Песок здесь был таким же как в пустыне, но вместо тепла хранил прохладу. Всю мою жизнь я не переставал изумляться многообразию Пенджи. Что это был за странный мир. Он манил, он вытягивал из вас соки и дурачил бесконечными превращениями хамелеона. А потом убивал.
Оазис был большим. Его окружала каменная изгородь, построенная руками человека, чтобы защитить убежище от самумов. Пальмы возвышались над сеткой травы. Растительности было достаточно, чтобы в оазисе могли прожить два небольших племени, а может еще и караван или два одновременно пару недель. Все это время животные могли бы спокойно пастись, не угрожая природе этого уголка. Но задержись они подольше, и оазис мог был уничтожен полностью, а в Пендже нашлось бы немного людей, которые решились бы оставить другого без еды и воды даже ради своих животных. Обычно в подобных местах кочевники устраивали лагерь на неделю или две, а потом шли по пескам к следующему оазису и до прибытия других путешественников природа успевала оправиться. Хотя были случаи, когда оазисы уничтожались полностью бездумными караванщиками.
Колодец на самом деле был не колодцем, а больше напоминал водоем. Из глубокой трещины в земле били ключи, вокруг них много лет назад люди выложили из камней глубокий круглый бассейн футов семь от края до края. Водоем оказался внутри огромного каменного полукруга – какому-то богу вздумалось сложить эту стену на песке. Внутри этого полукольца росла самая густая поросль – жесткая, жилистая трава, в которой не было и намека на сладкий сок горных трав, но набить желудок можно было и ею.
В жаркие сезоны ключи били тонкими струйками и воды в бассейне было настолько мало, что она едва смачивала нижние камни. В такое время я подъезжал к источнику с обнаженным мечом. Мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которые до того боялись лишиться воды, что не допускали вторжения в оазис посторонних. Бывали случаи, когда мне приходилось сражаться за один глоток. Однажды я убил человека, чтобы напоить лошадь.
В это время года ключи наполняли бассейн до краев, вода переливалась через позеленевшие камни, так что Дел и я, расседлав и напоив лошадей, сбросили бурнусы, уселись в тени пальм, прислонившись спинами к кольцу камней, и расслабились, наслаждаясь желанной передышкой. Дел откинула назад голову, подставив лицо солнцу, и закрыла глаза.
– Юг так непохож на Север. Ты правильно сказал… они разные по виду и по характеру, как мужчина и женщина, – она улыбнулась. – Я люблю Север с его снегом, льдом, буранами. Но в Юге есть свое жестокое очарование.
Я ухмыльнулся.
– Большинство людей этого не замечают.
Дел пожала плечами.
– Мой отец учил меня смотреть на все места… и всех людей… открыто и с пониманием, учил хотеть понимать нравы других. Не суди сразу, говорил он, пока не узнаешь, что находится под одеждой или кожей. Даже пол не главное, – в ее голосе прозвучала нотка кислого юмора, – хотя судя по Южным законам, это вам трудно понять. В любом случае, я не притворяюсь, что уже поняла Юг, но он начинает мне нравиться.
Я пришлепнул насекомое, попытавшееся засунуть свой хоботок под кожу моего бедра. Я был почти обнажен, на мне осталась только набедренная повязка, которую носили большинство танцоров мечей – без ощущения физической свободы нельзя войти в круг.
– Мало найдется людей, которые назвали бы Пенджу приятным местом.
Дел мотнула головой и светлая коса скользнула по ее плечу как ящерица, взбиравшаяся на камень.
– Нет, ее не назовешь приятной. Она дика, опасна и зла, как снежные львы в горах Севера. Как и львы, она ходит одна, надеясь на свою уверенность и силу. Снежные львы убивают без сожаления, их не мучает совесть после каждого убийства, – Дел вздохнула. Глаза ее были закрыты, под ними лежали тени от бледно-желтых ресниц. – Жестокость это часть их. Без нее лев не был бы львом.
Хорошее описание Пенджи. Я посмотрел на Дел – голова запрокинута, лицо подставлено солнечным лучам – и удивился, откуда у совсем молодой девушки столько мудрости. Такие знания можно получить лишь прожив долгую жизнь.
А потом, глядя на нее, я уже не думал о мудрости. Я думал только о ней. Я встал, подошел к Дел. Она не открыла глаза. Я наклонился, сгреб ее в охапку, поднес к бассейну и опустил в воду.
Она вынырнула отфыркиваясь, разбрызгивая воду, испуганная и растерянная одновременно. Мокрые пальцы нащупали кромку каменного круга и крепко вцепились в него. Роскошные светлые волосы слиплись от воды.
