В кабинете химии, соблюдая секрет приготовления, по-прежнему создавались "мерцающие звезды". Федерация факиров! Парапсихология! Татьяна Акимовна ходила совсем загадочная и неприступная. Консультировалась о чем-то с Василием Тихоновичем. Межпредметные связи.
А буфетчица Стеша Ивановна купила к "самовару" метров десять на веревочке баранок. Если уж русский чай, то пусть он будет таким, каким положено.
Антонина Дмитриевна смеялась, говорила, что для обслуживания бала надо создать бригаду "натянутых троечников". Это значит: методикой осторожного опроса из двоечников сделать троечников, которые в знак благодарности будут выполнять любую черновую работу. Может быть, даже самовар ставить.
Навстречу Лене попадаются Витины малыши. Они повсюду. Только и успеваешь здороваться. Они полюбили Лену, потому что она теперь часто помогает Вите заниматься с ними. А то и сама занимается. Просветительская работа. В особенности ей нравились Маша и Ванечка. Маша уже читала солидные книжки, только с полоской бумаги, которая помогала ей не перескакивать со строки на строку, а Ванечка мечтал быть прачкой. И еще Лене нравится "царь". Он ревновал Витю к Майе, и это было очень смешно наблюдать. Он даже Майкин прессинг выдерживал.
Возле Театра эстрады толпился народ. Выступали польские артисты.
Лена подошла к сугробу, который дворники наметают на одном и том же месте, и плюхнулась в него. Это был тот самый сугроб, в котором они сидели с Юрой.
Лену окликнул Витя. Он вышел из подъезда театра.
- Ты чего здесь в снегу сидишь?
- Сижу и сижу. А ты чего в театре делал?
- Так. Одну вещь заказал...
- Опять?
Витя ничего не ответил, помог Лене встать из сугроба. Лена взяла портфель и пошла с Витей.
Снег летел густой, быстрый и там, где мост, тоже голубоватый.
17
У дверей кабинета стояла женщина. Она повернулась на звук шагов, и Вера Николаевна тут же ее узнала.
- Я пришла к тебе, - сказала Таисия Андреевна.
- Конечно, - ответила Вера Николаевна, как будто они расстались недавно. Хотя не встречались с тех пор, как все вместе - Тая, Гриша и она - стояли на площади Свердлова на том месте, где когда-то складывали сбитые немецкие самолеты.
Гриша был в старой, без погон шинели и в старых кирзовых сапогах. У ног лежал вещевой мешок.
Никакого разговора тогда не произошло. Вера Николаевна и так все поняла. Она повернулась и пошла. И Гриша даже не окликнул ее, не задержал, не остановил! Он уже не вправе был этого сделать...
Таисия Андреевна вошла в кабинет к Вере Николаевне, села в кресло.
На столе у Веры Николаевны, как всегда, лежали конспекты, дневник школы, который Вера Николаевна взяла из учительской, чтобы просмотреть записи, лежали схемы по внешкольной работе, свежая почта.
Таисия Андреевна сказала:
- Приятно быть учительницей.
- Да, - кивнула Вера Николаевна.
- Это все заново.
- Да. Все заново.
О ком начнет Тая говорить? О себе? О Грише? О Юре?
Вера Николаевна уже позаботилась о Юре. Даже не она, а бывший девятый "А". Друзья ее и Григория. Они помогут Юре и Григорию. Не столько Григорию, сколько Юре, потому что понять отца - это не значит приехать к нему и, может быть, остаться с ним. Это значит - понять его жизнь, трудную и несложившуюся. Понять и свою мать. Их обоих.
У Таисии Андреевны жизнь тоже не сложилась. Она тоже несчастная женщина, если сидит здесь, у Веры Николаевны. Если она пришла к ней.
У каждого свои представления о прошлом. Своя память. У каждого прошлое уже зависит от его настоящего. А если не зависит и он ближе всех к прошлому, то неизвестно, счастлив ли он от того или наоборот - несчастлив, потому что не ушел оттуда, откуда другие уже ушли. А может быть, все-таки счастлив, как был счастлив в своем девятом "А"!..
18
Лена заметила, что дед участвует в каком-то заговоре с Витей и его малышами. "Царь" приходил два раза, и Маша с Ванечкой. Дверь им открыла Лена. Ребята смущались и говорили, что они к деду.
- Проходите.
- Нет. Пусть он выйдет на площадку. Сюда.
- Не выдумывайте! - сердилась Лена.
Но дед, заслышав голоса ребят, сам спешил к ним. И потом они стояли на лестничной площадке и о чем-то разговаривали.
- Ты что, дед? - спрашивала Лена, когда ребята уходили.
- Шефство надо мной.
- Странное какое-то шефство.
- Ничего странного. Ты занята, а они свободны и приходят. Газеты, журналы покупают.
Дед совсем недавно рассматривал журнал. Иностранный. Лена заметила: журнал мод. Лена была поражена - зачем он оказался у деда?..
В школе Лена спросила у Майи, где ее журнал, тот самый, который она обещала показать?
- Кто-то взял, когда приходили музыку переписывать.
Лена промолчала. Явно этот журнал она видела у деда, потому что в нем были те самые пуловеры и платья, о которых рассказывала Майя.
- Ты не волнуйся, - сказала Майя. - И без журнала все помню. Скоро начнем шить. Ты, я, Жирафчик, Варя. Все вместе. С закройщицей уже договорилась.
- Я не волнуюсь.
А потом начались и еще странности - пропала из дома материя, которую дед подарил ей на платье.
- Ты что ищешь? - спросил он Лену.
- Материю. Где она?
- У меня ее попросили... - замялся дед. - На время. Скоро отдадут.
- Что все-таки происходит?
- Ничего.
- Как ничего? А ну-ка, признавайся!
- Это взял... "царь"...
- "Царь"? - Лена была совсем поражена. - Зачем, дедушка?
- Сбор у них какой-то, и он взял.
- На вторсырье, что ли? - засмеялась Лена.
Конечно, это был заговор. И Лена в этом больше не сомневалась.
Любовь Егоровна жаловалась, что она погибает теперь от телефонных звонков. В школу звонили из училища военных дирижеров, из театра, из цветочного магазина, пошивочного ателье, столов заказов и бюро доставок. Требовали к телефону Нину, Витю, Артема, Мишу Воркутинского, Майю... Срочно, немедленно! Вот и изволь отыскивать каждого на перемене.
Витя прикомандировал к Любови Егоровне своих малышей из группы продленного дня. И они бегали по школе - фельдъегери. "Натянутых троечников" Вера Николаевна все-таки запретила создать.
Даже Романушкина требовали часто к телефону. Он доставал для бала огромную доску: Артем придумал подвесить большие качели, бал ведь будет в физкультурном зале. И после танцев можно будет покачаться на качелях. Зав. культмассовой работой, конечный авторитет...
Стеша Ивановна, кроме десяти метров баранок на веревочке, купила апельсины и конфеты.
Деньги выделил родительский комитет. Сережа Ваганов сходил в банк и получил.
Чем ближе бал, тем Лене становилось грустнее. Она не поддавалась грусти, а становилось грустнее, и все. Юра по-прежнему далеко, где-то там, где рождаются айсберги. И писем от него нет. И вообще никаких сообщений. Письмо Григорию Петровичу Лена так и не послала. Откладывала со дня на день, со дня на день. И правильно, наверное, все-таки сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14