троцеро спас ему жизнь, когда Валерий уже потерял всяческую надежду и отчаяние едва не лишило его рассудка.
Он вытянул вперед скованные цепью руки.
– Я буду счастлив обнять вас, месьор Троцеро. Пусть только кто-то позаботится об этом…
Сноровисто обыскав стражников, один из воинов графа отыскал ключи от кандалов. Мгновение – и оковы с Валерия спали.
Затем принц освободил Ораста.
Лишь теперь он понял, что обморок жреца не был притворством, ибо даже сейчас, обретя свободу, он не пришел в себя. Принцу ничего не оставалось, как взвалить на себя безвольно обвисшее тело. Один из пуантенцев помог ему. Все вместе они поспешили к боковому коридору, торопясь уйти как можно дальше от трупов, оставшихся в галерее.
– Ты должен покинуть дворец, пока ваш побег не обнаружен, – сказал ему Троцеро, когда они выбрались во двор замка.
Но Валерий застыл, не двигаясь с места, словно позабыл обо всем на свете, вдыхая полной грудью свежий осенний воздух. Хорошо, что кончились дожди и наступило вёдро. Он посмотрел в синее небо, высокое и холодное, какое бывает лишь поздней осенью, – твердь его рассекал клин журавлей, печально летящий на юг.
Ему как никогда раньше хотелось жить. Сырой каземат, предвкушение холодного лезвия на беззащитной шее, с которой откинули прядь волос, позор, которому он подвергся – все это показалось далеким и бессмысленным.
И как только мог он прежде придавать значение всевозможным пустякам? Как мог не наслаждаться жизнью? Самим правом дышать, говорить, любить наконец…
Он поймал в ладонь желтый лист, улыбнулся белесому солнечному диску на небесах и сжал другой рукой диск, у себя на шее.
– Митра, Податель Жизни, – прошептал он потрескавшимися губами, – благодарю тебя, о Солнцеликий, что ты услышал мои молитвы. Клянусь, что принесу тебе богатую жертву, как только обрету назад свои права, столь подло отнятые у меня! Митра Огнекудрый…
Троцеро грубо потряс его за плечо.
– Пора, принц! Время молитв еще не настало! Быстрей! Нам нужно бежать, пока не снарядили погоню!
Валерий нахмурился, как будто что-то вспоминая.
– Нет, граф! Сожалею, но я не могу покинуть Лурд и отправиться в изгнание, не захватив с собой ту, чья преданность сохранила мне волю к жизни! Только благодаря ей я не размозжил себе голову о каменные плиты темницы. Только в надежде на грядущую встречу я не напал на охранника, чтобы подставить грудь под его меч…
Троцеро побледнел.
– О чем ты говоришь, мой мальчик? Забирайся быстрей вон в ту карету, – он кивнул в сторону громоздкого позолоченного сооружения, запряженного четверкой гнедых, в котором Валерий не без труда признал парадный экипаж своего безумного кузена. – Там мы будем в безопасности, ибо не найдется в Аквилонии смельчака, чтобы остановить повозку с этими гербами на дверцах.
Валерий отрицательно покачал головой.
– Нет, месьор, я никуда не поеду, пока не исполню долг Чести и Любви!
Троцеро махнул рукой своим людям, и те быстро скрутили не успевшего опомниться принца, накинули ему на голову черный мешок и затолкали в карету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140