Она наскоро снарядила младшего Саньку в садик (старший уже в школу бегает) и, сердито хлопнув дверью, ушла. Чиженок, поднявшись на локте, провожал ее взглядом с чужой кровати:
- Интересно, куда она помотала?
- На работу, - отозвалась Елена Александровна из-за ширмы.
- Ну, нет. Зинка так быстро на работу не ходит. Это она чтой-то задумала. Теперь она всю округу с жалобами обойдет. От нее и чертям станет тошно.
- А ты куда пойдешь, Воля?
- Я куда пойду? В окно сейчас не сунешься - в момент вся округа соберется. Скажут, с целью воровства. А в коридоре Судаков с Павлом Семеновичем орудуют. Мое дело залечь и не шевелиться.
Но отлежаться Чиженку не удалось. Сдав младшего Саньку в детсад, Зинка пошла на площадь рассказать все мужу, посоветоваться: куда писать жалобу насчет коридора. Но, увы! На площади она не нашла его. И ведро, и грабли, и метла - все торчало в акации, дорожки не подметены, Чиженок как сквозь землю провалился. "Где-то промышляет с утра пораньше, - подумала она. Опять пьяным придет". И вдруг Зинка вспомнила, что впопыхах она, уходя, не заперла дверь еще и на второй замок, от которого ключей у Чиженка не было. "Ввалится пьяным, дьявол, найдет мою зарплату - всю по ветру пустит..."
Торопливо подходя к дому, она увидела в растворенном окне у Елены Александровны нечто знакомое... Пригляделась. Ну да! На спинке стула висели штаны Чиженка. Она их узнала по брючному ремню. Старый черкесский ремень с серебряными бляшками - подарок Зинкин. Еще папашин ремешок... На нем когда-то висюльки длинные в виде кинжальчиков были. Подпоясывал папаша черную сатиновую рубашку этим ремешком только по праздникам. Серебряные кинжальчики Чиженок отодрал и где-то пропил. А ремнем брюки подпоясывал. И вот этот ремень, вздетый в брюках, свешивался со спинки стула в самом окне Елены Александровны.
Зинка подошла к окну и тихонько влезла на подоконник.
В комнате за столом сидел в одних трусах Чиженок и пил чай с булкой. Елена Александровна ушла на работу. Кровать была заправлена, кружевным покрывалом убрана - все честь честью. И только штаны Чиженка да спутанные в редких пушинках волосы на голове выдавали сокровенную тайну грехопадения его.
- Ты чего здесь делаешь?
Булка, густо намазанная сливочным маслом да еще вишневым вареньем сверх того, так и застыла на полпути ко рту Чиженка. Он и сообразить не успел, что ответить, как голова его, покорная выработанной привычке самосохранения, стала погружаться в плечи. Наконец он обернулся...
Все было наяву - Зинка сидела на подоконнике с зеленеющими от злости глазами.
- Я тебя спрашиваю или нет? Обормот!
- Тихо ты... Соседи услышат, - хрипло выдавил из себя наконец Чиженок.
- А ты что думаешь? Свои полюбовные дела хочешь в тайне сохранить? загремела Зинка.
- Тише, дура!
Чиженок, видя, как Зинка влезла в окно, опасливо стал отступать к порогу.
- Какой я тебе полюбовник? Я же залез сюда... Поживиться! Ну!
- А штаны зачем снял? Чтобы вареньем не испачкаться? Так, что ли?!
- Дак я ж, это... Соломонов костюм примерял. Хотел переодеться.
- Где же он, костюм-то?
- В гардеробе... Тесноватый оказался.
- Ах ты, бесстыжая рожа! Хоть бы покраснел... - Зинка добралась до стола и схватила электрический чайник, пускавший пары. - Сейчас я тебя пристыжу кипятком-то.
- Стой, дура!..
Чиженок так хватил задом дверь, что вышиб английский замок и в одних трусах сиганул в Малиновый овраг. Вслед за ним вылетел в двери и чайник; он стукнулся о стенку, и в одно мгновение в коридоре стало темно и душно все утонуло в густых клубах пара.
- Что случилось? - Павел Семенович бросился в комнату Елены Александровны.
У дверного косяка стояла Зинка и плакала:
- Дура я, дура... В тюрьму передачи ему носила, как порядочному... Я думала, что он простой вор... А он полюбо-овник...
4
Все несчастья выпали из-за проклятой двери, думала Елена Александровна. Не случись раннего переполоха - Чиженок преспокойно ушел бы от нее и все было бы шито-крыто. А теперь ходи и объясняй всем, что она с Чиженком ни в каком сношении не участвовала. Мало ли к кому он лазает в окна. А если и залез к вдове, так что ж? Обязательно про любовные связи намекать? И чтобы не подумали, что она обиделась на Зинку, которая закатила ей в тот же день скандал прямо в коридоре, Елена Александровна подписалась под Зинкиной жалобой насчет незаконной переноски двери Полубояриновых.
К радости Павла Семеновича, под этим заявлением не подписалась старуха Урожайкина. "Как вы деретесь, так и разберетесь", - сказала она. И все-таки Павел Семенович сильно забеспокоился: а вдруг сработает жалоба и заставят перенести дверь на прежнее место? Смотря к кому попадет она: если к Павлинову, тот подмахнет, наложит резолюцию... Отомстит Павлу Семеновичу.
С председателем райисполкома Павлиновым у него была давнишняя размолвка - взглядами не сошлись насчет исторического прошлого Рожнова, а также современного процветания его.
Однажды Павлинов читал у них лекцию про "культурную революцию" в Китае. Павел Семенович задал вопрос: "Какой в Китае социализм?" "Оппортунистический", - ответил Павлинов. "Но ведь оппортунизм есть отрицание социализма. Какой же он социализм?" - "А такой и социализм, что состоит из одних перегибов. Хорошо, поговорим после лекции..."
Они остались вдвоем в операционной, которая одновременно была и читальней, и приемным покоем, и местом собраний. Павлинов облокотился на толстую стопку газетной подшивки и долго разглядывал Павла Семеновича выдержку делал. Но Павел Семенович сидел спокойно, не ерзал на стуле и даже не глядел себе под ноги. Павлинов наконец изрек:
- Значит, вы ничего так и не поняли.
- А что я должен понять?
- А то, что вы занимаетесь компроментацией и дискредитацией...
- Кого?
- Не кого, а чего. Вы сознательно принижаете наши достижения.
- Чем я их принижаю?
- Необдуманными высказываниями. И не только... У нас есть сведения о вашей деятельности. И я давно хотел с вами поговорить. Вы писали насчет железной дороги жалобу в Москву?
- Писал.
- Что же вы писали?
- А то, что чиновники из Московского совнархоза закрыли железную дорогу через Мещеру.
- А ежели она невыгодна?
- Как это невыгодна? Эта дорога соединяла две области. Проведена была в девяносто втором голодном году. Торопились, потому и проложили узкую колею. Хлеб от нас возили, а из Мещеры лес. И теперь она невыгодна стала? Чепуха! Закрыли потому, что моста через реку нет.
- Ну что вы смыслите в этом? Вы же зубной техник!
- А то я смыслю, Московскому совнархозу наплевать на нашу область.
- Из чего вы сделали такой вывод? Исходя из частного определения насчет дороги? Так, что ли?
- Не только... Когда-то была у нас порода коров - "красная мещерская". Где она теперь? А свиней сколько было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23