Утёр прижал Ллиэн к себе, и они оба бросились на землю, закрывая лица руками. Долгое время они лежали неподвижно, иногда вскрикивая от омерзения под проносящимся вихрем отвратительных существ – полуптиц, полукрыс, стараясь не вдыхать их едкий запах, пока наконец те не угомонились. Тогда Ллиэн и Утёр осторожно поднялись, с тревогой прислушиваясь к каждому шороху, и двинулись дальше – сначала осторожно, потом все более уверенно. Утёр с трудом переводил дыхание и уже собирался остановиться, но Фрейр подтолкнул его вперёд.
– Надо идти, уже недолго осталось!
– Да ты-то откуда знаешь, чёрт подери? – простонал рыцарь.
– Летучие мыши не едят камни. По ночам они
вылетают на охоту. Значит, скоро мы выйдем наружу.
– Хорошо, иди, – пробормотал Утёр.
Варвар с проклятием оттолкнул его с дороги и устремился вперёд. Шум его шагов отдавался эхом под сводами пещеры. Утёр бессильно опустился на камни, закрыл глаза и прислонился спиной к стене.
– Я ещё никогда не видела таких ужасных тварей, – прошептала Ллиэн рядом с ним. – А Фрейр, похоже, их не боится… Если ты останешься, я останусь с тобой. Но в таком случае мы оба здесь умрём…
Утёр различил рядом с собой её силуэт, но не мог разглядеть лица. Он погладил её щеку и нежно привлёк к себе. Их губы встретились. Снова, как в Гврагедд Аннвх, когда они поцеловались впервые, язычок Ллиэн коснулся губ рыцаря, слегка раздвигая их. В те времена люди ещё не умели так целоваться. Это было свойственно эльфам, как и всё, что только есть в физической любви нежного и священного. И однако, другой любви они, кажется, не знали. Им были неведомы страсть, клятвы верности и муки отвергнутой любви. Эльфий-ские общины были скорее похожи на кланы диких зверей или стада оленей. И всему, что могло бы ослабить связи внутри общины или заменить их, не было места в их сердцах. Даже любви…
Потом Ллиэн мягко отстранилась и положила свою узкую ладонь на лоб рыцаря.
– Эорл фрофур деоре…
– Нет.
Утёр мягко убрал руку Ллиэн, снова обнял её и погладил по щеке.
– Побереги свою магию, королева… У людей есть более сильная магия…
Он улыбнулся, заметив недоверчивое выражение её лица, и, после некоторого колебания, всё же произнёс это слово:
– Любовь…
На этот раз Ллиэн отвела глаза.
– Знаешь, что говорят у нас? – прошептал он. – Что любовь окрыляет.
Ллиэн приподняла брови, потом слегка нахмурилась, пристальнее вглядываясь в лицо Утера.
– Это иносказание…
Он поднялся и протянул Ллиэн руку, чтобы помочь ей встать. Не размыкая объятий, они отправились дальше по следам Фрейра. Варвар оказался прав.
Вскоре темнота превратилась в сумрак, потом в слабый полусвет. Когда Ллиэн и Утёр наконец вышли из пещеры, свет хмурого зимнего дня показался им ослепительным.
Обнявшись и прижавшись друг к другу, они прошли ещё некоторое расстояние до перелеска, окаймлявшего холмы, и рухнули в траву, покрытую инеем, с наслаждением вдыхая запах земли и мха, запах самой жизни. Они долго лежали в траве, и глаза их понемногу привыкали к дневному свету. Потом Утёр подошёл к кусту боярышника, покрытому крупными красными плодами, и, сорвав полную горсть вместе с листьями, принялся жевать их, словно лесной зверь.
Когда пасмурный день начал угасать, они наконец оставили своё неуютное укрытие в перелеске и спустились с холма сквозь рощицу молодых дубов и заросли папоротника, где стоял аромат деревьев и прелых листьев. Они шли по извилистой, едва заметной тропинке, которая могла быть протоптана и людьми, и дикими кабанами. Между деревьями открывался вид на бесконечную заснеженную равнину. Примерно через час им пришлось остановиться, пока вокруг не стало совсем темно. Они сели на мягкий покров облетевших листьев возле наполовину замёрзшего ручья, глядя в темноту ночи, чтобы не смотреть друг на друга, среди снежного безмолвия. От этого молчания Утера охватывала дрожь, и сердце начинало биться быстрее. И чем дольше оно длилось, тем более невозможными казались любые слова, любые движения.
Потом Ллиэн поднялась и, закрыв лицо потоками чёрных волос, стянула эльфийскую тунику, серебряную кольчугу, замшевые сапожки и тяжёлые браслеты. Утёр, окаменев, прислушивался к лёгкому движению её босых ног по снегу и повернул голову только тогда, когда она бросила в ручей тяжёлый камень, чтобы разбить лёд. Его глаза, привыкшие к темноте, встретились с лукавым взглядом эльфийки, потом почти против воли скользнули по изгибам её плеч, грудей, бёдер и длинных ног – за мгновение до того, как она бросилась в воду.
