Наверняка, враг атеизма, коммунизма и гомосексуализма. Почти наверняка – совершенно гнусный тип.
Рейчел Уоллес направилась прямо к нему и сказала:
– Извините, пожалуйста.
Крики резко прекратились. Все стихло. Квадратный Подбородок медленно и театрально покачал головой.
– Вы покушаетесь на мое право свободы слова и свободы собраний – право, дарованное мне Конституцией, – продолжала Рейчел.
Никто не шевельнулся. Я оглянулся на полицейских. Парень с нахальным лицом вышел из машины и оперся на дверь с правой стороны. Его черный кожаный ремень провис от амуниции: баллончик со слезоточивым газом, наручники, дубинка, пистолет и кольцо с целой коллекцией ключей. Он, может, и хотел перейти улицу, чтобы помочь нам, но портупея была слишком тяжелой.
– Позвольте мне очистить дорогу, – предложил я Рейчел.
– Как вы собираетесь это сделать? – спросила она.
– Ну, врежу красавчику в поддых, а потом мы переступим через его тело.
– Смотри не обломайся, парень, – сказал Квадратный Подбородок с металлом в голосе.
– Не волнуйся, не обломаюсь, – успокоил его я.
– Спенсер, – резко оборвала меня Рейчел Уоллес, – я против. Я на такое не согласна.
Я пожал плечами и оглянулся на молодого полицейского. Его напарник, казалось, так и не шевельнулся. Он все еще сидел в машине, надвинув фуражку на глаза. Может быть, он экономил силы, а может быть, это вообще была надувная кукла. Молодой полицейский ухмыльнулся мне.
– Здесь нарушаются наши гражданские права, – проорал я ему. – Вы собираетесь как-нибудь вмешаться?
Полицейский оттолкнулся от машины и медленно пошел через улицу. Полусжеванная зубочистка прыгала у него во рту, когда он перебрасывал ее туда-сюда языком. Рукоять табельного револьвера хлопала его по ноге. На форменной рубашке красовалось несколько нашивок, говоривших о военной службе. Наверное, Вьетнам. Там были лента "Пурпурного сердца", нашивка с боевыми звездами и еще одна, вероятно даже "Серебряная звезда".
– Вы можете рассматривать это таким образом, – сказал он, когда добрел до нас. – Но, с другой стороны, вы причиняете этим людям беспокойство.
– Вы проводите нас внутрь, офицер? – спросила Рейчел Уоллес. – Я бы сказала, это ваш долг, и, думаю, вам следует его выполнить.
– Мы здесь, чтобы помешать распространению аморального и пагубного влияния, офицер, – сказал Квадратный Подбородок. – Это наш долг. Я не думаю, что вы должны содействовать людям, которые хотят разрушить американскую семью.
Полицейский посмотрел на Рейчел.
– Вы не собьете меня с толку передергиванием фактов, – заявила Рейчел. – У нас есть полное право выступить в библиотеке. Меня пригласили, и я буду выступать. Вопрос о правах тут неуместен. У меня это право есть, а они пытаются нарушить его. Делайте свое дело.
Начал собираться посторонний люд, проезжающие машины притормаживали и давали задний ход, а водители старались разглядеть, что происходит. По краям толпы собрались юнцы-переростки и глупо ухмылялись.
– Может быть, вам будет полезно вспомнить, офицер, – продолжал Квадратный Подбородок, – что я близкий друг начальника полиции Гарнера, и я уверен, что он захочет услышать от меня, что произошло здесь и как вели себя его люди.
Молодой полицейский взглянул на меня.
– Друг шефа, – произнес он.
– Ох как страшно, – отозвался я. – Лучше обойди его сторонкой.
Молодой полицейский широко ухмыльнулся мне.
– Ну да, – сказал он и повернулся к Квадратному Подбородку: – Вали-ка отсюда, парень. – Улыбка исчезла с его лица.
Квадратный Подбородок чуть отступил назад, будто его кто-то толкнул.
– Простите? – переспросил он.
– Я сказал: вали отсюда. Эта баба может быть ведьмой, но она не пыталась меня напугать. Я не люблю, когда меня пытаются взять на испуг. Эти люди войдут внутрь – передай это шефу, когда увидишь его. Можешь сказать ему, что они прошли мимо тебя или через тебя. Выбирай, что именно ты ему расскажешь.
Лицо молодого полицейского было в каком-нибудь сантиметре от лица Квадратного Подбородка, а поскольку полицейский был на три дюйма ниже, оно было задрано вверх. Из машины вылез его напарник. Он был старше и крупнее, со здоровым пузом и большими узловатыми руками, в правой он держал дубинку и мягко похлопывал ею по бедру.
Люди с обеих сторон от Квадратного Подбородка разомкнули руки и отошли. Квадратный Подбородок посмотрел на Рейчел и проговорил, почти шипя:
– Грязная, презренная баба. Сука... Но тебе нас не одолеть. Лес...
