— Добро пожаловать в замок Булэн, мсье Карриган!
Он поклонился и что-то пробормотал в ответ, но Черный Роджер тихонько сжал ему руку и потянул назад, к двери. Уходя, он снова взглянул на Кармин Фэнчет. Она была обаятельна, и губы ее были очень ярки, но лицо покрыто такой бледностью, какой он никогда еще не видел ни на одном женском лице.
Когда они поднимались по винтовой лестнице во второй этаж, Роджер Одемар сказал:
— Я горжусь своей Кармин, мсье Дэвид. Нашлась бы еще хоть одна женщина в целом мире, которая бы так протянула руку человеку, способствовавшему казни ее брата?
Они подошли к другой двери. Черный Роджер открыл ее. Комната была освещена, и Дэвид понял, что она предназначалась ему. Одемар не вошел с ним вместе, но остановился в дверях с веселым огоньком в глазах:
— Я спрашиваю вас, есть ли еще другая такая женщина в целом мире, мсье?
— Что вы сделали с Мари-Анной, вашей женой? — ответил Дэвид.
Он с трудом выговорил эти слова, словно его горло перехватил спазм.
— Завтра узнаете, мсье, но не сегодня. Вы должны подождать до завтра.
Он кивнул головой, отступил назад, закрыл за собой дверь, и в ту же минуту резко щелкнул замок.
Глава XXIV
Карриган медленно повернулся и начал осматривать свою комнату. В ней была только одна дверь и два окна. Он поднял опущенные занавески и зло усмехнулся, увидев, что каждое окно было забито снаружи толстыми березовыми перекладинами. Он заметил, что береза была недавно ободрана и, наверное, прибита только сегодня. Кармин Фэнчет и Черный Роджер приветствовали его в замке Булэн, но, очевидно, не доверяли своему пленнику. А где же была Мари-Анна?
Этот настойчивый вопрос заставил похолодеть его сердце, и перед ним встал образ Кармин Фэнчет. Неужели ненависть Кармин не только не утихла, но разожглась еще сильнее, и, стакнувшись с Черным Роджером, она нарочно завезла его сюда, чтобы ее месть стала для него мучительной пыткой? Неужели они улыбались и протягивали ему руку, зная, что он должен умереть? А если это так, то что они сделали с Мари-Анной?
Он еще раз осмотрел комнату. Она была до странности пуста. На полу были разостланы богатые ковры — три великолепных черных медвежьих шкуры и две волчьих. На стенах висели три чудесные оленьи головы. По ямкам на полу можно было догадаться, что здесь стояла кровать, но сейчас ее заменила удобная кушетка, так и манившая ко сну. Значение всей этой обстановки было ясно: в комнате не было ни одного предмета, который мог бы послужить оружием.
Он снова взглянул на деревянную решетку своей темницы и, подняв окно, вдохнул в себя прохладный нежный лесной воздух. Тут он заметил, что к перекладинам была прибита сетка от москитов. Это было довольно странно: намереваться убить его и заботиться так об его удобствах!
Но если Черный Роджер вместе со своей любовницей действительно замышляют убийство, то в их планы должна входить также и расправа с Мари-Анной. Неожиданно его мысли вернулись к плотам. Не было ли это хитрой уловкой Черного Роджера — оставить там свою жену, а самому ехать вперед с Кармин Фэнчет? Ведь плоты дойдут до Йеллоунайфа только через несколько недель, а за это время многое может случиться. Эта мысль встревожила его. Он не за себя боялся. Опасность и борьба были его постоянным делом. Он боялся за Мари-Анну. Он убедился в том, что Черный Роджер безнадежно околдован Кармин Фэнчет. И мало ли что могут сделать на плотах его плотовщики, такие же преступники, как и он сам? Если они убьют Мари-Анну…
Он ухватился за ручку двери, почувствовав неудержимое желание позвать Черного Роджера и бросить ему в лицо все свои подозрения. И пока он стоял, готовый каждым своим мускулом ринуться в бой, до него донеслись слабые звуки музыки. Затем послышалось женское пение. Вскоре присоединился и мужской голос: он понял, что это Черный Роджер поет с Кармин Фэнчет.
Час спустя, когда пение смолкло, Дэвид подошел к окну и стал смотреть на залитую дивной луной окрестность. Он разглядел темную опушку отдаленного леса, кольцом окружавшего замок, и ровную поляну с разбросанными там и сям строениями, в которых были потушены огни. Небо густо усеяли звезды, и кругом царило странное безмолвие. Снизу до него доносился временами табачный дым. Это под его окном беззвучно стоял часовой.
Немного погодя Дэвид разделся, потушил огонь и растянулся на прохладных белоснежных простынях. Скоро он заснул, но это был беспокойный сон, полный тревожных сновидений. Дважды он едва не проснулся, и во второй раз ему почудился острый запах дыма, непохожий на табачный, но он так и не пришел в себя. Проходили часы, и новые запахи и звуки, поднявшиеся ночью, казались ему лишь обрывками его тревожных снов. Наконец что-то словно толкнуло его, освободило от оцепенения, овладело его сознанием, повелительно требуя, чтобы он поднялся, открыл глаза и встал.
Он повиновался этому приказу и, еще не проснувшись окончательно, встал на ноги. Было еще темно, но всюду слышались голоса, уже не заглушенные, а звучащие возбужденно и повелительно. И в самом деле пахло не табачным дымом. Этот дым наполнял его комнату, проникал ему в легкие и больно резал глаза.
С испуганным криком Дэвид бросился к окну. На севере и на востоке он увидел огненное море!
Он протер свои слезившиеся от дыма глаза. Луна зашла. Серая полоска на небе, наверное, означала рассвет, призрачно-тусклый за дымовой завесой. То появляясь, то исчезая, в разных местах суетились смутно очерченные фигуры людей, слышались голоса женщин и детей, а с лесной опушки доносился собачий вой. Но все голоса покрывал собой голос Черного Роджера, повинуясь которому несколько человек бросились в дымный туман и больше уже не появлялись.
На севере и на востоке небо было зловеще-багровым, и по пахнувшему ему в лицо воздуху Дэвид определил направление ветра. Замок находился почти в самом центре пожарища.
Он оделся и снова подошел к окну. Совершенно отчетливо он разглядел под своим окном Джо Кламара, который с дюжиной мужчин и мальчиков бросился к лесной опушке с топорами и пилами на плечах. На открытой лужайке под его окном не оставалось больше никого, но с другой стороны замка он слышал гул многочисленных голосов, главным образом женщин и детей, и догадался, что именно оттуда люди направлялись против пожара. Ветер сильнее подул ему в лицо. Еще острее почувствовался запах дыма, и разгоравшийся рассвет тщетно боролся с густой темно-огненной пеленой, приближавшейся вместе с ветром.
Дэвид уловил вдруг отдаленный тихий звук, такой неясный, словно он донесся за тысячу миль. Он стал напряженно прислушиваться, но тут под самым его окном послышались другие звуки, чьи-то глухие рыдания. И столько было в них муки, что сердце у него похолодело и сам он застыл на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47