Вот так! – подвывала она. – Вот так, я с ума сойду.
И это наконец доконало меня. Я заработал в ней как насос, вперед-назад, вперед-назад, на всю глубину, ни на миг не останавливаясь. И каждому движению она вторила: «Ох… Ах… Ох… Ах… » Хлоп! Я кончил, как кончают, наверное, только киты.
Мы отряхнулись и снова двинулись к ее дому. На углу она внезапно остановилась и, резко повернувшись ко мне, с искаженным кривой ухмылкой лицом проговорила почти угрожающе:
– А теперь с небес на землю!
В недоумении я уставился на нее.
– Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?
– Я имею в виду, – сказала она все с той же странной гримасой, – что мне нужны пятьдесят долларов. И нужны к утру. Я должна их достать… Должна! Теперь ты понял, почему я не хотела, чтоб ты меня провожал домой?
– Чего ж ты так долго собиралась? Ты думаешь, я не достану полсотни долларов, раз они тебе так нужны?
– Но они мне нужны немедленно. Ты сможешь достать завтра к двенадцати? Только не спрашивай зачем… Надо, позарез надо. Сможешь принести их к этому сроку? Обещаешь?
– Конечно, смогу, – ответил я, удивляясь своей уверенности, совершенно не представляя, как обернуться в такой короткий срок.
– Ты просто чудо, – сказала она, ласково гладя мои руки. – Мне противно, что пришлось просить тебя. Я ведь знаю, что ты сидишь без денег. А я всегда прошу их – единственное, что я умею делать, – для других. Терпеть этого не могу, но ничего не попишешь. Ты ведь веришь мне? Я отдам через неделю.
– Не говори так, Мара. Не надо отдавать. Я хочу, чтоб ты всегда говорила мне, когда тебе понадобятся деньги. Я могу быть бедняком, но время от времени мне удается добывать деньги. Конечно, хочется, чтобы это случалось чаще. И я бы хотел вытащить тебя из этого проклятого места – не могу тебя там видеть.
– Пожалуйста, не говори об этом сейчас. Иди домой и постарайся поспать хоть немного. Жди меня завтра в половине первого у входа в аптеку на Таймс-сквер. Помнишь, мы там встречались в первый раз? Господи, никогда не думала, что ты для меня будешь значить так много. Я ведь тебя за миллионера приняла. Ты уверен, что не подведешь меня завтра?
– Да, Мара, уверен.
Деньги добываются всегда рывками, в ритме джиги, а возврат долгов происходит в правильно регулируемые интервалы либо наличными, либо обещаниями. Я бы мог миллион добыть, будь у меня достаточно времени; под временем я подразумеваю не философскую категорию, а обычные отрезки: день, месяц, год. Но незамедлительно раздобыть даже мелочишку на трамвай – такая задача неимоверно трудна для меня. С того дня, как я окончил школу, я постоянно просил в долг. Иногда я тратил целый день, чтобы получить дайм, иногда не успевал и рта раскрыть, как у меня в руках оказывалась толстая пачка банкнот. Но ничего нового не прибавилось к моим знаниям об этом процессе с той поры, когда я приступил к выклянчиванию денег. Я знаю, что есть люди, которых никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны просить о помощи. С другой стороны, есть и такие, которые откажут в девяноста девяти случаях, а в сотый раз вдруг откликнутся и дальше будут давать в долг безотказно. А кого-то вы бережете на черный день, на самый крайний случай, зная, что уж он-то не подведет ни за что; наступает крайний случай, и вы вдруг получаете от ворот поворот. Нет ни единой души на свете, за кого можно было бы стопроцентно поручиться. Для стремительного и успешного натиска лучше всего подходят люди, с которыми вы только что познакомились: они вас еще не раскусили и наверняка выручат. А вот старые друзья хуже всего: они бессердечны и безнадежны. И женщины, как правило, непробиваемо равнодушны. Иногда вы понимаете, что этот человек, если нажать на него как следует, выложит просимую сумму, но стоит представить, как вы будете обхаживать его, упрашивать, вышибать из него деньги, вам станет до того тошно, что вы стараетесь поскорее забыть о нем. Старики частенько точно такие же, наученные, возможно, прошлым горьким опытом.
Для успеха в деле заимствования денег, так же как и во всяком другом, требуется полная самоотдача, надо стать мономаном. И если вы отдадитесь этому, словно упражнениям йоги, как говорится, всем своим существом, без привередливости, брезгливости и других капризов подобного сорта, вы сможете прожить всю жизнь, не заработав ни единого трудового пенни. Цена, конечно, достаточно велика. В трудную минуту лучшее, единственное качество – безрассудство. Лучший путь – необычный путь. У того, к примеру, кто ниже вас по положению, занять деньги легче, чем у равного или стоящего над вами. Очень важна также и ваша готовность скомпрометировать себя, не говоря уж о готовности к унижению, что является sine qua non .