Я махнул в сторону улицы и сказал полицейским:
– Там что-то происходит.
Они дружно отвернулись, а я коротко и резко врезал Квадратному Подбородку правой в солнечное сплетение. Он судорожно глотнул воздух и согнулся пополам. Полицейские повернулись и посмотрели на него, затем – на меня. Я же таращился на улицу, туда, куда показывал секунду назад.
– Кажется, ошибся, – сказал я.
Квадратный Подбородок, обхватив руками живот, раскачивался из стороны в сторону. Хороший удар в солнечное сплетение гарантированно парализует вас на минуту-другую.
Молодой полицейский взглянул на меня безо всякого выражения.
– Да, кажется, ты ошибся, – ответил он. – Ну пошли в библиотеку.
Когда мы проходили мимо Квадратного Подбородка, старший полицейский отечески напомнил ему:
– Парень, ты нарушаешь постановление о чистоте: нельзя блевать на улице.
7
В библиотеке и в маленькой аудитории внизу ничто не предвещало неприятностей. Собрание пожилых людей, в большинство женщины, все седые, в основном страдающие от излишнего веса. Они безмятежно сидели на складных стульях и терпеливо смотрели на маленькую сцену и пустую кафедру.
Двое полицейских оставили нас у двери.
– Мы посидим снаружи, – сказал молодой, – пока вы будете там.
Рейчел Уоллес представили председателю "Друзей библиотеки", а он, в свою очередь, должен был представить ее аудитории. Молодой полицейский внимательно оглядел Рейчел:
– Как, ты сказал, ее зовут?
– Рейчел Уоллес, – ответил я.
– Она что, "розовая", или что?
– Она писательница, – сказал я, – феминистка и "розовая". И ее трудно испугать.
Полицейский покачал головой.
– Чертова лесбиянка, – бросил он своему товарищу и опять обратился ко мне: – Мы будем снаружи.
Они начали подниматься по лестнице. Через три ступеньки молодой полицейский остановился.
– У тебя хороший удар, – сказал он мне. – Я видел не так уж много парней, которые могли бы так врезать с короткого расстояния. – И последовал за своим товарищем.
Рейчел Уоллес уже сидела возле кафедры на складном стуле, сжав коленями ладони и скрестив ноги, пока председатель представлял ее. На столе справа от кафедры лежали дюжины две книг Рейчел Уоллес. Я прислонился к стене справа от двери и обозрел аудиторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Рейчел Уоллес направилась прямо к нему и сказала:
– Извините, пожалуйста.
Крики резко прекратились. Все стихло. Квадратный Подбородок медленно и театрально покачал головой.
– Вы покушаетесь на мое право свободы слова и свободы собраний – право, дарованное мне Конституцией, – продолжала Рейчел.
Никто не шевельнулся. Я оглянулся на полицейских. Парень с нахальным лицом вышел из машины и оперся на дверь с правой стороны. Его черный кожаный ремень провис от амуниции: баллончик со слезоточивым газом, наручники, дубинка, пистолет и кольцо с целой коллекцией ключей. Он, может, и хотел перейти улицу, чтобы помочь нам, но портупея была слишком тяжелой.
– Позвольте мне очистить дорогу, – предложил я Рейчел.
– Как вы собираетесь это сделать? – спросила она.
– Ну, врежу красавчику в поддых, а потом мы переступим через его тело.
– Смотри не обломайся, парень, – сказал Квадратный Подбородок с металлом в голосе.
– Не волнуйся, не обломаюсь, – успокоил его я.
– Спенсер, – резко оборвала меня Рейчел Уоллес, – я против. Я на такое не согласна.
Я пожал плечами и оглянулся на молодого полицейского. Его напарник, казалось, так и не шевельнулся. Он все еще сидел в машине, надвинув фуражку на глаза. Может быть, он экономил силы, а может быть, это вообще была надувная кукла. Молодой полицейский ухмыльнулся мне.
– Здесь нарушаются наши гражданские права, – проорал я ему. – Вы собираетесь как-нибудь вмешаться?
Полицейский оттолкнулся от машины и медленно пошел через улицу. Полусжеванная зубочистка прыгала у него во рту, когда он перебрасывал ее туда-сюда языком. Рукоять табельного револьвера хлопала его по ноге. На форменной рубашке красовалось несколько нашивок, говоривших о военной службе. Наверное, Вьетнам. Там были лента "Пурпурного сердца", нашивка с боевыми звездами и еще одна, вероятно даже "Серебряная звезда".
– Вы можете рассматривать это таким образом, – сказал он, когда добрел до нас. – Но, с другой стороны, вы причиняете этим людям беспокойство.
– Вы проводите нас внутрь, офицер? – спросила Рейчел Уоллес. – Я бы сказала, это ваш долг, и, думаю, вам следует его выполнить.