Она погрузилась в прорубь, на несколько секунд исчезла под водой, а потом вынырнула на другой стороне ручейка, сломав тонкий лёд. Утёр едва видел её, но различил, как она наполовину высунулась из воды, с длинными густыми прядями чёрных волос, прилипшими к коже – такой бледной, такой обнажённой…
– Ты идёшь?
Утёр поспешно сбросил одежду и подошёл к ледяному ручью. Он резко вздрогнул ещё до того, как попробовал ногой воду. Ллиэн расхохоталась.
– Лучше не надо! – закричала она. – Слишком холодная для тебя!
Утёр заколебался, но Ллиэн уже снова нырнула и в следующий миг выскользнула из воды, блестящая и резвая словно рыбка, – прямо возле него. Ему оставалось лишь протянуть к ней руки и обнять.
– Согрей меня, – прошептала она.
Утёр поднял замёрзшую Ллиэн и отнёс на ложе из опавших листьев. Она обхватила рукой его затылок и привлекла к себе, потом резким движением опрокинула его на землю и легла сверху. Утёр задрожал с головы до ног и застучал зубами. Он хотел погладить спину Ллиэн, но она перехватила его руку и опустила её на землю.
– По-моему, это мне придётся тебя согреть, – прошептала она ему на ухо.
Утёр закрыл глаза. Все ещё дрожа, он чувствовал, как тепло тела Ллиэн мало-помалу передаётся ему, в ритме их медленных движений. Её длинные пальцы скользили по его плечам, груди, бёдрам. Он вздрагивал от прикосновений её длинных чёрных волос, её губ и закрывал глаза, испытывая сладкое головокружение, забывая о лесных шорохах и ночном холоде – обо всём, что не было ею. Потом Ллиэн приподнялась и улыбнулась ему. Её бедра раздвинулись, и влажная двустворчатая раковина медленно скользнула к его напряжённому орудию, охватывая его. Утёр, едва не задохнувшись, открыл глаза, но Ллиэн слегка отстранилась. Она больше не улыбалась, пристально и серьёзно глядя на него, не прекращая слегка раскачиваться, словно её бедра двигались сами по себе. От их дыхания в холодный воздух ночи поднимались лёгкие облачка пара, и даже их тела были окутаны этой дымкой. Утёр медленно провёл рукой от живота к груди Ллиэн, обводя кончиками пальцев голубоватый ореол вокруг её сосков.
– Ты так прекрасна! – прошептал он.
– Покажи мне твою любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Надо идти, уже недолго осталось!
– Да ты-то откуда знаешь, чёрт подери? – простонал рыцарь.
– Летучие мыши не едят камни. По ночам они
вылетают на охоту. Значит, скоро мы выйдем наружу.
– Хорошо, иди, – пробормотал Утёр.
Варвар с проклятием оттолкнул его с дороги и устремился вперёд. Шум его шагов отдавался эхом под сводами пещеры. Утёр бессильно опустился на камни, закрыл глаза и прислонился спиной к стене.
– Я ещё никогда не видела таких ужасных тварей, – прошептала Ллиэн рядом с ним. – А Фрейр, похоже, их не боится… Если ты останешься, я останусь с тобой. Но в таком случае мы оба здесь умрём…
Утёр различил рядом с собой её силуэт, но не мог разглядеть лица. Он погладил её щеку и нежно привлёк к себе. Их губы встретились. Снова, как в Гврагедд Аннвх, когда они поцеловались впервые, язычок Ллиэн коснулся губ рыцаря, слегка раздвигая их. В те времена люди ещё не умели так целоваться. Это было свойственно эльфам, как и всё, что только есть в физической любви нежного и священного. И однако, другой любви они, кажется, не знали. Им были неведомы страсть, клятвы верности и муки отвергнутой любви. Эльфий-ские общины были скорее похожи на кланы диких зверей или стада оленей. И всему, что могло бы ослабить связи внутри общины или заменить их, не было места в их сердцах. Даже любви…
Потом Ллиэн мягко отстранилась и положила свою узкую ладонь на лоб рыцаря.
– Эорл фрофур деоре…
– Нет.
Утёр мягко убрал руку Ллиэн, снова обнял её и погладил по щеке.
– Побереги свою магию, королева… У людей есть более сильная магия…
Он улыбнулся, заметив недоверчивое выражение её лица, и, после некоторого колебания, всё же произнёс это слово:
– Любовь…
На этот раз Ллиэн отвела глаза.
– Знаешь, что говорят у нас? – прошептал он. – Что любовь окрыляет.
