И неправда это… напраслина… ох…
Усилием воли я остановил все нарастающую лавину слов, которые готовы были обрушиться на этого старика, с которым вновь свел меня очередной неисповедимый зигзаг судьбы. Нет! Спокойнее… В конце концов, нужно не орать на старикана, а попытаться выяснить, КАК могло произойти все то, что в конечном итоге привело меня сюда. В этот странный мир, в котором, кажется, мне предстоит как можно скорее определить свое место, чтобы не затеряться навсегда. Я облизнул пересохшие губы и позвал:
– Макар! Макар, что ли!..
– Ну что? – донеслось до меня его недовольное бормотание.
– Макар, подойди сюда. Да подойди сюда, Телятников, тебе говорю, брюхо ты неповоротливое!
…Эх, как всплеснул руками Телятников, когда глянул прямо в морщинистое лицо нашего старого знакомого; В отличие от меня, он тут же перешел к практической части и один за другим задал старикану Волоху пять вопросов: 1) с какого перепугу он со своими бородачами тогда не вернулся? 2) это он нарочно оставил наследство именно нам, или ему по барабану, кому подкинуть свое магическое барахло? 3) что теперь делать и как отсюда выбраться? 4) какого дьявола? 5) на хрен надо было?.. Два последних вопроса, конечно, были не по существу, но могли способствовать лучшему усвоению трех первых пунктов. Правда, по лицу старика нельзя сказать, что он хорошо понял поставленные вопросы. Он заморгал морщинистыми своими веками и принялся молоть какую-то чушь, через слово поминая какого-то лесника Леонида, который якобы окончательно выжил из ума, и отсюда – все беды. Пришлось прибегнуть к физическому внушению – я легонько потряс старикана за плечи и закричал:
– Дед, ты что, не только глухой, но и тупой? Тебя ясно спросили! Отвечай!
Старик вдруг выпрямил сутулую спину и, глядя куда-то мимо меня, заявил:
– Я… я отказываюсь, отказываюсь отвечать, когда мне тыкают и обращаются неуважительно. Я – пожилой человек, у меня ревматизм, а тут такая возмутительная сырость! Между прочим, у меня есть имя и отчество!
– Вот-вот, – поспешил вставить я, – имя и отчество, отлично!.. Очень хотелось бы узнать его. А то нам про тебя известно только то, что ты нас отвратительно подставил вместе с двумя своими братцами, а всех вместе вас именуют Волохами.
– Так-так, – бормотал скверный старикашка, которого я уже не видел, потому как погасил перегревшуюся зажигалку, – очень, очень познавательно. Значит, вы говорите, что меня зовут Волох и что у меня есть два брата? Очень, очень интересно. А вы уверены, что это– мое имя? А то у меня плохая память… все время забываю, кто я такой и где нахожусь. Однажды я даже приревновал свою жену к этому леснику Леониду, совсем запамятовал, что у меня нет никакой жены… И, кажется, вообще не было.
Молчание. До меня доносится голос Макарки, безбожно растягивающий гласные:
– Ну вот. Приехали. Тяжелый случай. Нашли, у кого справляться. Не помнит собственного имени… Винни, а может, он просто придуряется? Что-то не похож он на немощного маразматика. То есть сейчас я его, конечно, не вижу, но там, у больницы, когда они оставили нам свое чертово наследство… А это точно он?
– Да он!!! – заорал я в бешенстве, и гулкое эхо всколыхнуло темное пространство подземелья, царапнуло стены и, затухая, забилось по углам. – Конечно он, я его физиономию сразу узнал, даже при зажигалочном освещении! Я не знаю, придуряется он или нет, но это именно он со своими братцами перемахнул тогда через забор и оставил нам книгу, бутылку и шапку, и мы остались с этими дурацкими… с этими – книгой, бутылкой и шапкой, а на следующий день у Нинки… у Нины… у Ниночки… Так, – вдруг забормотал я, опираясь спиной о холодную каменную кладку стены, – книга… бутылка… шапка… Книгу у нас отобрал этот Дмитрий Иваныч, министр с синей бородой… Бутылка… бутылку…
– У меня, – отозвался Макарка, – что, хочешь накатить?.. Щас передам, я тебя просто в темноте не…
– Бутылка, шапка… – не слыша Телятникова, бормотал я, пригвожденный к стене неожиданной, а теперь казавшейся такой очевидной мыслью. Как же я раньше не додумался?.. Значит, не думал. – Шапка!.. Ша… вот!