– Мы здесь, чтобы помешать распространению аморального и пагубного влияния, офицер, – сказал Квадратный Подбородок. – Это наш долг. Я не думаю, что вы должны содействовать людям, которые хотят разрушить американскую семью.
Полицейский посмотрел на Рейчел.
– Вы не собьете меня с толку передергиванием фактов, – заявила Рейчел. – У нас есть полное право выступить в библиотеке. Меня пригласили, и я буду выступать. Вопрос о правах тут неуместен. У меня это право есть, а они пытаются нарушить его. Делайте свое дело.
Начал собираться посторонний люд, проезжающие машины притормаживали и давали задний ход, а водители старались разглядеть, что происходит. По краям толпы собрались юнцы-переростки и глупо ухмылялись.
– Может быть, вам будет полезно вспомнить, офицер, – продолжал Квадратный Подбородок, – что я близкий друг начальника полиции Гарнера, и я уверен, что он захочет услышать от меня, что произошло здесь и как вели себя его люди.
Молодой полицейский взглянул на меня.
– Друг шефа, – произнес он.
– Ох как страшно, – отозвался я. – Лучше обойди его сторонкой.
Молодой полицейский широко ухмыльнулся мне.
– Ну да, – сказал он и повернулся к Квадратному Подбородку: – Вали-ка отсюда, парень. – Улыбка исчезла с его лица.
Квадратный Подбородок чуть отступил назад, будто его кто-то толкнул.
– Простите? – переспросил он.
– Я сказал: вали отсюда. Эта баба может быть ведьмой, но она не пыталась меня напугать. Я не люблю, когда меня пытаются взять на испуг. Эти люди войдут внутрь – передай это шефу, когда увидишь его. Можешь сказать ему, что они прошли мимо тебя или через тебя. Выбирай, что именно ты ему расскажешь.
Лицо молодого полицейского было в каком-нибудь сантиметре от лица Квадратного Подбородка, а поскольку полицейский был на три дюйма ниже, оно было задрано вверх. Из машины вылез его напарник. Он был старше и крупнее, со здоровым пузом и большими узловатыми руками, в правой он держал дубинку и мягко похлопывал ею по бедру.
Люди с обеих сторон от Квадратного Подбородка разомкнули руки и отошли. Квадратный Подбородок посмотрел на Рейчел и проговорил, почти шипя:
– Грязная, презренная баба. Сука... Но тебе нас не одолеть. Лес...
Я махнул в сторону улицы и сказал полицейским:
– Там что-то происходит.
Они дружно отвернулись, а я коротко и резко врезал Квадратному Подбородку правой в солнечное сплетение. Он судорожно глотнул воздух и согнулся пополам. Полицейские повернулись и посмотрели на него, затем – на меня. Я же таращился на улицу, туда, куда показывал секунду назад.
– Кажется, ошибся, – сказал я.
Квадратный Подбородок, обхватив руками живот, раскачивался из стороны в сторону. Хороший удар в солнечное сплетение гарантированно парализует вас на минуту-другую.
Молодой полицейский взглянул на меня безо всякого выражения.
– Да, кажется, ты ошибся, – ответил он. – Ну пошли в библиотеку.
Когда мы проходили мимо Квадратного Подбородка, старший полицейский отечески напомнил ему:
– Парень, ты нарушаешь постановление о чистоте: нельзя блевать на улице.
7
В библиотеке и в маленькой аудитории внизу ничто не предвещало неприятностей. Собрание пожилых людей, в большинство женщины, все седые, в основном страдающие от излишнего веса. Они безмятежно сидели на складных стульях и терпеливо смотрели на маленькую сцену и пустую кафедру.
Двое полицейских оставили нас у двери.
– Мы посидим снаружи, – сказал молодой, – пока вы будете там.
Рейчел Уоллес представили председателю "Друзей библиотеки", а он, в свою очередь, должен был представить ее аудитории. Молодой полицейский внимательно оглядел Рейчел:
– Как, ты сказал, ее зовут?
– Рейчел Уоллес, – ответил я.
– Она что, "розовая", или что?
– Она писательница, – сказал я, – феминистка и "розовая". И ее трудно испугать.
Полицейский покачал головой.
– Чертова лесбиянка, – бросил он своему товарищу и опять обратился ко мне: – Мы будем снаружи.
Они начали подниматься по лестнице. Через три ступеньки молодой полицейский остановился.
– У тебя хороший удар, – сказал он мне. – Я видел не так уж много парней, которые могли бы так врезать с короткого расстояния. – И последовал за своим товарищем.
Рейчел Уоллес уже сидела возле кафедры на складном стуле, сжав коленями ладони и скрестив ноги, пока председатель представлял ее. На столе справа от кафедры лежали дюжины две книг Рейчел Уоллес. Я прислонился к стене справа от двери и обозрел аудиторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43