– Интересно. Ну, за внутреннюю безопасность полностью отвечает ФБР. Не скучайте, ребята.
Он положил доллар на стол и встал.
– Звоните мне, когда окончательно запутаетесь. У меня есть на примете хороший частный детектив.
– Ты хочешь сказать, что вернулся вовсе не для того, чтобы разыскивать Стоувера? – потребовал ответа Марелл.
– Точно. Хотя у меня есть кое-какие соображения относительно того, где он может быть.
– Да? – оба эфбеэровца быстро поднялись на ноги.
– Он сейчас где-нибудь на одной из проселочных дорог с пустой канистрой. Эти старые модели просто жрут бензин, – со смехом сказал Макхью, подхватывая свой кейс.
– Черт бы тебя... – кулаки Марелла сжались.
У двери Макхью задержался ровно на столько, чтобы успеть посоветовать им:
– Не теряйте времени, выслеживая меня. Я буду у себя в "Двери". А потом, я думаю, провожу Лорис домой.
* * *
Стоял февраль, в Сан-Франциско в это время года приходят дожди. Они приходят с северными штормами. За одну ночь поросшие травой склоны в Мэрии Каунти из коричнево-бурых, выжженных солнцем, превращаются в ярко-изумрудные, а с холмов на улицы обрушиваются потоки дождевой воды. Дождь размывает огни Сан-Франциско и множит их отражения в мокрых мостовых. Светофоры, регулирующие движение в районе Юнион Сквер и дальше по Маркет Стрит, позванивают и хлопают своими зелеными и красными руками. Впрочем, водители в эти ранние часы полностью их игнорируют.
Крупные капли дождя продолжали падать сквозь туман. Такси проскочило на красный свет и остановилось у тротуара напротив "Двери". В дороге Макхью несколько раз поглядывал назад. Света фар позади не было. Тогда он расплатился с таксистом, перебежал через тротуар, спустился вниз на пять гранитных ступенек и остановился под навесом, укрывшим его от дождя. Из-за двери доносились приглушенные звуки женского голоса в сопровождении фортепьяно. Игру нельзя было назвать виртуозной, но для забегаловки в переулках Сан-Франциско фортепьяно звучало вполне прилично. Певицу вряд ли можно отнести к великим, но ее чувственный голос, богатый оттенками, как нельзя лучше подходил для блюзов.
Дверь забегаловки, которая, очевидно, и дала ей имя, представляла собой здоровенную, потемневшую от времени дубовую плаху, укрепленную кованым железом на навесных петлях. Пальцы Макхью взялись за мокрую холодную ручку, и он вошел внутрь. Перед ним была длинная полутемная комната, напоминавшая тоннель. Несколько человек околачивались около бара. Столы и стулья несли на себе отпечаток долгих лет службы. Темные стены покрывали рекламные плакаты различных бюро путешествий и репродукции гравюр на спортивные темы. Воздух был пропитан запахом пива и спиртного, табачного дыма и мокрой одежды.
В конце комнаты освещенное единственным софитом, подвешенным к потолку, на возвышении стояло пианино. Макхью прислушался. Лорис играла скорее для себя, чем для посетителей. В конусе света плавал табачный дым, шелковым облаком блестели ее длинные волосы, тени на лице подчеркивали его изысканную прелесть. Она наигрывала "Блюберри Хилл", и в ее исполнении эта вещь звучала пробуждающей воспоминания жалобой.
Бармен был новичок. Он оторвался от кассы и увидел, что Макхью положил деньги на стойку.
– Драмбуйе с содовой.
Бармен потянулся за стопками. Макхью легонько свистнул ему, покачал головой и сказал:
– Такие напитки подаются в бокалах. Даже здесь.
Бармен с вызовом посмотрел на него, но что-то в лице клиента позволило ему пренебречь советом.
– Да, сэр, – сказал он и поставил перед ним два бокала.
Макхью забрал их и направился в конец комнаты. Свет вспыхивал в маленьких пузырьках, поднимавшихся со дна бокалов. Зажигая сигарету, он посмотрел на женщину и заметил, как огонек спички отразился в ее зеленых глазах. Он улыбнулся, а ее пальцы взяли фальшивый аккорд, когда он сказал:
– Привет, Лорис.
Она перестала играть, встала, выключила свет и села рядом с ним – высокая женщина с небольшой грудью и длинными ногами. На ней было синее вечернее платье. В каждом ее движении сквозила природная грация. Она подняла свой бокал.
– За то, что скрашивает дождливые ночи, Макхью.
Он кивнул с улыбкой, взял ее руку и поднес к губам, поцеловал ее нежную ладонь и кончиком языка обвел на ней кружок. Она прижалась к нему, и он почувствовал, как вздрогнула ее нога, а ногти легонько вцепились в его щеку.
– Эта дождливая ночь наша, или славные подвиги не могут подождать до утра?
Она освободила свою руку и взяла у него сигарету. Когда Макхью поднес к сигарете зажженную спичку, она сказала:
– Я за то, чтобы эта ночь была нашей. Или, может быть, ты сначала хочешь поговорить с Нэйдин?
– Конечно. И ты знаешь, что я скажу ей.
– Прошу тебя, скажи ей только, что ты посмотришь, что можно сделать.
– Не пытайся уйти от проблемы, солнышко. Сестренке предстоит столкнуться с неприятностями. И чем скорее она набьет себе синяки, тем скорее они пройдут.
Макхью угрюмо потягивал свой коктейль. Он думал о том, как много прекрасных женщин связывают свою судьбу с ни на что не годными мужчинами.
– Так вот. Она связалась с парнем, который внезапно куда-то девался. Единственный совет, который я могу ей дать, – это вычеркнуть его из своей жизни. Лорис, я знаю людей типа этого Джонни Стоувера – он не годится для Нэйдин. Ну, ты же должна это понять.
– Я этого не понимаю. И этого не понимает Нэйдин.
– Придется. – Макхью поставил пустой бокал и провел рукой по еще влажным волосам. – Ты, действительно, думаешь, что он отправился в Монтерей полюбоваться на каланов? Ха!
– По крайней мере, не в большей степени, чем я думаю, что сеньорита, распевавшая у тебя в душе, когда я звонила, была просто горничной отеля, Макхью. – Ее голос звучал хрипло, а пальцы сжимали его руку. – Знаешь, милый, многим моим друзьям ты совсем не нравишься. Меня уже очень давно не приглашают на приемы в мой клуб. Таковы правила игры, хотя мне на это и наплевать.
– Сравнивая меня с Джонни, ты ни к чему не придешь.
– Черт возьми, тебе надо пореже летать на самолетах. Ты от них тупеешь, – она бросила сигарету на пол и потоптала ее. – Я и не собираюсь сравнивать.
– Действительно? – поднял бровь Макхью.
– Нет. Да я и не смогла бы. – Она взяла другую сигарету. – Прошло девять лет, и я думаю, что знаю о тебе меньше, чем в самом начале нашего знакомства. Мы можем быть вместе неделю, месяц или два. Потом по телефону с этим твоим противоподслушивающим устройством тебе кто-то звонит, это может быть мужик, которого я никогда раньше не видела, он говорит тебе несколько слов, и ты бросаешь бар в середине рабочего дня и уходишь. Я знаю только, что порой за этим стоят такие большие шишки, что четырехзвездные генералы кланяются и берут под козырек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36