это означало, что зубы волка причинили ему гораздо больший вред, чем она думала.
Финн проследил за ними глазами, пока они усаживались на синей подстилке у входа, потом исчез в шатре, так ничего и не сказав. Аликс оглядела маленький лагерь, пытаясь найти хоть какой-то выход, малейшую возможность для бегства: нет, здесь слишком много воинов. А лицо Кэриллона уже горело, как в лихорадке, и лоб, когда она коснулась его, был горячим.
– Сейчас мы никуда не пойдем, – мягко сказала она.
– Мы должны, – ответил он, осторожно разматывая повязку на раненом запястье. На руке отчетливо проступали следы зубов. Кровь остановилась, но ранки были открытыми и воспаленными.
– У нас нет выбора, – прошептала Аликс. – Может быть, утром, когда тебе станет легче…
Свет от маленького очага перед шатром озарял лицо Кэриллона. Она внезапно увидела, какими жесткими стали его черты:
– Аликс, я не останусь в лагере оборотней. Они – демоны.
– Но мы в их руках, – тоскливо заметила она. – Или ты думаешь, что от них так легко убежать? С такой раной ты и пол-лиги не сможешь пройти.
– Но ты – сможешь. Ты могла бы добраться до фермы своего отца. Он поехал бы в Мухаару за подмогой.
– Одной… – прошептала она. – И так далеко…
Он потер здоровой рукой лоб.
– Я не хочу посылать тебя одну и ночью, неважно, далеко или близко идти.
Но у меня нет выбора, Аликс. Думаю, ты понимаешь, что я предпочел бы пойти сам, – он поднял окровавленную руку. – Я понимаю, насколько беспомощен сейчас, – по его лицу скользнула тень улыбки. – Я доверяю тебе, девочка, больше, чем любому мужчине, который мог бы оказаться сейчас рядом со мной.
Боль сжала ее сердце так, что ей показалось – оно сейчас разорвется. За несколько кратких недель их знакомства он стал для нее всем – героем, которого она могла боготворить в глубине своей романтической души, мужчиной, о котором она могла мечтать долгими ночами… А сейчас он смотрел на нее с такой теплотой и доверием, что она чуть было не забыла о нежелании показывать собственные чувства.
– Кэриллон…
– Ты должна это сделать, – мягко сказал он. – Мы не можем здесь оставаться. Когда мой дядя узнает все, он пошлет войска, чтобы уничтожить гнездо демонов. Ты должна идти.
– Куда идти? – поинтересовался Финн из-за полога палатки.
Аликс вздрогнула, удивленная его неожиданным, словно из ниоткуда, появлением. Кэриллон пристально посмотрел на Чэйсули. Финн казался порождением ночной темноты – только поблескивало в отсветах костра золото браслетов. Аликс заставила себя не смотреть в его желтые глаза – вместо этого она начала разглядывать полускрытую густыми черными волосами серьгу в его ухе. Серьга изображала волка, такие же изображения были и на браслетах.
Это из-за его лиир, догадалась она и снова поразилась – как же странны и непонятны те люди, которым они волею богов попали в руки!
Чэйсули усмехнулся с явной издевкой и пошел к ним: его шаги были бесшумны, казалось, он и вовсе не оставляет следов.
Он сам – словно тень…
– Мой принц, – глубоким голосом произнес Чэйсули, – ты, должно быть, полагаешь, что эта несмышленая девочка может пробраться через незнакомый и враждебный ей лес безо всякой помощи. Если бы она была Чэйсули, ей бы это удалось: мы – обитатели леса, не жители городов. Но она не Чэйсули. Я приложил слишком много усилий, чтобы поймать вас, и не желаю вас терять. Ни тебя, ни, тем более, ее.
– Ты не имеешь права держать нас здесь, оборотень, – ответил Кэриллон.
– У нас есть на это все права, малыш! Твой дядюшка сделал все, чтобы уничтожить Чэйсули в Хомейне – в стране, которую создали мы! И ему это почти удалось, знает он это, или нет, к великому прискорбию, нас стало много меньше не тысячи, а сотни. Но, по счастью, в последнее время Шейна больше заботит война, которую Беллэм Солиндский готовит против Хомейны. Война заставит его забыть о нас – хотя бы на время.
– Итак, вы потребуете за меня выкуп у Мухаара? – возмущенно выдохнул Кэриллон.
Финн потер гладкий подбородок и задумался, по-прежнему с усмешкой глядя на них:
– Это не мне решать. Решать будет Совет Клана Чэйсули. Но я дам тебе знать о том, какова будет твоя судьба.
Аликс резко выпрямилась:
– А как же я?
Он долго смотрел на нее, словно бы не видя, потом упал на одно колено и поднес конец ее косы к губам – выглядел он в этот момент как заправский соблазнитель:
– Ты, мэйха, останешься с нами. Чэйсули дорого ценят женщин – их у нас мало, а они нам нужны, чтобы рожать детей, особенно сейчас, когда большая часть Чэйсули истреблена, – он словно бы и вовсе не обратил внимание на то, что лицо девушки при этих словах перекосилось от гнева, что у нее даже дыхание перехватило. – В отличии от хомэйнов, которые берут женщину на одну ночь, мы берем их навсегда.