Я стоял рядом и молчал. Через несколько секунд с ее лица исчезла ярость, а напряженные плечи расслабились. Она вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь водой.
– Вымокни как следует, – посоветовал я. – Тебе нужно напитать кожу влагой, прежде чем двинемся в путь.
Вместо ответа она с головой ушла под воду. Я полюбовался пузырями, а потом повернулся к седлу, чтобы вытащить мясо кумфы из переметной сумы.
Рычание я услышал до того, как увидел зверя. Я даже представить себе не мог, когда он успел выбраться из своего логова в скалах, но он уже припал к песку и траве, обнажив зубы, и нервно бил себя коротким хвостом. Длинные, чуть изогнутые клыки торчали из пасти и касались мощной нижней челюсти. На ромбовидной голове песчаного цвета горели зеленые глаза.
Самец. Молодой и здоровый. Песчаные тигры не вырастают до огромных размеров, им этого не требуется. Песчаный тигр это просто комок ненависти. У них короткие лапы, куцые хвосты и почти незаметные уши. Огромные глаза перед атакой покрываются поволокой, словно разум зверя бродит где-то в иных мирах, но это только иллюзия. Нежный, обезоруживающий взгляд моментально изменяется в секунду прыжка, который приносит жертве смерть. У любого песчаного тигра, независимо от размера, задние лапы и бедра сильнее чем у взрослой тренированной лошади, а их челюсти запросто перекусывают человеческую руку.
Одного взгляда на песчаного тигра мне хватило, чтобы утонуть в воспоминаниях. В голове замелькали образы: другая кошка, другой тигр, приготовившийся вырвать мои внутренности или выгрызть мне горло.
Прошло много, много времени с тех пор, как я видел песчаного тигра. Их осталось мало и это одна из причин, по которой мое имя идеально соответствует моей профессии – песчаного тигра многие считают почти мифическим животным, рожденным древними сказками и легендами. Хотя в нем нет ничего мифического. И не было ничего мифического в звере, застывшем передо мной.
А вот я мог уйти в мифы.
Ножны я бросил на землю около седла, там же остался Разящий. Я проклял собственную глупость. Надо же было настолько увлечься водой, чтобы пренебречь собственной безопасностью. Подобная беззаботность могла закончиться и смертью.
Я застыл, зная, что малейшее движение должно было вызвать немедленную атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Оазис был большим. Его окружала каменная изгородь, построенная руками человека, чтобы защитить убежище от самумов. Пальмы возвышались над сеткой травы. Растительности было достаточно, чтобы в оазисе могли прожить два небольших племени, а может еще и караван или два одновременно пару недель. Все это время животные могли бы спокойно пастись, не угрожая природе этого уголка. Но задержись они подольше, и оазис мог был уничтожен полностью, а в Пендже нашлось бы немного людей, которые решились бы оставить другого без еды и воды даже ради своих животных. Обычно в подобных местах кочевники устраивали лагерь на неделю или две, а потом шли по пескам к следующему оазису и до прибытия других путешественников природа успевала оправиться. Хотя были случаи, когда оазисы уничтожались полностью бездумными караванщиками.
Колодец на самом деле был не колодцем, а больше напоминал водоем. Из глубокой трещины в земле били ключи, вокруг них много лет назад люди выложили из камней глубокий круглый бассейн футов семь от края до края. Водоем оказался внутри огромного каменного полукруга – какому-то богу вздумалось сложить эту стену на песке. Внутри этого полукольца росла самая густая поросль – жесткая, жилистая трава, в которой не было и намека на сладкий сок горных трав, но набить желудок можно было и ею.
В жаркие сезоны ключи били тонкими струйками и воды в бассейне было настолько мало, что она едва смачивала нижние камни. В такое время я подъезжал к источнику с обнаженным мечом. Мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которые до того боялись лишиться воды, что не допускали вторжения в оазис посторонних. Бывали случаи, когда мне приходилось сражаться за один глоток. Однажды я убил человека, чтобы напоить лошадь.
В это время года ключи наполняли бассейн до краев, вода переливалась через позеленевшие камни, так что Дел и я, расседлав и напоив лошадей, сбросили бурнусы, уселись в тени пальм, прислонившись спинами к кольцу камней, и расслабились, наслаждаясь желанной передышкой. Дел откинула назад голову, подставив лицо солнцу, и закрыла глаза.
