«Ты думаешь, я поверю, что ты торчал там каждый день с девяти до пяти? Без обеда, перекуров, без просиживания в уборной с заткнутым пальцами носом?»
Видеоэкран в моей голове показывал меня занятым всеми этими делами, и папа каким-то образом ловил такие волны. «Я так и знал. Я заплачу тебе за тридцать часов, и только потому, что я добрый».
Если мы договаривались о чистой ставке – скажем, 300 долларов наличными за покраску квартиры, – я мог финишировать с 220 долларами, за которыми в конце года следовала форма 1099-МИСК. Каждая работа заканчивалась спором, а мои пустые угрозы и обзывания были заморожены и оставлены для дороги домой. Постояльцы обожали смотреть, как мы кричим друг на друга, и поэтому мы делали все возможное, чтобы лишить их удовольствия. В машине мы были дикарями, но в Империи мы становились послами нашей расы и вели себя не как обычные белые люди, с которыми мы росли, а как исключительные белые люли, смутно припоминаемые из эпизодов Великого Театра.Двери были открыты, и мы тратили уйму времени, подбадривая друг друга идти первым.
– После тебя, отец.
– О нет, сын мой, после тебя.
Если бы не мама, мы могли бы стоять там весь день. «Просто зайдите в чертову квартиру! – кричала она. – Господи Иисусе, вы двое как пара старых бабок».
Что касалось Империи, роли моих родителей странно изменились. Мама, безусловно, оставалась самой влиятельной, но если жилец хотел получить какую-либо поблажку, ему следовало идти к моему отцу, который выказывал такой уровень сострадания, который мы редко видели дома. Его собственные дети не могли добиться от него и цента, но, если Честер Кингсли терял свой бумажник или если Реджина Поттс ломала ключицу, папа был рад помочь. Когда Дора У орд задолжала за квартиру, он дал ей продление, потом еще одно и еще. Обнаружив, что она съехала с квартиры среди ночи, прихватив с собой плиту и холодильник, он только сказал: «Ну, что ж. Их все равно надо было заменить». «Черта лысого надо было заменить, – парировала мама. – Этой плите было всего два года. Что же ты за домовладелец такой?»
Я надеялся подзаработать на перепланировке пустующей квартиры Доры, но надежда умерла, когда появилась межрасовая пара, представившаяся Ленсом и Белиндой Тейлор. Я с родителями как раз оценивал пустую кухню, когда они постучали в дверь и попросили показать им квартиру, одновременно заявляя, что им квартира нравится такой, как есть. Все, что им было нужно, – плита и холодильник, а об остальном они сами позаботятся. «Плотник и на все руки мастер – вот кто я», – сказал Лене. В доказательство он предложил свои руки, и мы отметили, что его ладони мозолистые.
«Теперь покажи им другую сторону, – сказала его жена. – Пусть посмотрят на твои костяшки».
Мама предложила паре вернуться через пару месяцев, но папа увидел в ситуации что-то почти библейское. Плотник и его жена в поисках приюта: им не хватало только изнуренного осла. Он вздохнул, когда узнал, что они живут в мотеле, и совсем взвыл, когда увидел фото их троих детей. «Мы собирались немного переделать квартиру, но что я могу сказать? Вы меня задели за живое».
«Давай подумаем», – сказала мама, но папа уже достаточно подумал. Ленс заплатил наличными и на следующий день въехал в квартиру со всем семейством.
Увидев своих новых соседей, Честер признался, что ему больше всего жалко детей. «В смысле, их и мужа. Меня интересует, эта белая женщина уродина или как?»
Папа разыграл роль праведника и постарался увести его от темы. «Ну, вы это не всерьез». «Серьезней не бывает», – сказала мама.
Они действительно были странной парой, но не из-за цвета кожи, а из-за того, что они были разными физически. Ленс был красивым и привык, что им восхищаются, а Белинда – костлявой и, по словам моей мамы, «мягко говоря, не очень привлекательной».
Вначале Тейлоры были вежливы и полны энтузиазма. А можно, мы заведем огород? Конечно! А покрасить гостиную? Почему бы и нет? Но огород так и не появился, а банки с краской стояли нетронутыми. Тейлоры часто громко ссорились, и полиция не раз приезжала, чтобы разнять пару. В первый раз, когда Ленс задолжал квартплату, он позвонил нам домой, требуя, чтобы мой отец равномерно разбросал гальку на его дорожке. «Я плачу триста баксов в месяц не за раздавленные ракушки под ногами, – сказал Ленс. – Это вредно для моих покрышек и для моей обуви, и, перед тем как вы увидите мои деньги, я хочу, чтобы что-то было сделано».
Равномерное разбрасывание гальки на его дорожке означало то же самое для дорожек остальных жильцов, и все мы сильно удивились, когда отец согласился.
– И я говорю не про дешевую гальку, – добавил Ленс. – Я хочу хорошую.
– В смысле, гравий, – предположил отец.
– Да. Его.
Дорожка вряд ли была срочным делом, но было приятно видеть, что кто-то встает на защиту своих прав. Именно так поступил бы мой папа, будь он жильцом, и, признав это, он вынужденно проявил недовольное восхищение. «А парень толковый, – сказал он. – В этом нет сомнений».
Мы послали грузовик, и я провел три дня, медленно разбрасывая гравий. Ленс заплатил за квартиру и позвонил пару месяцев спустя, жалуясь, что птицы гнездятся на дереве возле окна его спальни. Если бы они были стервятниками, мы бы его, наверное, поняли, но на дереве жили певчие птички, чьим единственным грехом было счастье.
«Ну и чего вы от меня хотите? – спросил мой отец. – Чтобы я распугал их? Птицы – часть нашей жизни, дружище. Вы просто должны научиться с ними ладить».
Ленс настаивал на том, чтобы дерево спилили, а когда ему отказали, сам срубил его. Это была простая елка, необязательно старая и красивая, но это не имело значения для моего папы, который любит деревья и восхищается ими, как донжуаны восхищаются женщинами.
– Посмотри-ка на это! – говорил он, останавливаясь на обочине загруженного шоссе.
– Посмотреть на что?
– Что значит «на что»? На клен, придурок. Это же отпад.
Когда ему сказали, что сделал Ленс, отец ушел в свою спальню и стал разглядывать дубы за своим окном. «Подрезать – это одно дело, – сказал он. – Но чтобы срубить что-то? Чтобы действительно оборватьего жизнь? Что же за животноеэтот парень? «
Ленс срубил дерево и оставил лежать его на том же месте. Через пару недель, задолжав уже за целый месяц, он пожаловался, что в ветвях гнездятся крысы. «Я позвоню в мэрию и донесу на вас, – заявил он моему отцу. – А если одного из моих детей покусают, то я позвоню в мэрию исвоим адвокатам». «Своим адвокатам, как бы не так!» – сказал папа.
Моя мама старалась видеть в ситуации только хорошее, но теперь она забеспокоилась, что Ленс сам покусает своих детей. Поговорив с другими домовладельцами, она смогла определить его вид – это тот тип жильцов, которые живут бесплатно и тянут время, пока наконец не высосут из вас всю кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51