И лжесвидетельство.
И разбойное нападение на дом барона Тиберия.
И совращение девицы благородного рода.
И Митра ведает что еще…
Свиток в руках советника казался бесконечным. Он бубнил монотонно, так что слова слипались у него во рту, превращаясь в неразборчивое бормотание, заунывную молитву, которой не пожелало бы слушать ни одно божество… и зал, сперва жадно внимавший каждому слову, понемногу отвлекся.
Вельможи, не стесняясь, переговаривались между собой. Дамы обмахивались веерами и прикладывали к носу надушенные платочки. Иные неприкрыто строили глазки будущему королю, недвижимо, точно восточное изваяние, восседавшему в огромном кресле на отдельном возвышении в центре помоста.
Простолюдины же, до которых и без того не долетало почти ни единого слова и которым, в сущности, было глубоко наплевать на судьбу какого-то Валерия, о котором большинство и слыхом не слыхивали, пока он год назад не объявился из Хаурана, озирались с любопытством по сторонам и шушукались, восторгаясь роскошью королевских покоев.
А поглазеть и впрямь было на что.
Парадный зал королевского дворца, видевший величие сильных мира сего и их падение, был убран позднецветом и можжевеловыми гирляндами, окропленными медом и воском в честь Великого Митры. Мозаичные панно на стенах, искусно выложенные из искрящихся шаронских самоцветов сноровистыми руками безвестных мастеров, живописали бесчисленные картины пиров, охот, сражений, коронаций и венчаний.
Панно разделялись между собой узкими бронзовыми полосками, на которых мерцала тонкая чеканка орнамента, изображавшего Священный Солярный Крест.
В парадном зале было дымно от бесчисленных масляных светильников и курившихся благовоний, пряный аромат которых назойливо щекотал ноздри и дурманил непривычных к подобной роскоши простолюдинов. Им казалось, что не на суд собрались они сегодня, но на празднество. И смерти осужденного они ждали с жадностью, с какой ждут пирующие главного блюда…
Советник на миг оторвался от бесконечного свитка, переводя дыхание.
…И в этот миг женщина в охристом одеянии монахини вскочила на судейский помост.
Время вздыбилось, подобно обезумевшему жеребцу с огненной гривой.
Медленно. Так медленно…
Жрица словно на крыльях взлетела на возвышение. Никто не видел ее еще мгновение назад – и вот она уже здесь, на виду у всех. Никто не понимает, кто она, как здесь оказалась, чего хочет… Но она здесь, перед ними, и несмотря на внешнюю хрупкость угроза и необоримая сила ощущается во всем облике ее.
Она явилась, подобно Огненной Птице Смерти, что уносит в острых когтях своих души людские на суд Солнцеликого. Возникла на помосте среди опешивших судей, сея вокруг сумятицу и хаос.
Одинокая фигура в развевающихся желтых одеждах – и весь огромный зал замер, не в силах оторвать от нее глаз.
И голос ее, полнозвучный и глубокий, донесся до каждого, словно она обращалась к ним ко всем, по отдельности, здесь, совсем рядом.
Но она говорила только с принцем.
– Встань, Нумедидес, сын проклятого Серьена! – провозгласила она, и он оцепенело поднялся ей навстречу. – Ответь за преступления свои!
Принц Нумедидес не мигая смотрел на ее руки.
Где-то он видел их. Эти ладони – сухие, сильные, с длинными пальцами, на кончиках которых загибались длинные ногти.
Но где? Где это было?
Он вспомнил, и сердце его болезненно сжалось.
– Марна, – прошептал он еле слышно. – Ведьма в кожаной маске…
– Да, ты узнал меня, – величаво кивнула жрица. – Пришел миг молиться Нумедидес! Молись, проси тех, в кого веруешь, даровать душе твоей покой. Ибо пришел час расплаты!
Медленно, в каком-то дремотном недоумении, он шагнул к ней. Страх в его взоре сменился опустошением.
– Кто дал тебе право обвинять владыку Аквилонии, несчастная? И как смеешь ты прерывать королевский суд своими лживыми измышлениями? Прочь отсюда! Прочь, пока я не приказал гвардейцам высечь тебя плетьми или не спалил тебя на костре за занятия чернокнижием!
Она лишь расхохоталась в ответ.
Зал был мертв. Застыли придворные. Затаили дыхание простолюдины, уверенные, что стали свидетелями новой, недоступной их пониманию дворцовой церемонии. Челядь, стражники, – все замерли, раскрыв рот, трепеща от ужаса и восторга, больше всего опасаясь пропустить хоть жест, хоть звук из того, что происходило у них на глазах.
– Боги дали нам право, – провозгласила она торжествующе.
И откинула с лица покрывало.
Вид, открывшийся тем, кто стоял перед ней, должно быть, был страшен, ибо советники, вскочившие перед тем с мест, готовые схватить дерзкую митрианку, отшатнулись в стороны, точно от зачумленной, одни отвернулись, другие, побледневшие, упали в кресла, не в силах отвести от лица женщины помертвелого взгляда, третьи заозирались по сторонам, словно бы в поисках подмоги, однако в движениях их не было осмысленности, а была лишь слепая паника…
– Боги дали нам право, – повторила она торжественно, и голос ее был подобен медной трубе, призывающей мертвецов с последнего поля боя, где должен Митра в Последний День встретить войска Черного Сета.
– Они повелели нам призвать тебя к ответу. И спросить, как посмел ты предать их, отвергнуть Веру отцов?
Как посмел повернуться к Звероликим, низринутым демонам, чье имя – проклятие для живущих?!
Не дожидаясь ответа, дочь Хагена взмахнула руками. Желтое покрывало, окутывавшее ее плечи, взметнулось над головой монахини, вырвалось из пальцев и поплыло вперед шафранным облачком, не падая на пол.
Толпа сдавленно ахнула.
– Взгляни на наше лицо, лживый пес! – крикнула она. – Взгляни и вспомни его, чтобы знать, кого благодарить, за то, что, оборвав нить твоей презренной жизни, мы спасли тебя от новых бесчинств!
Принц не мигая уставился в лицо колдунье. Их глаза встретились – темные зрачки Нумедидеса, застывшие точно пойманные в силок птицы, и незрячие бельма ведьмы.
Не выдержав этого мертвого взгляда, он отшатнулся, закрывая рукой лицо.
– Дочь Хагена, – прошептал он цепенеющими губами. – Дочь Хагена восстала из могилы, чтобы отомстить за своего сына!
Машинально Нумедидес отшагнул назад, – но наткнулся на возвышение, где стоял его трон, оступился и застыл на месте, не сводя зачарованного взгляда с рук ведьмы, что выделывали над повисшим платком замысловатые пассы, оставляя в воздухе пламенный след.
И внезапно ткань вспыхнула.
Выгнулась дугой.
Разом потухли мириады костров, очагов и светильни ков во всей Хайбории, отдав свою энергию зловещему клинку возмездия.
Огненный полумесяц взмыл и медленно поплыл в сторону принца…
Нумедидес помертвел.
Рдяный Серп Зандры – сгусток адского пламени, от которого нет спасения!
Глаза Нумедидеса в ужасе расширились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140