Говоря это, я шарил по своей одежде и наконец нащупал то, что искал: скомканную и, наверно, сейчас больше, чем когда бы то ни было, похожую на неаккуратный огромный носок шапку Белого Пилигрима. Вещь, обеспечивающая силу, быстроту и невидимость! Я сжал шапку в руке и постарался успокоиться. Так!.. Теперь без эмоций. Чертова знала, что шапка у меня, и прекрасно осведомлена о ее возможностях, но тем не менее не доложила царю обо всем этом. Значит, она просто подумала, что я должен выпутаться собственными силами, а ее вмешательство только усугубит неприятности?.. Хотелось бы так думать: за время, истекшее с момента нашего знакомства, я проникся к сыщице некоторой симпатией, и думать, что она предала… Так! А если она в переполохе просто запамятовала о том обстоятельстве, что два из трех магических артефактов остаются у нас? Она, правда, не отличается забывчивостью (в отличие вот от этого замшелого старого пня, который бубнит в углу). Так или иначе, но нужно действовать!.. Я вскочил. Сколько времени потеряно впустую! Я даже не знаю, сколько часов прошло с того момента, как нас водворили в это милое подземелье. И стоило тратить эти часы на бессмысленную рефлексию, удел нытиков, лентяев и неудачников! Я решительно выдохнул и нахлобучил шапку на голову.
2
Вот так так!..
Практически непроницаемая черная пелена перед глазами раздернулась, выцвела в серый полумрак, мягкий, приятный для зрения. Сейчас я мог отчетливо видеть все подземелье: и фигуру старика, скорчившегося в углу, и Макарку, под покровом тьмы дегустирующего портвейн (а что ему еще делать, скажу я вам!). Нинка ковырялась палочкой в выемке пола, там, где сходились грубо вытесанные каменные блоки.
– Так, – с явным удовлетворением сказал я, – отлично, эта милейшая шапка позволяет еще и видеть в темноте! Вот ведь какой головной убор! А мы еще брезговали.
– Ты что-то сказал, Винни? – переспросил Телятников. Я не стал отвечать. Я буравил взглядом дверь, через которую можно было выйти из этого проклятого подвала. Собственно, особенно мудрствовать и не стоит. Думаю, следует просто снести эту чертову дверь с петель: надеюсь, тех усилий, что были применены мною к кролокротам в памятной схватке, вполне должно хватить и для того, чтобы расправиться с неподатливыми дубовыми брусьями, из которых состыкована и сколочена дверь подземелья. Я с силой сжал кулак и поднес к собственному носу, уже предвкушая, как сейчас одним тычком проломлю этот могучий мореный дуб, толстые брусья, которые не всякая бензопила одолеет! Очень жаль, что меня не могут видеть Макарка и Нина, ведь будет на что посмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Усилием воли я остановил все нарастающую лавину слов, которые готовы были обрушиться на этого старика, с которым вновь свел меня очередной неисповедимый зигзаг судьбы. Нет! Спокойнее… В конце концов, нужно не орать на старикана, а попытаться выяснить, КАК могло произойти все то, что в конечном итоге привело меня сюда. В этот странный мир, в котором, кажется, мне предстоит как можно скорее определить свое место, чтобы не затеряться навсегда. Я облизнул пересохшие губы и позвал:
– Макар! Макар, что ли!..
– Ну что? – донеслось до меня его недовольное бормотание.
– Макар, подойди сюда. Да подойди сюда, Телятников, тебе говорю, брюхо ты неповоротливое!
…Эх, как всплеснул руками Телятников, когда глянул прямо в морщинистое лицо нашего старого знакомого; В отличие от меня, он тут же перешел к практической части и один за другим задал старикану Волоху пять вопросов: 1) с какого перепугу он со своими бородачами тогда не вернулся? 2) это он нарочно оставил наследство именно нам, или ему по барабану, кому подкинуть свое магическое барахло? 3) что теперь делать и как отсюда выбраться? 4) какого дьявола? 5) на хрен надо было?.. Два последних вопроса, конечно, были не по существу, но могли способствовать лучшему усвоению трех первых пунктов. Правда, по лицу старика нельзя сказать, что он хорошо понял поставленные вопросы. Он заморгал морщинистыми своими веками и принялся молоть какую-то чушь, через слово поминая какого-то лесника Леонида, который якобы окончательно выжил из ума, и отсюда – все беды. Пришлось прибегнуть к физическому внушению – я легонько потряс старикана за плечи и закричал:
– Дед, ты что, не только глухой, но и тупой? Тебя ясно спросили! Отвечай!
Старик вдруг выпрямил сутулую спину и, глядя куда-то мимо меня, заявил:
– Я… я отказываюсь, отказываюсь отвечать, когда мне тыкают и обращаются неуважительно. Я – пожилой человек, у меня ревматизм, а тут такая возмутительная сырость! Между прочим, у меня есть имя и отчество!
– Вот-вот, – поспешил вставить я, – имя и отчество, отлично!.. Очень хотелось бы узнать его. А то нам про тебя известно только то, что ты нас отвратительно подставил вместе с двумя своими братцами, а всех вместе вас именуют Волохами.