Аликс отшатнулась от него, вырвав косу из его рук. Страх стиснул ее грудь, она едва могла дышать, ее била крупная дрожь.
Он ведь действительно может это сделать, поняла она. Он – может. Ондемон…
– Отпусти меня, – умоляюще проговорила Аликс. – Не держи меня здесь. Финн поднял брови:
– Неужели, мэйха, тебе так быстро наскучило мое общество? Если бы ты знала, как больно ранишь мое сердце этими словами…
– Аликс не принадлежит тебе, – холодно сказал Кэриллон. – Если тебе нужен выкуп, можешь взять выкуп и за нее. И если цена будет слишком высока для ее отца, за нее заплатит Мухаар.
Финн не сподобился даже взглянуть на принца. Он по-прежнему пожирал глазами Аликс:
– Она – военная добыча, малыш. Моя добыча в моей собственной войне против Мухаара. Я никогда не возьму золота у того, кто может приказать уничтожить целый народ.
– Я не добыча! – крикнула Аликс. – Я женщина! Женщина, а не племенная кобылица, о которой судят по ее способности приносить потомство или получать призы. Ты не смеешь так со мной обращаться!
Финн поймал ее за руку и осторожно обхватил ее запястье пальцами. Она пыталась вырваться, но безуспешно.
– Я буду обращаться с тобой так, как захочу, – деловито сообщил он. – Но я хотел бы, чтобы ты знала – мэйхи у Чэйсули в чести. То, что женщина не имеет чэйсула, не делает ее шлюхой. Разве эта жизнь не лучше, чем жизнь веселой женщины в Мухааре?
Аликс снова дернулась:
– Отпусти!..
– Ты не первая женщина, которую заполучили так, – серьезно продолжал Финн, – и, конечно, не последняя. Сейчас ты моя, и я могу делать с тобой все, что хочу.
Кэриллон попытался схватить Финна за руку, но не смог – мешала боль в запястье, – и только зло выругался, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.
Финн наконец сжалился над ними и отпустил Аликс:
– Если ты позволишь, я залечу рану.
– Залечишь!..
– Да, – тихо ответил Чэйсули. – Это дар древних богов. Мы умеем исцелять.
Аликс потерла запястье:
– Что ты такое говоришь, оборотень?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Финн проследил за ними глазами, пока они усаживались на синей подстилке у входа, потом исчез в шатре, так ничего и не сказав. Аликс оглядела маленький лагерь, пытаясь найти хоть какой-то выход, малейшую возможность для бегства: нет, здесь слишком много воинов. А лицо Кэриллона уже горело, как в лихорадке, и лоб, когда она коснулась его, был горячим.
– Сейчас мы никуда не пойдем, – мягко сказала она.
– Мы должны, – ответил он, осторожно разматывая повязку на раненом запястье. На руке отчетливо проступали следы зубов. Кровь остановилась, но ранки были открытыми и воспаленными.
– У нас нет выбора, – прошептала Аликс. – Может быть, утром, когда тебе станет легче…
Свет от маленького очага перед шатром озарял лицо Кэриллона. Она внезапно увидела, какими жесткими стали его черты:
– Аликс, я не останусь в лагере оборотней. Они – демоны.
– Но мы в их руках, – тоскливо заметила она. – Или ты думаешь, что от них так легко убежать? С такой раной ты и пол-лиги не сможешь пройти.
– Но ты – сможешь. Ты могла бы добраться до фермы своего отца. Он поехал бы в Мухаару за подмогой.
– Одной… – прошептала она. – И так далеко…
Он потер здоровой рукой лоб.
– Я не хочу посылать тебя одну и ночью, неважно, далеко или близко идти.
Но у меня нет выбора, Аликс. Думаю, ты понимаешь, что я предпочел бы пойти сам, – он поднял окровавленную руку. – Я понимаю, насколько беспомощен сейчас, – по его лицу скользнула тень улыбки. – Я доверяю тебе, девочка, больше, чем любому мужчине, который мог бы оказаться сейчас рядом со мной.
Боль сжала ее сердце так, что ей показалось – оно сейчас разорвется. За несколько кратких недель их знакомства он стал для нее всем – героем, которого она могла боготворить в глубине своей романтической души, мужчиной, о котором она могла мечтать долгими ночами… А сейчас он смотрел на нее с такой теплотой и доверием, что она чуть было не забыла о нежелании показывать собственные чувства.
– Кэриллон…
– Ты должна это сделать, – мягко сказал он. – Мы не можем здесь оставаться. Когда мой дядя узнает все, он пошлет войска, чтобы уничтожить гнездо демонов. Ты должна идти.
– Куда идти? – поинтересовался Финн из-за полога палатки.