Занимающий деньги всегда подозрителен, всегда потенциальный вор. Никто никогда не получает обратно то, что дал, даже если деньги возвращены с прибылью. Человека, стремящегося взыскать причитающийся ему фунт мяса , неминуемо надуют хотя бы из тайного злорадства или отвращения. Должник вызывает положительные эмоции, заимодавец – отрицательные. Быть должником, возможно, неуютно, но это будоражит чувства, это многому учит, это – жизнь. Должник даже сочувствует кредитору, хотя ему приходится терпеть от того всяческие оскорбления.
А в сущности должник и кредитор равнозначны. Вот почему никакое философствование не в силах искоренить это зло. Не важно, что запросы фантастичны, не важно, что условия безумны, – всегда отыщется некто, кто преклонит ухо и раскошелится. Настоящий любитель брать взаймы готовится к выполнению своей задачи, как опытный преступник. Первый его принцип – никакая надежда не бывает напрасной. И ему вовсе не требуется узнать, как выцыганить монету на минимальных условиях, как раз наоборот. Когда встречаются настоящие люди, они мало разговаривают. Они, так сказать, предъявляют друг другу номинал. Идеальный кредитор – реалист: он понимает, что завтра же ситуация может измениться и просящий станет дающим.
Я знаю только одного человека, который смотрит на эти вещи с правильной точки зрения, – это мой отец. Его я всегда держу в резерве на крайний случай. И лишь он никогда не напоминает о долге. Он не только ни разу не отказал мне, но научил меня так же обращаться с другими. Каждый раз, когда я брал у него деньги, я превращался в лучшего заимодавца, хочу сказать в дарителя, потому что сам никогда не настаивал на возвращении долгов. Есть только один способ рассчитаться за добро – быть добрым с теми, кто обращается к тебе в свой черный день. Платить долги совершенно излишне, пока существует космическая бухгалтерия (все другие виды бухгалтерии – устаревшая чушь). «Не быть берущим и не быть дающим», – возвестил старик Шекспир из своей космической утопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
И это наконец доконало меня. Я заработал в ней как насос, вперед-назад, вперед-назад, на всю глубину, ни на миг не останавливаясь. И каждому движению она вторила: «Ох… Ах… Ох… Ах… » Хлоп! Я кончил, как кончают, наверное, только киты.
Мы отряхнулись и снова двинулись к ее дому. На углу она внезапно остановилась и, резко повернувшись ко мне, с искаженным кривой ухмылкой лицом проговорила почти угрожающе:
– А теперь с небес на землю!
В недоумении я уставился на нее.
– Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?
– Я имею в виду, – сказала она все с той же странной гримасой, – что мне нужны пятьдесят долларов. И нужны к утру. Я должна их достать… Должна! Теперь ты понял, почему я не хотела, чтоб ты меня провожал домой?
– Чего ж ты так долго собиралась? Ты думаешь, я не достану полсотни долларов, раз они тебе так нужны?
– Но они мне нужны немедленно. Ты сможешь достать завтра к двенадцати? Только не спрашивай зачем… Надо, позарез надо. Сможешь принести их к этому сроку? Обещаешь?
– Конечно, смогу, – ответил я, удивляясь своей уверенности, совершенно не представляя, как обернуться в такой короткий срок.
– Ты просто чудо, – сказала она, ласково гладя мои руки. – Мне противно, что пришлось просить тебя. Я ведь знаю, что ты сидишь без денег. А я всегда прошу их – единственное, что я умею делать, – для других. Терпеть этого не могу, но ничего не попишешь. Ты ведь веришь мне? Я отдам через неделю.
– Не говори так, Мара. Не надо отдавать. Я хочу, чтоб ты всегда говорила мне, когда тебе понадобятся деньги. Я могу быть бедняком, но время от времени мне удается добывать деньги. Конечно, хочется, чтобы это случалось чаще. И я бы хотел вытащить тебя из этого проклятого места – не могу тебя там видеть.
– Пожалуйста, не говори об этом сейчас. Иди домой и постарайся поспать хоть немного. Жди меня завтра в половине первого у входа в аптеку на Таймс-сквер. Помнишь, мы там встречались в первый раз? Господи, никогда не думала, что ты для меня будешь значить так много. Я ведь тебя за миллионера приняла. Ты уверен, что не подведешь меня завтра?