– Так-так, – бормотал скверный старикашка, которого я уже не видел, потому как погасил перегревшуюся зажигалку, – очень, очень познавательно. Значит, вы говорите, что меня зовут Волох и что у меня есть два брата? Очень, очень интересно. А вы уверены, что это– мое имя? А то у меня плохая память… все время забываю, кто я такой и где нахожусь. Однажды я даже приревновал свою жену к этому леснику Леониду, совсем запамятовал, что у меня нет никакой жены… И, кажется, вообще не было.
Молчание. До меня доносится голос Макарки, безбожно растягивающий гласные:
– Ну вот. Приехали. Тяжелый случай. Нашли, у кого справляться. Не помнит собственного имени… Винни, а может, он просто придуряется? Что-то не похож он на немощного маразматика. То есть сейчас я его, конечно, не вижу, но там, у больницы, когда они оставили нам свое чертово наследство… А это точно он?
– Да он!!! – заорал я в бешенстве, и гулкое эхо всколыхнуло темное пространство подземелья, царапнуло стены и, затухая, забилось по углам. – Конечно он, я его физиономию сразу узнал, даже при зажигалочном освещении! Я не знаю, придуряется он или нет, но это именно он со своими братцами перемахнул тогда через забор и оставил нам книгу, бутылку и шапку, и мы остались с этими дурацкими… с этими – книгой, бутылкой и шапкой, а на следующий день у Нинки… у Нины… у Ниночки… Так, – вдруг забормотал я, опираясь спиной о холодную каменную кладку стены, – книга… бутылка… шапка… Книгу у нас отобрал этот Дмитрий Иваныч, министр с синей бородой… Бутылка… бутылку…
– У меня, – отозвался Макарка, – что, хочешь накатить?.. Щас передам, я тебя просто в темноте не…
– Бутылка, шапка… – не слыша Телятникова, бормотал я, пригвожденный к стене неожиданной, а теперь казавшейся такой очевидной мыслью. Как же я раньше не додумался?.. Значит, не думал. – Шапка!.. Ша… вот!
Говоря это, я шарил по своей одежде и наконец нащупал то, что искал: скомканную и, наверно, сейчас больше, чем когда бы то ни было, похожую на неаккуратный огромный носок шапку Белого Пилигрима. Вещь, обеспечивающая силу, быстроту и невидимость! Я сжал шапку в руке и постарался успокоиться. Так!.. Теперь без эмоций. Чертова знала, что шапка у меня, и прекрасно осведомлена о ее возможностях, но тем не менее не доложила царю обо всем этом. Значит, она просто подумала, что я должен выпутаться собственными силами, а ее вмешательство только усугубит неприятности?.. Хотелось бы так думать: за время, истекшее с момента нашего знакомства, я проникся к сыщице некоторой симпатией, и думать, что она предала… Так! А если она в переполохе просто запамятовала о том обстоятельстве, что два из трех магических артефактов остаются у нас? Она, правда, не отличается забывчивостью (в отличие вот от этого замшелого старого пня, который бубнит в углу). Так или иначе, но нужно действовать!.. Я вскочил. Сколько времени потеряно впустую! Я даже не знаю, сколько часов прошло с того момента, как нас водворили в это милое подземелье. И стоило тратить эти часы на бессмысленную рефлексию, удел нытиков, лентяев и неудачников! Я решительно выдохнул и нахлобучил шапку на голову.
2
Вот так так!..
Практически непроницаемая черная пелена перед глазами раздернулась, выцвела в серый полумрак, мягкий, приятный для зрения. Сейчас я мог отчетливо видеть все подземелье: и фигуру старика, скорчившегося в углу, и Макарку, под покровом тьмы дегустирующего портвейн (а что ему еще делать, скажу я вам!). Нинка ковырялась палочкой в выемке пола, там, где сходились грубо вытесанные каменные блоки.
– Так, – с явным удовлетворением сказал я, – отлично, эта милейшая шапка позволяет еще и видеть в темноте! Вот ведь какой головной убор! А мы еще брезговали.
– Ты что-то сказал, Винни? – переспросил Телятников. Я не стал отвечать. Я буравил взглядом дверь, через которую можно было выйти из этого проклятого подвала. Собственно, особенно мудрствовать и не стоит. Думаю, следует просто снести эту чертову дверь с петель: надеюсь, тех усилий, что были применены мною к кролокротам в памятной схватке, вполне должно хватить и для того, чтобы расправиться с неподатливыми дубовыми брусьями, из которых состыкована и сколочена дверь подземелья. Я с силой сжал кулак и поднес к собственному носу, уже предвкушая, как сейчас одним тычком проломлю этот могучий мореный дуб, толстые брусья, которые не всякая бензопила одолеет! Очень жаль, что меня не могут видеть Макарка и Нина, ведь будет на что посмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84