Аликс вздрогнула, удивленная его неожиданным, словно из ниоткуда, появлением. Кэриллон пристально посмотрел на Чэйсули. Финн казался порождением ночной темноты – только поблескивало в отсветах костра золото браслетов. Аликс заставила себя не смотреть в его желтые глаза – вместо этого она начала разглядывать полускрытую густыми черными волосами серьгу в его ухе. Серьга изображала волка, такие же изображения были и на браслетах.
Это из-за его лиир, догадалась она и снова поразилась – как же странны и непонятны те люди, которым они волею богов попали в руки!
Чэйсули усмехнулся с явной издевкой и пошел к ним: его шаги были бесшумны, казалось, он и вовсе не оставляет следов.
Он сам – словно тень…
– Мой принц, – глубоким голосом произнес Чэйсули, – ты, должно быть, полагаешь, что эта несмышленая девочка может пробраться через незнакомый и враждебный ей лес безо всякой помощи. Если бы она была Чэйсули, ей бы это удалось: мы – обитатели леса, не жители городов. Но она не Чэйсули. Я приложил слишком много усилий, чтобы поймать вас, и не желаю вас терять. Ни тебя, ни, тем более, ее.
– Ты не имеешь права держать нас здесь, оборотень, – ответил Кэриллон.
– У нас есть на это все права, малыш! Твой дядюшка сделал все, чтобы уничтожить Чэйсули в Хомейне – в стране, которую создали мы! И ему это почти удалось, знает он это, или нет, к великому прискорбию, нас стало много меньше не тысячи, а сотни. Но, по счастью, в последнее время Шейна больше заботит война, которую Беллэм Солиндский готовит против Хомейны. Война заставит его забыть о нас – хотя бы на время.
– Итак, вы потребуете за меня выкуп у Мухаара? – возмущенно выдохнул Кэриллон.
Финн потер гладкий подбородок и задумался, по-прежнему с усмешкой глядя на них:
– Это не мне решать. Решать будет Совет Клана Чэйсули. Но я дам тебе знать о том, какова будет твоя судьба.
Аликс резко выпрямилась:
– А как же я?
Он долго смотрел на нее, словно бы не видя, потом упал на одно колено и поднес конец ее косы к губам – выглядел он в этот момент как заправский соблазнитель:
– Ты, мэйха, останешься с нами. Чэйсули дорого ценят женщин – их у нас мало, а они нам нужны, чтобы рожать детей, особенно сейчас, когда большая часть Чэйсули истреблена, – он словно бы и вовсе не обратил внимание на то, что лицо девушки при этих словах перекосилось от гнева, что у нее даже дыхание перехватило. – В отличии от хомэйнов, которые берут женщину на одну ночь, мы берем их навсегда.
Аликс отшатнулась от него, вырвав косу из его рук. Страх стиснул ее грудь, она едва могла дышать, ее била крупная дрожь.
Он ведь действительно может это сделать, поняла она. Он – может. Ондемон…
– Отпусти меня, – умоляюще проговорила Аликс. – Не держи меня здесь. Финн поднял брови:
– Неужели, мэйха, тебе так быстро наскучило мое общество? Если бы ты знала, как больно ранишь мое сердце этими словами…
– Аликс не принадлежит тебе, – холодно сказал Кэриллон. – Если тебе нужен выкуп, можешь взять выкуп и за нее. И если цена будет слишком высока для ее отца, за нее заплатит Мухаар.
Финн не сподобился даже взглянуть на принца. Он по-прежнему пожирал глазами Аликс:
– Она – военная добыча, малыш. Моя добыча в моей собственной войне против Мухаара. Я никогда не возьму золота у того, кто может приказать уничтожить целый народ.
– Я не добыча! – крикнула Аликс. – Я женщина! Женщина, а не племенная кобылица, о которой судят по ее способности приносить потомство или получать призы. Ты не смеешь так со мной обращаться!
Финн поймал ее за руку и осторожно обхватил ее запястье пальцами. Она пыталась вырваться, но безуспешно.
– Я буду обращаться с тобой так, как захочу, – деловито сообщил он. – Но я хотел бы, чтобы ты знала – мэйхи у Чэйсули в чести. То, что женщина не имеет чэйсула, не делает ее шлюхой. Разве эта жизнь не лучше, чем жизнь веселой женщины в Мухааре?
Аликс снова дернулась:
– Отпусти!..
– Ты не первая женщина, которую заполучили так, – серьезно продолжал Финн, – и, конечно, не последняя. Сейчас ты моя, и я могу делать с тобой все, что хочу.
Кэриллон попытался схватить Финна за руку, но не смог – мешала боль в запястье, – и только зло выругался, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.
Финн наконец сжалился над ними и отпустил Аликс:
– Если ты позволишь, я залечу рану.
– Залечишь!..
– Да, – тихо ответил Чэйсули. – Это дар древних богов. Мы умеем исцелять.
Аликс потерла запястье:
– Что ты такое говоришь, оборотень?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65