Он ощущал ее напор так явственно, словно на него надвигалась каменная стена.
– Я уверен, принц не стал бы от меня этого скрывать. Мы были с ним большими друзьями. И я друг его друзей – и всегда готов помочь им в час нужды.
Он выразительно повертел в пальцах невесть откуда взявшийся золотой.
– Но мне хотелось бы знать, кто эта женщина. Угроза, лесть и подкуп.
Безотказная смесь подействовала и на этот раз. Ринальдо смущенно заухмылялся, как человек, сознающий в глубине души, что поступает дурно, однако находящий тому тысячу оправданий. И кроме того, его так тянуло посплетничать, да и полновесный аквилонский империал, сверкавший в холеных пальцах его нового знакомого, притягивал взор. На эти деньги можно пару седмиц не знать голода и жажды.
Сказать или не сказать?
Но если он возьмет этот симпатичный желтый кругляшок, то может быть, ему удастся подкупить стражу и повидать своего господина? К тому же этот недалекий немедийский вельможа, который, увы, мало что понимает в настоящем искусстве, так добр к нему. Похоже, он и вправду друг месьора Валерия. Да, Его Высочество явно будет недоволен, если узнает, что он отклонил помощь его щедрого и бескорыстного друга.
Да и какое право он имеет отталкивать руку помощи?
В пальцах барона появилась еще одна монета.
Нет, он не может молчать! Не имеет права! Два золотых… Митра, целых два золотых. Что ни говори, а есть еще благородные люди на свете! Пожалуй, он посвятит этому красивому месьору оду. Жаль только, он не знает его имени…
И язык его сам произнес:
– Это Релата.
Менестрель хихикнул, подмигивая барону, словно приглашая разделить шутку, и уточнил, чтобы у его нового друга, плохо знающего аквилонский, не оставалось никаких сомнений:
– Релата Амилийская. Дочь барона Тиберия.
– Невозможно! – выпалил барон, не удержавшись. Привычная сдержанность изменила ему. – Всем известно, что она погибла в Амилии, вместе с отцом и братом!
Менестрель с хитрой ухмылочкой покачал головой.
– Как же она могла там быть, когда накануне вечером стучалась к принцу в двери! Скажите на милость, месьор, возможно ли такое?! Девица из порядочной семьи пришла к мужчине сама, незваная, точно потаскушка из Квартала Услад… Мыслимое ли дело?
Амальрик Торский покачал головой. Если это правда – а теперь он в этом больше не сомневался – то невозможно оценить, какую выгоду он сможет извлечь из этих сведений. При условии, разумеется, что сумеет их правильно использовать. Мозг его мгновенно принялся просчитывать комбинации и варианты. Да, это было достойным завершением утомительного дня – единственным светлым пятном. Однако следовало поразмыслить, как лучше распорядиться тем, что удалось узнать от менестреля, посланного ему, должно быть, самой судьбой…
– Друг мой, я позабочусь о вас, – пообещал он Ринальдо. – Как я и сказал, друзья принца Валерия – мои друзья.
Менестрель рассыпался в благодарностях, с трудом ворочая отяжелевшим языком, и немедиец брезгливо поморщился. Как ни полезен оказался ему Ринальдо, это не могло пересилить отвращения, что питал барон к пьяным. Он позвонил в колокольчик и указал на осевшего в кресле гостя явившимся слугам:
– Отведите его в гостевые покои и уложите спать. Завтра утром я решу, как с ним быть дальше.
Они поспешили выполнить указания, под руки уводя менестреля, однако несколько мгновений спустя первый слуга вновь возник в дверях.
– Что такое? – бросил немедиец резко. Напускная любезность была сброшена, как надоевшая маска. К тому же, он не терпел, когда его отрывают от размышлений.
Слуга поклонился.
– Месьор… За вами прислал принц Нумедидес. Он желает вас видеть немедленно.
Амальрик не смог скрыть замешательства.
– Нумедидес? Ты уверен?
Нелепый вопрос! И, видя удивление на лице слуги, барон подосадовал на собственную несдержанность.
– Точно так, месьор. Это Спельто, его секретарь. Он сказал – немедленно.
– Немедленно?
Амальрик покачал головой. Ай-да принц. Не прошло и суток с момента гибели Вилера, а он уже ведет себя, словно новоиспеченный монарх. Да еще смеет приказывать ему, Амальрику Торскому…
Велико было искушение не ответить на зов, тем более, поданный в столь бесцеремонной форме, однако, оценив ситуацию, посланник почел за лучшее оставить пока амбиции. Уязвленная гордость – дурной советчик, а при встрече с Нумедидесом ему понадобится все его хладнокровие и здравый смысл.
Он прошел в небольшую комнату, смежную с опочивальней, куда за ним немедленно явился слуга. Барон опустился в кресло с низкой прямой спинкой, и слуга, не дожидаясь дальнейших указаний, принялся расчесывать ему волосы костяным гребнем. Амальрик закрыл глаза.
Заправив локоны под темную шелковую сеточку и тончайшей белой пудрой тронув щеки господина, слуга замер в нерешительности.
– Какой аромат желает использовать месьор?
– «Ветер пустыни», – отозвался тот, не задумываясь. На досуге барон Торский сам любил побаловаться составлением душистых бальзамов, – искусство, которому обучил его привезенный из Куша черный раб, – и не без оснований считал, что достиг в этом деле определенных успехов. На каждый случай и настроение у него были любимые запахи, и сейчас он счел, что суховатый, резкий «Ветер» отразит его мироощущение наилучшим образом.
Суровая немногословная решительность, – таков был его душевный настрой перед встречей с принцем Нумедидесом.
Наконец, посланник переоделся в официальное платье, соответствующее рангу: узкий черный вамс, обтягивающий фигуру, с широкой открытой горловиной, дабы подчеркнуть мускулистость шеи и плеч; длинные штаны-чулки и туфли с острыми носками; набросил на плечи горчичного цвета плащ, в тон ромбовидным вставкам на рукавах, и подпоясался желтым шелковым кушаком – символом посольского достоинства.
Решив не злоупотреблять украшениями, он надел лишь камею с гербом Немедии.
Поколебавшись, барон осторожно, чтобы не помять прическу, возложил на голову широкий барет, украшенный беркучьими перьями. В присутствии венценосца в закрытых помещениях не полагалось носить головные уборы – но Нумедидес еще не король, и Амальрик хотел напомнить ему об этом, решив не снимать барет ни в коем случае.
А что лучше взять из оружия: тонкий парадный меч или боевой палаш? Пожалуй палаш будет слишком вычурно смотреться и сразу броситься в глаза Его Нахальному Высочеству. Чего доброго, тот еще подумает, что он, барон Торский, испугался. Да, возьмем декоративный меч. Конечно, в бою от этой позолоченной железяки мало проку – но едва ли ему придется драться сегодня. Так что пусть красуется на бедре – протокол есть протокол. Что еще? Может, шип мероанского ядозуба? Маленький, незаметный, пусть покоится до поры до времени в шагреневом чехольчике в кармане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140