Ллиэн приподняла брови, потом слегка нахмурилась, пристальнее вглядываясь в лицо Утера.
– Это иносказание…
Он поднялся и протянул Ллиэн руку, чтобы помочь ей встать. Не размыкая объятий, они отправились дальше по следам Фрейра. Варвар оказался прав.
Вскоре темнота превратилась в сумрак, потом в слабый полусвет. Когда Ллиэн и Утёр наконец вышли из пещеры, свет хмурого зимнего дня показался им ослепительным.
Обнявшись и прижавшись друг к другу, они прошли ещё некоторое расстояние до перелеска, окаймлявшего холмы, и рухнули в траву, покрытую инеем, с наслаждением вдыхая запах земли и мха, запах самой жизни. Они долго лежали в траве, и глаза их понемногу привыкали к дневному свету. Потом Утёр подошёл к кусту боярышника, покрытому крупными красными плодами, и, сорвав полную горсть вместе с листьями, принялся жевать их, словно лесной зверь.
Когда пасмурный день начал угасать, они наконец оставили своё неуютное укрытие в перелеске и спустились с холма сквозь рощицу молодых дубов и заросли папоротника, где стоял аромат деревьев и прелых листьев. Они шли по извилистой, едва заметной тропинке, которая могла быть протоптана и людьми, и дикими кабанами. Между деревьями открывался вид на бесконечную заснеженную равнину. Примерно через час им пришлось остановиться, пока вокруг не стало совсем темно. Они сели на мягкий покров облетевших листьев возле наполовину замёрзшего ручья, глядя в темноту ночи, чтобы не смотреть друг на друга, среди снежного безмолвия. От этого молчания Утера охватывала дрожь, и сердце начинало биться быстрее. И чем дольше оно длилось, тем более невозможными казались любые слова, любые движения.
Потом Ллиэн поднялась и, закрыв лицо потоками чёрных волос, стянула эльфийскую тунику, серебряную кольчугу, замшевые сапожки и тяжёлые браслеты. Утёр, окаменев, прислушивался к лёгкому движению её босых ног по снегу и повернул голову только тогда, когда она бросила в ручей тяжёлый камень, чтобы разбить лёд. Его глаза, привыкшие к темноте, встретились с лукавым взглядом эльфийки, потом почти против воли скользнули по изгибам её плеч, грудей, бёдер и длинных ног – за мгновение до того, как она бросилась в воду.
Она погрузилась в прорубь, на несколько секунд исчезла под водой, а потом вынырнула на другой стороне ручейка, сломав тонкий лёд. Утёр едва видел её, но различил, как она наполовину высунулась из воды, с длинными густыми прядями чёрных волос, прилипшими к коже – такой бледной, такой обнажённой…
– Ты идёшь?
Утёр поспешно сбросил одежду и подошёл к ледяному ручью. Он резко вздрогнул ещё до того, как попробовал ногой воду. Ллиэн расхохоталась.
– Лучше не надо! – закричала она. – Слишком холодная для тебя!
Утёр заколебался, но Ллиэн уже снова нырнула и в следующий миг выскользнула из воды, блестящая и резвая словно рыбка, – прямо возле него. Ему оставалось лишь протянуть к ней руки и обнять.
– Согрей меня, – прошептала она.
Утёр поднял замёрзшую Ллиэн и отнёс на ложе из опавших листьев. Она обхватила рукой его затылок и привлекла к себе, потом резким движением опрокинула его на землю и легла сверху. Утёр задрожал с головы до ног и застучал зубами. Он хотел погладить спину Ллиэн, но она перехватила его руку и опустила её на землю.
– По-моему, это мне придётся тебя согреть, – прошептала она ему на ухо.
Утёр закрыл глаза. Все ещё дрожа, он чувствовал, как тепло тела Ллиэн мало-помалу передаётся ему, в ритме их медленных движений. Её длинные пальцы скользили по его плечам, груди, бёдрам. Он вздрагивал от прикосновений её длинных чёрных волос, её губ и закрывал глаза, испытывая сладкое головокружение, забывая о лесных шорохах и ночном холоде – обо всём, что не было ею. Потом Ллиэн приподнялась и улыбнулась ему. Её бедра раздвинулись, и влажная двустворчатая раковина медленно скользнула к его напряжённому орудию, охватывая его. Утёр, едва не задохнувшись, открыл глаза, но Ллиэн слегка отстранилась. Она больше не улыбалась, пристально и серьёзно глядя на него, не прекращая слегка раскачиваться, словно её бедра двигались сами по себе. От их дыхания в холодный воздух ночи поднимались лёгкие облачка пара, и даже их тела были окутаны этой дымкой. Утёр медленно провёл рукой от живота к груди Ллиэн, обводя кончиками пальцев голубоватый ореол вокруг её сосков.
– Ты так прекрасна! – прошептал он.
– Покажи мне твою любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75