– Юг так непохож на Север. Ты правильно сказал… они разные по виду и по характеру, как мужчина и женщина, – она улыбнулась. – Я люблю Север с его снегом, льдом, буранами. Но в Юге есть свое жестокое очарование.
Я ухмыльнулся.
– Большинство людей этого не замечают.
Дел пожала плечами.
– Мой отец учил меня смотреть на все места… и всех людей… открыто и с пониманием, учил хотеть понимать нравы других. Не суди сразу, говорил он, пока не узнаешь, что находится под одеждой или кожей. Даже пол не главное, – в ее голосе прозвучала нотка кислого юмора, – хотя судя по Южным законам, это вам трудно понять. В любом случае, я не притворяюсь, что уже поняла Юг, но он начинает мне нравиться.
Я пришлепнул насекомое, попытавшееся засунуть свой хоботок под кожу моего бедра. Я был почти обнажен, на мне осталась только набедренная повязка, которую носили большинство танцоров мечей – без ощущения физической свободы нельзя войти в круг.
– Мало найдется людей, которые назвали бы Пенджу приятным местом.
Дел мотнула головой и светлая коса скользнула по ее плечу как ящерица, взбиравшаяся на камень.
– Нет, ее не назовешь приятной. Она дика, опасна и зла, как снежные львы в горах Севера. Как и львы, она ходит одна, надеясь на свою уверенность и силу. Снежные львы убивают без сожаления, их не мучает совесть после каждого убийства, – Дел вздохнула. Глаза ее были закрыты, под ними лежали тени от бледно-желтых ресниц. – Жестокость это часть их. Без нее лев не был бы львом.
Хорошее описание Пенджи. Я посмотрел на Дел – голова запрокинута, лицо подставлено солнечным лучам – и удивился, откуда у совсем молодой девушки столько мудрости. Такие знания можно получить лишь прожив долгую жизнь.
А потом, глядя на нее, я уже не думал о мудрости. Я думал только о ней. Я встал, подошел к Дел. Она не открыла глаза. Я наклонился, сгреб ее в охапку, поднес к бассейну и опустил в воду.
Она вынырнула отфыркиваясь, разбрызгивая воду, испуганная и растерянная одновременно. Мокрые пальцы нащупали кромку каменного круга и крепко вцепились в него. Роскошные светлые волосы слиплись от воды.
Я стоял рядом и молчал. Через несколько секунд с ее лица исчезла ярость, а напряженные плечи расслабились. Она вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь водой.
– Вымокни как следует, – посоветовал я. – Тебе нужно напитать кожу влагой, прежде чем двинемся в путь.
Вместо ответа она с головой ушла под воду. Я полюбовался пузырями, а потом повернулся к седлу, чтобы вытащить мясо кумфы из переметной сумы.
Рычание я услышал до того, как увидел зверя. Я даже представить себе не мог, когда он успел выбраться из своего логова в скалах, но он уже припал к песку и траве, обнажив зубы, и нервно бил себя коротким хвостом. Длинные, чуть изогнутые клыки торчали из пасти и касались мощной нижней челюсти. На ромбовидной голове песчаного цвета горели зеленые глаза.
Самец. Молодой и здоровый. Песчаные тигры не вырастают до огромных размеров, им этого не требуется. Песчаный тигр это просто комок ненависти. У них короткие лапы, куцые хвосты и почти незаметные уши. Огромные глаза перед атакой покрываются поволокой, словно разум зверя бродит где-то в иных мирах, но это только иллюзия. Нежный, обезоруживающий взгляд моментально изменяется в секунду прыжка, который приносит жертве смерть. У любого песчаного тигра, независимо от размера, задние лапы и бедра сильнее чем у взрослой тренированной лошади, а их челюсти запросто перекусывают человеческую руку.
Одного взгляда на песчаного тигра мне хватило, чтобы утонуть в воспоминаниях. В голове замелькали образы: другая кошка, другой тигр, приготовившийся вырвать мои внутренности или выгрызть мне горло.
Прошло много, много времени с тех пор, как я видел песчаного тигра. Их осталось мало и это одна из причин, по которой мое имя идеально соответствует моей профессии – песчаного тигра многие считают почти мифическим животным, рожденным древними сказками и легендами. Хотя в нем нет ничего мифического. И не было ничего мифического в звере, застывшем передо мной.
А вот я мог уйти в мифы.
Ножны я бросил на землю около седла, там же остался Разящий. Я проклял собственную глупость. Надо же было настолько увлечься водой, чтобы пренебречь собственной безопасностью. Подобная беззаботность могла закончиться и смертью.
Я застыл, зная, что малейшее движение должно было вызвать немедленную атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70