И эти дешевые рассуждения о моральных терзаниях, тревожащие тень Достоевского. Я не философ, конечно. Вот Лев Евгеньевич…
– Да и я ведь не философ. – Лев Евгеньевич аккуратно пригасил окурок о землю. – А вот с точки зрения психолога речь его была выстроена вполне грамотно. Все теневые моменты затушеваны, все позитивные – выпячены на первый план. Интонация доверительная, модуляции голоса товарищеские, полуинтимные… Рисунок образа – “парень с нашего двора”. Хороший парень, само собой. Удачный образ вообще, хорошо бьет на понимание и снисходительность, такому легче прощать всякие грешки. Но Александра Павловича не проведешь!..
Александр Павлович презрительно сплюнул на дорожку.
– То-то и оно, что затушевано. За дураков нас держал, что ли? Его, видишь ли, он хотел воспеть, Ему дать отчет… А сам – на одного ему плевать, на другого плевать! Кстати, заметьте, что про Жорку, журналиста этого, .и словом не обмолвился. Затушевал! А ведь они угробили его. А киллеров этих он просто смахнул, как мусор. Туда им и дорога, правда, но ведь сам факт!.. Но нас он, видишь ли, оберегал, следил за нами… Оберегал, да. Зачем? Да затем, что только так, через кого-то он мог вновь по-ласть сюда. Мы или Смолянинов – какая разница! А самому ему сюда попасть – шиш! Будя, решили, напопа-дался. Ну а он вновь за свое. Какая цель?.. Да цель простая, проще некуда. Власть! Власть надо всем. Всех подчинить, втоптать и воцариться самому. Чуть-чуть не дотянул он до того, будучи Симоном… и на этот раз действовал осторожнее. И в этот раз почти достиг своей мечты вонючей, но… и если бы не Игорь.
– Да, Игорь… – Федор Матвеевич вздохнул. – Слушай, Саша. – Он почесал в затылке. – А предположим, мы бы клюнули на удочку. Согласились бы на его слова! Хотим, мол, владеть миром вместе с вами. Что бы тогда?
– А-а! Вот только того ему и надо было! Наше согласие – последний ключ, после которого: “Сезам, откройся”. Лишь бы мы сказали “да” – и вмиг все эти монстры высвободились бы. Он не мог освободить, не мог вновь завладеть ими без согласия тех, кто первыми вошел сюда. Понимаешь? И согласись мы – все! Он – хозяин мира. И, конечно, тут же схрумкал бы всех нас, выплюнул и забыл. У него стало бы много новых забот. Утверждать власть! Геката, мать твою! Богиня мрака!.. А сам он, не иначе, – бог сумерек…
– Саша… – Федор Матвеевич оглядел соседа с изумлением. – Но как ты успел все это понять?!
– Ну, уж такой дар послал Господь – понимать. Но это все пустяки, Федор Матвеевич! Я ведь самого главного-то понять не успел! Ну, скажем, отказались бы мы этак гордо, стали в позу, засверкали глазенками – что дальше?.. А то, что ему это было по большому счету до лампочки. Не согласились? Ну и хрен с ними! Не много потерял бы. Просто времени немного потерял. Пошукал средь людишек – долго бы искать не пришлось. Нашелся бы желающий. Ну и результат тот же: монстры его, а желающему повластвовать – башку долой, и все дело. А я, дурак, этого тогда понять не успел, только потом, когда уже вернулись, уже из бани на крыльцо я вышел – и дошло! А Игорь – он там это понял. Понимаете?! То есть думал-то он еще раньше – я же вижу, задумчивый он какой-то сделался, негромкий. Видать, грузил себя морально. Как-то он заговорил со мной об этом, но я отмахнулся. И он умолк. Замкнулся. А сам, видать, все думал. И ход мыслей, как я понимаю, был таков: согрешили, мол, мы в чем-то, и повис на нас этот грех, тянется за нами черным туманом и смерть сеет… Вот, кстати, Васькина бабка-то и орала да ручонками сучила – она этот туман мигом просекла. Ну а дальше Игорек наш, похоже, так и рассуждал: если не снять грех, все будет сеяться смерть вокруг нас. И должен прийти миг, когда должно станет искупить его. И, слова никому не говоря, про себя решил: как придет этот миг, так и искуплю. И искупил! Собою. А я-то, дурак!.. Вот только теперь дошло.
И Палыч горько покачал головой, вздохнул.
– Дай сигарету, Лев Евгеньевич, еще закурю. Лев Евгеньевич кивнул, достал свое “Мальборо”. Федор Матвеевич тоже вытащил пачку “Астры”.
– Вон оно, значит, что… – раскатал он сигарету в сильных пальцах. – Выходит, блажен, кто душу положит за други своя… Так, выходит?
– Именно так, – серьезно сказал Палыч. – Лучше не скажешь. Именно это он и понял. Один шаг – и все наполеоновские планы рухнули.
– И он нас спас, – понял Федор Матвеевич.
– Да не только нас! Всех, весь мир! Представляешь, что было бы, если этот… царь сумерек дорвался бы до монстров? Наполеоновские планы… Куда Наполеону!
– Да-а… – Федор Матвеевич покачал головой. – Слушай, а эти… львы да звери, они что, в самом деле Соломоновы? И книга эта, печать?
– Очень может быть. Даже наверняка так. Я же говорю: ложь в оболочке правды! Но ведь дело в том, как их использовать: в добро или во зло. Ну а как бы он это сделал – ясно.