– Да, Мара, уверен.
Деньги добываются всегда рывками, в ритме джиги, а возврат долгов происходит в правильно регулируемые интервалы либо наличными, либо обещаниями. Я бы мог миллион добыть, будь у меня достаточно времени; под временем я подразумеваю не философскую категорию, а обычные отрезки: день, месяц, год. Но незамедлительно раздобыть даже мелочишку на трамвай – такая задача неимоверно трудна для меня. С того дня, как я окончил школу, я постоянно просил в долг. Иногда я тратил целый день, чтобы получить дайм, иногда не успевал и рта раскрыть, как у меня в руках оказывалась толстая пачка банкнот. Но ничего нового не прибавилось к моим знаниям об этом процессе с той поры, когда я приступил к выклянчиванию денег. Я знаю, что есть люди, которых никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны просить о помощи. С другой стороны, есть и такие, которые откажут в девяноста девяти случаях, а в сотый раз вдруг откликнутся и дальше будут давать в долг безотказно. А кого-то вы бережете на черный день, на самый крайний случай, зная, что уж он-то не подведет ни за что; наступает крайний случай, и вы вдруг получаете от ворот поворот. Нет ни единой души на свете, за кого можно было бы стопроцентно поручиться. Для стремительного и успешного натиска лучше всего подходят люди, с которыми вы только что познакомились: они вас еще не раскусили и наверняка выручат. А вот старые друзья хуже всего: они бессердечны и безнадежны. И женщины, как правило, непробиваемо равнодушны. Иногда вы понимаете, что этот человек, если нажать на него как следует, выложит просимую сумму, но стоит представить, как вы будете обхаживать его, упрашивать, вышибать из него деньги, вам станет до того тошно, что вы стараетесь поскорее забыть о нем. Старики частенько точно такие же, наученные, возможно, прошлым горьким опытом.
Для успеха в деле заимствования денег, так же как и во всяком другом, требуется полная самоотдача, надо стать мономаном. И если вы отдадитесь этому, словно упражнениям йоги, как говорится, всем своим существом, без привередливости, брезгливости и других капризов подобного сорта, вы сможете прожить всю жизнь, не заработав ни единого трудового пенни. Цена, конечно, достаточно велика. В трудную минуту лучшее, единственное качество – безрассудство. Лучший путь – необычный путь. У того, к примеру, кто ниже вас по положению, занять деньги легче, чем у равного или стоящего над вами. Очень важна также и ваша готовность скомпрометировать себя, не говоря уж о готовности к унижению, что является sine qua non .
Занимающий деньги всегда подозрителен, всегда потенциальный вор. Никто никогда не получает обратно то, что дал, даже если деньги возвращены с прибылью. Человека, стремящегося взыскать причитающийся ему фунт мяса , неминуемо надуют хотя бы из тайного злорадства или отвращения. Должник вызывает положительные эмоции, заимодавец – отрицательные. Быть должником, возможно, неуютно, но это будоражит чувства, это многому учит, это – жизнь. Должник даже сочувствует кредитору, хотя ему приходится терпеть от того всяческие оскорбления.
А в сущности должник и кредитор равнозначны. Вот почему никакое философствование не в силах искоренить это зло. Не важно, что запросы фантастичны, не важно, что условия безумны, – всегда отыщется некто, кто преклонит ухо и раскошелится. Настоящий любитель брать взаймы готовится к выполнению своей задачи, как опытный преступник. Первый его принцип – никакая надежда не бывает напрасной. И ему вовсе не требуется узнать, как выцыганить монету на минимальных условиях, как раз наоборот. Когда встречаются настоящие люди, они мало разговаривают. Они, так сказать, предъявляют друг другу номинал. Идеальный кредитор – реалист: он понимает, что завтра же ситуация может измениться и просящий станет дающим.
Я знаю только одного человека, который смотрит на эти вещи с правильной точки зрения, – это мой отец. Его я всегда держу в резерве на крайний случай. И лишь он никогда не напоминает о долге. Он не только ни разу не отказал мне, но научил меня так же обращаться с другими. Каждый раз, когда я брал у него деньги, я превращался в лучшего заимодавца, хочу сказать в дарителя, потому что сам никогда не настаивал на возвращении долгов. Есть только один способ рассчитаться за добро – быть добрым с теми, кто обращается к тебе в свой черный день. Платить долги совершенно излишне, пока существует космическая бухгалтерия (все другие виды бухгалтерии – устаревшая чушь). «Не быть берущим и не быть дающим», – возвестил старик Шекспир из своей космической утопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157