В свете галогеновых ламп, натыканных через каждые десять метров, территория базы напоминала павильон, где снимался фильм ужасов о химической войне. Всюду валялись изгибающиеся и корчащиеся тела. Кто-то бродил, держась за стены казарм, кто-то сидел, раскачиваясь, на скамейке, кого-то шумно тошнило в кустах. Над базой стоял непрерывный стон сотен человеческих существ.
«И поделом! — Влад прислушался. Издалека доносился рев сирен. — Скорые… На это я и рассчитывал. Будут они здесь минут через десять. В суматохе запросто можно ускользнуть. В идеале — на одной из машин. Врачей вызвали гражданских, военные просто не успели бы собраться… Что ж, меня это устраивает. Я не знаю тут никого в лицо, но ведь и врачи не знают. Соответственно, если переодеться во французскую форму, примут за натовца. С оружием придется расстаться. Рано или поздно это должно было случиться… Главное, чтобы сюда не прибыли офицеры из французского штаба. Тогда кранты. Расколют в шесть секунд… Никакое знание языка не поможет. Ладно, время — деньги…»
Рокотов убрался обратно в глубь склада.
Проверил зрачки капрала и с удовлетворением вздохнул. Летелье, как явствовало из бирочки на куртке, был без сознания. Причем в себя он должен был прийти не раньше чем через пару часов.
Биолог развязал ремень, стягивающий французу ноги, и стянул с него штаны и ботинки.
Как следует отряхнул и бросил форму на ящики.
Теперь наступил момент переодевания.
Влад снял свою черную форму, вытащил из рюкзака триста тысяч долларов и паспорт и примотал их к животу широченным пластырем, обернув его вокруг себя четырежды. Деньги, уложенные в шесть пятисантиметровых пачек, распределились довольно ровным слоем.
Триста тысяч — сумма немаленькая. И не только в финансовом исчислении. В карман незаметно ее не положишь. Это три «кирпича» весом по килограмму каждый.
Рокотов улыбнулся, на секунду вспомнив читанные им российские детективчики, где «плохиши» вечно передавали друг другу из рук в руки по миллиону долларов, обходясь без сумок или кейсов. Будто бы миллион — это пачечка баксов, которую можно спрятать во внутренний карман пиджака. Бывают, конечно, купюры и по пятьсот, и по тысяче долларов, но они практически отсутствуют в свободном обороте и служат только для межбанковских расчетов. Человека, попытавшегося обменять или расплатиться подобной «денежкой», тут же возьмут на заметку и задержат для прояснения вопроса, откуда у него столь крупные купюры.
Правда, в России происходило еще не такое. Как-то раз один чудик явился в банк и попытался положить на свой счет специальный банковский билет США на сумму в миллион долларов. Билет был настоящим, но чудика все равно взяли под белы рученьки и ненавязчиво поинтересовались, кто дал инженеру из подмосковного городка сию бумажку. Счастливый обладатель миллиона долго мычал, веселя оперативников ФСБ своей забывчивостью, но так и не признался. Билет конфисковали, а чудика выставили вон, предварительно надавав по шее.
Судьба миллиона так и осталась сокрытой от широкой общественности, хотя о билете три дня подряд верещали все телеканалы страны. По странному совпадению, тогдашний директор ФСБ спустя два месяца уволился из органов, перешел под крыло московского мэра и купил себе особняк на Рублевском шоссе. В четыре этажа, с лифтом, бассейном и двумя гаражами. Особняк был записан на племянницу, даму, регулярно лечившуюся в клинике неврозов и не проработавшую ни одного дня из своей тридцатисемилетней жизни. Но племяннице экс-директора ФСБ никто, естественно, никаких неприличных вопросов об источнике ее доходов не задавал…
Владислав тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и натянул на себя французскую форму, предварительно встряхнув ее еще раз.
«Не фонтан, но сойдет… В полумраке вообще не заметно, что одежда испачкана. Та-ак, застегиваем китель… Вот и хорошо. Такое впечатление, что у меня маленькое брюшко. Теперь — мсье Летелье. С ним надо что-то делать…»
Рокотов, уже не таясь, прошелся по складу. Судя по состоянию виденных им французских солдат, они были способны лишь на то, чтобы лежать и тихо постанывать.
«Хеклер-Кох», ножи, рюкзак и свернутая одежда отправились в пустую коробку из-под макарон, которая была заброшена на самую верхнюю полку. Себе Влад оставил только «Чешску Зброевку» с десятком запасных патронов и один нож. Пистолет в кармане брюк был незаметен, а клинок расположился в рукаве вдоль предплечья, закрепленный пластырем.
Без верно служившего ему швейцарского пистолета пулемета он на мгновение почувствовал себя беззащитным.
Но иного выхода не было.
Биолог поднял бесчувственное тело капрала на руки, перенес в каптерку. Положил на койку и повернул голову бедняги налево. Чтоб не захлебнулся рвотой, если ему станет плохо до того, как очнется.
Выключил в каптерке свет и аккуратно закрыл за собой дверь.
Все.
Владислав набрал полную грудь воздуха и с деловым видом вышел на погрузочную площадку перед откатывающейся дверью. Не забыв надвинуть поглубже форменную кепочку с коротким козырьком.
По приказу, поступившему прямо из Генерального Штаба, группа стажеров, проводивших зачетное мероприятие по наружному наблюдению в Санкт-Петербурге, была отозвана в Москву на место постоянной дислокации разведшколы ГРУ.
Пришедший на смену бывшему дипломату и журналисту премьер-министр развернул бурную и бессодержательную борьбу с криминалитетом. По Министерству внутренних дел и ФСБ был спущен план на задержание преступных групп, а в помощь им были приданы все силы. В частности, оперативные подразделения военных разведки и контрразведки.
С приказом свыше куратор ничего поделать не мог.
Он собрал стажеров, объявил им о свертывании операции, и в тот же вечер курсанты скорым поездом отбыли в столицу, увозя с собой оборудование и собранные материалы. Наиболее секретную аппаратуру отправили специальной почтой разведотдела округа.
Об объектах разработки курсанты забыли уже через день, втянутые в круговерть наблюдения за этническими московскими группировками и связанными с ними чиновниками. Когда премьеру спустя месяц положили на стол резюме проведенных мероприятий, бывший министр внутренних дел и бывший директор ФСБ по кличке Главмусор схватился за голову. Ибо по-честному требовалось арестовать больше половины столичной чиновно-бюрократической элиты. За взятки, за участие в разворовывании бюджетных средств, за торговлю оружием и наркотиками, за сутенерство. А если копнуть еще глубже, так на скамье подсудимых оказалось бы девяносто пять процентов госслужащих во главе с московским прокурором и начальником ГУВД.
Премьер на это пойти не мог, и крупномасштабная операция «Чистая власть» была прекращена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80