Самобытный разверещался еще пуще.
Капитан ринулся в угол, разгреб груду запчастей к ППШ и винтовкам Мосина, кучу ржавых штык-ножей и пустых магазинов к немецким автоматам, и тут ему стало понятно нежелание коллеги открывать дверь.
Заначка исчезла.
Белый как мел Опоросов внятно сказал «Сука!», повернулся к притихшему старлею, рванул воротник несвежей рубахи, недобро прищурился и полез за пистолетом.
Но Самобытный не стал дожидаться суда Линча в исполнении старшего товарища и на четвереньках рванул через открытую дверь в коридор.
— Куда?! Стоять! — страшным голосом возопил капитан и погнался за улепетывавшим воришкой, своротив по пути магнитолу с сейфа.
Старший лейтенант выкатился в коридор, в три прыжка достиг лестницы и помчался вниз. В спину ему дышал неопохмеленный Опоросов, разборка с которым грозила обернуться для Самобытного минимум разбитой рожей и пулей в ноге.
Расхитителей спиртосодержащей собственности капитан не жалел...
* * *
Михаил Грызлов, широко известный в оперативно-следственных кругах Северной столицы, да и всей России в целом как весьма асоциальный и склонный к оказанию сопротивления при задержании тип по кличке Ортопед, забросил последнюю лопату цемента в урчащую бетономешалку, расчитанную на полтонны раствора, с удовольствием пощупал свои налитые недюжинной силушкой бицепсы, объемами более всего смахивающие на бедра годовалого бычка, отер тыльной стороной ладони выступивший на лбу трудовой пот и подсел к раскладному походному столику, за которым Денис, Глюк и Комбижирик расправлялись с привезенными заботливым Клюгенштейном пиццами, запивая их апельсиновым соком прямо из пакетов.
— Эх, — молвил бетонщик-энтузиаст, отламывая себе нехилый кусочек от «блина с колбасой», как гордость итальянской кухни именовал прославившийся далеко за пределами своей Родины брателло Циолковский. — На природе, блин, лепота. Свежий воздух, птицы орут, зелень... В городе киснешь. Не то, что здесь...
— Надо чаще на природу выезжать, — согласился Глюк, в последнее время сильно занятый приведением в чувство разболтавшихся за время его вынужденной отлучки коммерсантов, и потому днями напролет не вылезавший из душных прокуренных офисов и сырых подвалов, куда свозили совсем уж обнаглевших барыг, посчитавших Аркадия пропавшим навсегда и заимевших себе новые «крыши» в лице малолетних отморозков или корыстолюбивых районных ментов. — Например, на речку...
— На речку не надо, — пробасил Комбижирик, отрывая уголок у очередного тетрапакета с соком. — Там, блин, непредсказуемо всё...
— Это почему? — заинтересовался Денис.
— Да был я осенью в круизе, — насупился браток. — По Волге...
— И что? — осведомился Ортопед, открывая очередную коробку с яркой крупной надписью «Пицца-экспресс». — О, а эта с анчоусами и оливками!
— Я каждого сорта по две взял, — запасливый Глюк ткнул пальцем в свой джип «Acura MDX» цвета червонного золота, стоявший у крыльца фанерного домишки, должного сыграть одну из главных ролей в предстоящей через несколько дней операции. — В багажнике лежат.
— В общем, еды нам хватит, — резюмировал Рыбаков и повернулся к Комбижирику. — Ну, так что там, Гоша, в круизе-то случилось?
— Так, ничего особенного, конечно... Но поучительно, — браток влил в пасть полпакета сока, похлопал себя по пузу и откинулся на спинку собранного из титановых трубок стула. — Мы тогда в Астрахань ходили... А в устье Волги есть райончик, где калмыцкие рыбаки бомбят проходящие теплоходы.
— Бомбят? — удивился Глюк.
— Не в том смысле, — Комбижирик махнул широкой мозолистой ладонью. — Икру по дешевке толкают. Набраконьерят, блин, осетров набьют, и продают...
— А-а, — успокоился Аркадий.
— Ага, — рассказчик неторопливо закурил тонкую вишневую сигариллу. — На полном ходу, блин, подходят на моторках к пароходам и лезут в нижние иллюминаторы с банками икры и осетриной. У меня там как раз каюта и была... Сдвоенная, — уточнил педантичный браток. — И никто ж меня не предупредил об этом народном обряде! Ну, выпили мы под вечер, как водится, я спать пошел... Сплю и вижу дивный сон: кто-то ломится в иллюминатор! Открываю — а оттуда на меня харя узкоглазая смотрит, типа, японец... Всё, думаю, доигрался, уже рожи самурайские мерещатся... А харя на ломаном русском меня и спрашивает — «Икра надо?». Ну, прикинул я, это ж всё равно сон, чего ж не взять-то? «Надо, — говорю. — Давай...» Тот опять по-русски — «Сколько надо?». «Давай всё, чо есть», — отвечаю. Сон же! Этот штрих желтомордый сует мне трехлитровую банку, потом еще одну, и еще... Я ставлю их под стол, принимаю еще парочку осетров, кидаю в угол, закрываю иллюминатор и заваливаюсь на шконку... Тут опять стук в окно, уже понастойчивее, чем в первый раз. Открываю, а там, блин, вместо будки самурайской — ствол обреза. Двадцаточка, вертикалка, ижевского завода, — многоопытный Комбижирик, навидавшийся за свою насыщенную разными событиями жизнь тысячи стволов и навскидку определявший марку и модель, поднял палец. — И голос — «Дэнги давай или икра назад!». Ну, думаю, наглый какой черт попался! Во сне с меня еще бабки требует! Хотя всё равно ж сон... Ладно, думаю, дам ему в морду и икру выкину. Пусть, блин, подавится, животное... Так, типа, и сделал. Обрез вырвал, в харю двинул, банку метнул, потом вторую... Снизу крики, звон стекла, матюги, стрельба началась! Я иллюминатор закрыл и больше на шум не реагировал... Утром просыпаюсь — на столе обрез, под столом — икра, у двери рыбины валяются... Поспал, блин!
— А браконьеры что? — осведомился Денис. — Так всё и проглотили?
— Не знаю, — браток пожал плечами. — Может, их менты повязали, или рыбнадзор. Они ж такой фейерверк устроили ночью, что только слепой не увидит.
— Со мной был аналогичный случай, — вспомнил Глюк.
— Тоже в круиз ходил? — поинтересовался Ортопед.
— Не, дома у себя... Помните, год назад я с наркодилерами с Некрасовского сцепился?
— Как не помнить! — улыбнулся Денис. — Тебя ж потом ОБНОН разыскивал. Дабы отблагодарить за разгром лаборатории по производству экстази...
— Это позже было, — хмыкнул Аркадий Клюгенштейн. — А тот случай — чутка раньше, в самом начале.
— Ну, поведай, — предложил Грызлов.
— Мне тогда семена конопли под видом орегана вручили, — Глюк пошевелил густыми бровями, вспоминая прошедшие денечки. — Перепутали коробки, типа. Я травкой шашлычок на даче и обсыпал... Вкус — специфический! Но плохо потом — не передать!
— Само собой, — согласился Комбижирик, однажды принявший на грудь литр настоенной на анаше чачи и затем два дня вспоминавший, как его зовут, и зачем какие-то незнакомые крепкие ребята, представлявшиеся, к тому же, его друзьями, предлагают ему съездить на непонятную «стрелку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50