Можно изготовлять и мебель, и оконные и дверные блоки, и финскую стружку. Заказами завалят. Шиферу нет. На одной финской стружке разбогатеть можно. И все колхозы окрепнут... Но на что строить мастерские? На что покупать станки? Денег даже на мочало нет. Станки не дают и не купишь ни за какие деньги.
- Неужели и кулечное производство прикроете?
- Да ну! Как-нибудь обойдемся.
Мы подъезжали к лесу. Дорога ныряла в огромную лужу, как в озеро. Василий Маркович свернул на обочину, в мелколесье, и пошел напролом.
- А не засядем в лесу-то? - спросил я с опаской шофера.
- Ну, уж это отойди проць! - весело отозвался он.
Из многих поездок мне запомнилась еще одна, лет через десять после описанной. Мы поехали в этот лесной угол вместе с секретарем Клепиковского райкома Барановым да представителем Рязанского управления совхозов Куропаткиным. Дорога дальняя, от Спас-Клепиков до Малахова более семидесяти километров. Разговорились. Что Куприн живал там, слыхали. Переглядываются: мол, зубы не заговаривай. Не за Куприным едешь. И как-то с ходу, без раскачки, берут меня за бока:
- Растолкуйте нам такую премудрость: почему одним мелиорацию по-человечески производят, а других угощают по известной сказке? Помните, как лиса журавля потчевала? - спрашивал меня Николай Андреевич Баранов. Размазала угощение по сковородке - глаз видит, а, клюв неймет.
- Не пойму, куда клоните?
- Чего ж тут непонятного? - отозвался и Куропаткин. - Ездили мы из Рязани в Литву на примерную мелиорацию смотреть. И вот что углядели: им средства выделяют поровну - то есть пятьдесят процентов на мелиорацию, пятьдесят на сельскохозяйственное освоение. Не то еще на освоение больше, чем на мелиорацию. Там дороги построить, жилые дома, скотные дворы и прочее. Все чередом идет: и поля осушают, и пласт нарезают, и дороги проводят, и строится все необходимое. У нас же по плану восемьдесят процентов капиталовложений на мелиорацию и только всего двадцать процентов на освоение!
- Это по плану! - перебил его Баранов. - А на самом деле что? Вон по Макеевскому мысу мелиорацию провели, а на освоение ни копейки не дали. Туда ни проедешь, ни пройдешь. Хоть на вертолете летай. Кстати, посадочных площадок для самолетов у нас тоже нет и не строят. Так что вести подкормку посевов с самолета не можем. Мелиорацию проведут, а толку мало. Только деньги ухлопают. Вот и получается лисицыно угощение - посмотри и облизнись.
- Я одного не понимаю, - сказал Куропаткин. - Почему земля средней полосы у нас на таком положении? И удобрений нам меньше дают. И техники вдвое, а то и втрое меньше, чем на целину идет. О капиталовложениях и говорить нечего. А ведь по урожайности лучшие колхозы Рязанской области мало в чем уступают тем же ставропольцам, по тридцать, а то и больше центнеров берут на круг. А по плотности скота порой и кубанцев переплюнут. Но поди же ты, не в чести мы. Тем и мелиорацию, и орошение - все по правилам, нам же получай что есть, а что почем - и не спрашивай. Вот и выкручивайся.
Как выкручиваются в этих дальних бригадах да отделениях, я нагляделся всласть.
Дорога от Тумы на этот раз шла, не сворачивая в окрестные села, и была она покрыта камнем.
- Неужто успели до Малахова дотянуть? - спросил я Баранова.
Он засмеялся:
- Мы ее строим всего каких-нибудь десять лет. Наша норма - полтора километра за год. Вот и сейчас, когда мы до Малахова доберемся...
Каменное полотно кончилось посреди леса, а через двести - триста метров засел в грязи наш "газик". Шофер был молодой, неопытный, к тому ж из Рязани. Где ему до знаменитого Кленушкина? Мы вылезли из машины и пошли в Малахове пешком.
- Здесь недалеко, - утешал меня Баранов. - Всего километров пять.
По пути мы заглянули к леспромхозовцам. Тут же договорились с ними, отправили трелевочный трактор вытаскивать наш "газик".
- Что-то у вас много тракторов, - сказал Баранов, глядя подозрительно на мастера. - Вы отрядили трактора на посевную согласно разнарядке?
- А как же, отрядили... - Мастер округло разводил руками, надувал щеки, а взгляд ускользающий, куда-то вниз, на сапоги.
- Где директор?
- Только что здесь был... Вот-вот проезжал.
- Свободной машины нет? Подбросить до Малахова.
- Да вот, говорю, только что вездеход был. Ушел с директором. Надо бы покликать.
- Ладно, дойдем и так. А нет - "газик" нас догонит, - сказал Куропаткин. - Поди, трактор не завязнет.
- Ну! - важно сказал мастер. - Машина трелевочная. Все в аккурат сделает.
В Малахове пришли пешком. Там вместо колхоза был теперь совхоз, и контора построена новая, и столовая - и тут же непролазная грязь посреди села. Директор совхоза Николай Дмитриевич Паршин встретил нас с каким-то болезненным выражением лица, словно у него мигрень была.
- Бригадиры все как с ума посходили - перепились в честь поминащей субботы. Одна Малахова трезвая.
- При чем тут поминащая суббота, когда тракторов нет, - ответил один из сидевших у длинного стола, хмуро глядя в угол. - Говорят же вам - из строя вышли. А чего нам делать?
- Сколько тракторов на ходу? - спросил Баранов Паршина.
- Ну, в ветчанском отделении всего четыре...
- А где леспромхозовские?
- Не пришли.
- Как не пришли? Мне доложили, что выделили вам три трактора.
- Вам доложили, а нам не прислали.
- А ну-ка, соедините меня с директором леспромхоза, - приказал Баранов и сел за стол к телефону.
- Да где его теперь поймаешь? - отозвалась от стола Малахова, управляющая ветчанским отделением.
- Никуда он не денется, - сказал Баранов. - Давайте звоните. Я им покажу, как обманывать. И сводку мне!
Тут подъехал "газик", вытащенный трелевочным трактором. Я воспользовался случаем, чтобы не быть в обузу Баранову, и ретировался. Дела у него спешные, разговоры откровенные, так сказать, не деликатного свойства, и нечего мне торчать свидетелем.
Мы с Фединым поехали в соседнее село Норино к Ивану Ивановичу Пушкину, потомку знаменитых ювелиров по дереву.
Помню, как-то зимой мы все с тем же Николаем Фединым шастали по норинским избам, как попы, в поисках Пушкина. Куда ни заглянем - все тот же ответ: был, но ушел.
- Что ж он дома-то не сидит? - спросил я Федина.
- Холостой. Скучно одному, вот и ходит-бродит по селу. Жениться не хочет. Ныне бабы, говорит, суете служат. Зачем, спрашивает, они теперь замуж выходят? А чтобы соки твои пить да бездельничать. Нет, говорит, меня они не проведут, не заманят.
Мы нашли его валяющимся на печи. Хозяин с хозяйкой сидели за столом, вели негромкий разговор. Топилась трубка; красноватые отсвету пламени плясали на дощатой перегородке; красный абажур гасил электрический свет, ото всего веяло покоем и уютом. Хорошо было в доме. Мы вошли, у порога обмели валенки. Запахло свежестью и полынью. Узнав, что пришли мы по его делу, Иван Иванович потянулся за валенками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16