Закат финансового благополучия еврейских общин был спутником внутренних потрясений, пережитых Польшей в XVII в. Восстание Богдана Хмельницкого, вспыхнувшее на Украине в 1648 г., имело катастрофические последствия для евреев – излюбленных объектов казацкой жестокости и грабежа; смертью и разорением евреи расплачивались за свою посредническую роль в системе феодальной эксплуатации в польских пограничных землях. Общины северной Польши, которых не коснулось это социальное потрясение, пали жертвой военных операций Первой Северной войны (1655–1660) и Русско-польской войны (1654–1667). Если еврейские общины Польши в прежние времена щедро откликались на любые призывы о помощи со стороны нуждающихся евреев, то теперь для них самих собирали средства по всем общинам Европы.
Физическое уничтожение еврейского населения в ходе всех этих конфликтов обостряло финансовые проблемы, которые начали формироваться еще до 1648 г. Еще тогда под усиленным финансовым давлением со стороны короны и алчных до взяток чиновников отдельные общины превратились в хронических должников. Институтом же, с готовностью дававшим эти займы, оказалась католическая церковь, в особенности ее монашеские ордена, рассматривавшие займы как выгодное вложение излишков капитала. Эти заимодавцы предпочитали, чтобы долг оставался невыплаченным, так как ссудный процент, выплачивавшийся в соответствии с принятыми нормами, приносил постоянный и, как правило, надежный годовой доход. Имеются многочисленные примеры таких сделок. Например, евреи Луцка в 1676 г. взяли у местного монастыря в долг сумму в шестьсот польских злотых, процент на которую составлял сорок восемь злотых в год. В качестве залога было выставлено все движимое и недвижимое имущество общины, включая синагогу. Всем жившим там евреям запрещено было переезжать в другое место до тех пор, пока долг не будет выплачен. То, что в качестве дополнительного обеспечения была названа синагога, служит явным доказательством плачевного состояния, в котором очутились подобные еврейские общины. В 1773 г. Виленской общине пришлось заложить всю утварь из синагоги, чтобы не дать монахам завладеть Большой синагогой за долги. Центральный Витебский кагал страдал от неспособности заставить подчиненные ему общины платить налоги, и Ваад Литвы был вынужден пригрозить непокорным исключением из общины и предупредить их, что за пределами шестимильного радиуса от Витебска будут приостановлены все религиозные отправления. В 1711 г. в общинной книге Витебского кагала появилась запись, в которой излиты горести общины:
«Уже немало времени прошло с тех пор, как на нас обрушились несчастья. Мы страшно пострадали от рук польских и русских солдат, а к тому же воевода облагал нас разными налогами, например, со всех жителей брали десятину. Но и этого было мало. Очень велики наши невзгоды. Беда следует за бедой, как сказано во Второзаконии: „От трепета сердца твоего, которым ты будешь объят, и от того, что ты будешь видеть глазами твоими, утром ты скажешь: „О, если бы пришел вечер!“, а вечером скажешь: „О, если бы наступило утро!“ Нет у нас другого выхода, как ввести налог на мясо, а это тяжкое бремя, которого не несла еще ни одна община в нашей провинции“.
Долги общин со временем стали так значительны, что польский Сейм 1764 г. нарядил ликвидационную комиссию, чтобы навести какой-то порядок в финансовых делах евреев. Комиссия установила, что община в Вильно (3206 человек) задолжала 832 тысячи гульденов, Гродненская (2418 человек) – 448 500 гульденов, Пинская (1277 человек) – 310 тысяч гульденов и Брест-Литовская (3175 человек) – 119 700 гульденов. Большая часть долга Виленской общины приходилась на орден иезуитов, хотя доминиканцы, бернардинцы, августинцы, кармелиты, базилианцы и орден кающихся грешников Виленского монастыря также имели к ним претензии, как и отдельные светские и духовные лица. Устанавливая норму выплаты долга, ликвидационная комиссия приняла от Виленской общины заявление под присягой о том, что ее годовой доход от налогов и различных сборов составлял 34 тысячи гульденов, в то время как одни лишь проценты по долгам достигали 36 224 гульденов. В конечном итоге попытка польских властей облегчить евреям выплату долгов потерпела неудачу, особенно в связи с тем, что они отменили принятый было в 1766 г. запрет делать новые долги. В сущности, единственным конкретным достижением комиссии оказалось дальнейшее увеличение финансового бремени, лежащего на евреях – оно выросло на 20 тысяч гульденов, которые пошли на ее собственные расходы.
Выше уже упоминалось об оживлении и укреплении экономических связей между евреями и польскими помещиками. Евреев с их оборотистостью, способностями к предпринимательству, международными финансовыми связями охотно принимали в больших поместьях. Они селились там по двум главным причинам: их вынуждали к тому обстоятельства: например, когда их изгоняли из городов, или привлекали экономические возможности. Особенно благоприятны были эти возможности в период польской колонизации украинских земель в XVI-XVII вв. В то же самое время помещики стремились максимально увеличить свои доходы в рамках традиционной системы хозяйства, наложив на крестьянство еще более тяжкое бремя – «второе крепостное право». Евреи были умелыми и энергичными посредниками и управляющими в имениях знати, требовательными арендаторами. Они брали в аренду многочисленные экономические привилегии и монополии, которые принадлежали помещикам. Так, евреи часто брали под контроль торговлю разными продуктами, например, солью и рыбой, держали мельницы. По существующим оценкам, накануне первого раздела Польши, свыше трети польских евреев были так или иначе связаны с арендаторской деятельностью.
Важнейшим видом аренды являлось право на производство и продажу спиртных напитков, изготовляемых из зерна. Эта привилегия – «пропинация» – была дарована польскому дворянству в 1496 г. Винокурение давало землевладельцам разнообразные преимущества. Это был удобный способ применить в дело излишки зерна, не заботясь о доставке их на рынок. Отходы винокурения шли на корм скоту. Но, как показал Х.Левин, в последующие столетия эта привилегия все чаще использовалась для получения максимальной выгоды от крепостного крестьянства. Развитие производства спиртного в поместьях давало евреям возможность развернуться, и постепенно они монополизировали поставку спиртного для крестьянства. Путешественники из Европы, а потом и русские критики еврейства утверждали, что едва ли не каждый еврейский дом служил также и питейным заведением. Тем самым подкреплялось стереотипное представление о том, что евреи «спаивают крестьянство», а корчма служит местом, где «обирают» деревенских жителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96