Маленький Лорд начал:
Однажды был я в чужих краях
И ночлега искал в пути.
На хутор крестьянский я забрел,
Хотел там приют найти.
Хозяйская дочь приняла меня.
На беду я зашел в их дом.
В зале кто-то хмыкнул. Маленький Лорд продолжал:
Спросил я девушку: «Где твой отец?»
«На тинге», – она сказала.
Спросил я девушку: «Где твоя мать?»
«Уснула», – она сказала.
В зале возникла неуловимая тревога. Маленький Лорд чувствовал ее и в рядах взрослых слушателей, и за своей спиной, среди учеников. Он заметил смущенный взгляд, которым обменялись сестры Воллквартс, но невозмутимо продолжал:
И пива она принесла тогда,
И поставила мне вина.
И пошла хозяйская дочь на гумно,
И постель постелила она.
Теперь шепот стал громким. Одна из сестер Воллквартс приподнялась, но Маленький Лорд уставился в стену перед собой. Упорствуя в своем желании продолжать чтение, он чувствовал приятное покалывание во всем теле. Еще ни разу ни на одном выпускном экзамене не было случая, чтобы ученика прервали, не дав дочитать до конца стихотворение, выбранное им самим.
«Послушай, гость молодой, меня,
Исполни, что я прошу!
Не то сейчас своей рукой
Тебя я жизни решу!»
– Маленький Лорд! – Фрекен Сигне поднялась теперь во весь рост. – Сколько строф в этом стихотворении?
– Семнадцать, фрекен Воллквартс.
Фрекен Воллквартс растерянно шевельнула губами, не в силах принять немедленное решение. Кое-кто из родителей уставился в пол, другие смущенно переглядывались. Маленький Лорд продолжал:
Она схватила за горло меня
И вынула острый нож.
«Исполни тотчас желанье мое,
Иначе ты умрешь!»
– Маленький Лорд! Довольно! Мы уже выслушали тебя, хватит!
Это был голос фрекен Сигне. В нем звучали металлические нотки, но шушуканье в зале почти заглушало его. Маленький Лорд вполне мог не расслышать замечания, поскольку к заключительной части торжества был возбужден, как все ученики.
И снял тогда я куртку свою,
И рубаху красную снял…
– Вилфред!
На этот раз он уже не мог не расслышать. Точно очнувшись от глубокого транса, он взглянул в упор на фрекен Сигне Воллквартс.
– Да, фрекен Воллквартс?
– Довольно с нас твоей датской песни. Я полагаю, ты не совсем понимаешь… Я хочу сказать, она не совсем подходит…
Ее взгляд растерянно скользнул по собравшимся. Кое-кто из гостей, опустив голову, прятал улыбку. В старых деревьях на школьном дворе щебетали птицы. Вилфред вернулся к товарищам, стоявшим полукругом в конце зала.
– Следующий!
Вперед выступил Андреас. Он был бледен.
– «Нищий Уле» Йоргена My, – пробормотал он тихо и невнятно.
– Громче, Андреас!
– «Нищий Уле» Йоргена My.
Это прозвучало ненамного громче. За окном во весь голос щебетали птицы.
– Хорошо. Начинай.
Все знали, как любит Андреас это стихотворение. Вообще у учеников гораздо большей популярностью пользовались бодрые, задорные стихи вроде «Фанитуллен», «Дровосеки», «Пряжа». Впрочем, никто никогда не слышал, чтобы Андреас читал свое любимое стихотворение вслух. Но он постоянно бормотал его себе под нос.
– «Я помню…» – прошептал кто-то, чтобы ободрить его.
– Никаких подсказок! Итак…
Сестры Воллквартс снова стали хозяйками положения. Случилось происшествие, выходящее из ряда вон. Необходимо было добиться того, чтобы экзамен снова пошел гладко, дабы торжественная церемония выпуска произвела положенное по традиции впечатление. Все взгляды с надеждой устремились на Андреаса, молча уставившегося в пол. По губам многих можно было прочесть роковые вступительные слова. И вдруг, как заведенная машина, Андреас начал:
Я помню, когда я ребенком был,
К нам нищий пришел бездонный…
В группе у окна вспыхнул смех. Родители сдержанно усмехались. Сигне Воллквартс, решительно выпрямившись, отрезала:
– Тихо!
Но это больше подействовало на взрослых, чем на учеников.
– Ты сказал «бездонный», Андреас. Смеяться тут нечего, это бывает! – Грозный взгляд обежал собравшихся. – Ты оговорился, надо было сказать… Впрочем, продолжай. Или вот что – начни сначала.
Я помню, когда я ребенком был,
К нам нищий пришел бездонный…
На этот раз уже никто не сдерживал смеха. Сама фрекен Аннета улыбнулась. Но общее веселье нарушил резкий голос ее сестры:
– Ты, конечно, хотел сказать «бездомный». Поэт вспоминает здесь грустную историю о том, как легкомысленные дети прибили гвоздями к лестнице деревянные башмаки нищего Уле и он упал и разбился насмерть. Так ведь?
Краска волной залила щеки Андреаса. Он стоял, то стискивая, то разжимая кулаки.
– Так ведь, Андреас? – В ласковом голосе затаилась угроза.
– А я всегда думал, что «бездонный», – тихо сказал Андреас. – Мне потому так и нравилось.
Раскаты хохота потрясли стены комнаты. Андреас, первый ученик по арифметике, страстный любитель географии, а может, на свой лад и поэт, стоял совершенно растерянный, точно вокруг него рухнул целый мир таинственности и красоты.
«Бездонный», – передавалось шепотом из уст в уста, и в этом недобром звучном шепоте была насмешка и презрение. Очевидно, у сестер Воллквартс не укладывалось в голове, что ученик в здравом рассудке мог так странно перетолковать детские воспоминания Йоргена My.
– Не может этого быть, – заявила ледяным тоном фрекен Воллквартс.
Вилфред, стоявший среди других учеников, вдруг почувствовал, что фрекен Сигне совершает предательство: она предает одного из учеников, обрекая его на презрение товарищей и насмешки взрослых.
– Фрекен Воллквартс, – громко сказал он. – А я тоже всегда думал, что там написано «бездонный».
Воцарилась мертвая тишина.
– Чепуха, Вилфред, – решительно сказала фрекен Сигне.
– Прошу прощения, но я так думал. Я же не виноват.
Опять происходило нечто неслыханное. На экзаменационных торжествах в школе сестер Воллквартс всегда царили гармония и благолепие и ученики вели себя чинно. Что за дух вселился вдруг в собравшихся? Родители еле сдерживают смех, а ученики ведут себя одни как дураки, другие как упрямцы.
– Следующий! – объявила фрекен Аннета. Она произнесла это негромко и без гнева, но тоном, не допускающим возражений. Пора было положить конец скандалу…
Всю остальную часть торжественной церемонии в голове Маленького Лорда напряженно роились мысли. Он равнодушно прислушивался к чтению стихов: ученики то бубнили их без всякого выражения, то читали с заученным пафосом, который еще больше резал ему слух. Он знал все эти стихи наизусть и привык произносить их по-своему. Он равнодушно слушал своих товарищей, а мысли напряженно сменяли одна другую в ожидании катастрофы.
Чего он добивался, когда решился прочитать свою странную народную песню? Правда и то, что он на самом деле любил эти не совсем понятные ему предания, которые напечатаны в толстом томе с картинками, будившими его воображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91