– Н-да… – снова поразился простодушный Федор Матвеевич. – Так он что же… ну этот, из сумерек… он служил кому-то? Или сам по себе?
Палыч кивнул, нещадно затягиваясь. Выдохнул целый столб дыма и подтвердил:
– Служил. Служил, Лев Евгеньевич?
– Да, – кивнул и тот.
– M-м… – Федор Матвеевич шибко потер голову. – А… кому? – спросил осторожно.
– А вот об этом лучше уж и не говорить. – Палыч усмехнулся.
– Ладно! – тут же согласился Федор Матвеевич. – Говорить не будем.
Сзади послышалась непонятная возня.
– Что это? – все встрепенулись, глядя друг на друга. В предбаннике страшно грохнулось что-то железное.
– Фу ты, – облегченно выдохнул Федор Матвеевич. – Это ведро…
Дверь распахнулась, и предстал Кузьмич.
– Нате, – с презрением сказал Федор Матвеевич. – Явление.
– Феномен, – перевел на греческий Огарков и подмигнул.
– Зд-драсть… – вымолвил Кузьмин, изо всех сил стараясь держаться прямо. – За время вашего отсутствия… никаких происшествий…
– Садись, – сказал ему Палыч. – Садись, страж вечности… Федор Матвеевич, опохмелите чем-нибудь этого мыслителя.
– Не возражаю. – Кузьмич нетвердо опустился на ступеньки.
– Шиш ему с маслом, – пообещал Логинов. Огарков засмеялся:
– Будет вам, Федор Матвеевич! Помните: блажен, кто душу положит… А здесь и душу-то не надо класть. Я тоже, кстати, с удовольствием приложусь. Хотя мне еще и домой ехать… да пустяки, выветрится. Вы как, Александр Палыч? RQ не снизится?.. Ну и прекрасно. Давайте, друзья!
– Давайте. – Кореньков погасил окурок. – Самое то чуть-чуть расслабиться. Перевести дух.
– Почему только перевести? – Лев Евгеньевич многозначительно прищурился.
– Да потому что так это не кончится.
– Да ну?! – поразился Логинов.
– Я чувствую, – объяснил Палыч. – Между прочим, книга-то так и не соединилась?.. То-то и оно. Так что все только начинается!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Да и я ведь не философ. – Лев Евгеньевич аккуратно пригасил окурок о землю. – А вот с точки зрения психолога речь его была выстроена вполне грамотно. Все теневые моменты затушеваны, все позитивные – выпячены на первый план. Интонация доверительная, модуляции голоса товарищеские, полуинтимные… Рисунок образа – “парень с нашего двора”. Хороший парень, само собой. Удачный образ вообще, хорошо бьет на понимание и снисходительность, такому легче прощать всякие грешки. Но Александра Павловича не проведешь!..
Александр Павлович презрительно сплюнул на дорожку.
– То-то и оно, что затушевано. За дураков нас держал, что ли? Его, видишь ли, он хотел воспеть, Ему дать отчет… А сам – на одного ему плевать, на другого плевать! Кстати, заметьте, что про Жорку, журналиста этого, .и словом не обмолвился. Затушевал! А ведь они угробили его. А киллеров этих он просто смахнул, как мусор. Туда им и дорога, правда, но ведь сам факт!.. Но нас он, видишь ли, оберегал, следил за нами… Оберегал, да. Зачем? Да затем, что только так, через кого-то он мог вновь по-ласть сюда. Мы или Смолянинов – какая разница! А самому ему сюда попасть – шиш! Будя, решили, напопа-дался. Ну а он вновь за свое. Какая цель?.. Да цель простая, проще некуда. Власть! Власть надо всем. Всех подчинить, втоптать и воцариться самому. Чуть-чуть не дотянул он до того, будучи Симоном… и на этот раз действовал осторожнее. И в этот раз почти достиг своей мечты вонючей, но… и если бы не Игорь.
– Да, Игорь… – Федор Матвеевич вздохнул. – Слушай, Саша. – Он почесал в затылке. – А предположим, мы бы клюнули на удочку. Согласились бы на его слова! Хотим, мол, владеть миром вместе с вами. Что бы тогда?
– А-а! Вот только того ему и надо было! Наше согласие – последний ключ, после которого: “Сезам, откройся”. Лишь бы мы сказали “да” – и вмиг все эти монстры высвободились бы. Он не мог освободить, не мог вновь завладеть ими без согласия тех, кто первыми вошел сюда. Понимаешь? И согласись мы – все! Он – хозяин мира. И, конечно, тут же схрумкал бы всех нас, выплюнул и забыл. У него стало бы много новых забот. Утверждать власть! Геката, мать твою! Богиня мрака!.. А сам он, не иначе, – бог сумерек…
– Саша… – Федор Матвеевич оглядел соседа с изумлением. – Но как ты успел все это понять?!
– Ну, уж такой дар послал Господь – понимать. Но это все пустяки, Федор Матвеевич! Я ведь самого главного-то понять не успел! Ну, скажем, отказались бы мы этак гордо, стали в позу, засверкали глазенками – что дальше?.. А то, что ему это было по большому счету до лампочки. Не согласились? Ну и хрен с ними! Не много потерял бы. Просто времени немного потерял. Пошукал средь людишек – долго бы искать не пришлось. Нашелся бы желающий. Ну и результат тот же: монстры его, а желающему повластвовать – башку долой, и все дело. А я, дурак, этого тогда понять не успел, только потом, когда уже вернулись, уже из бани на крыльцо я вышел – и дошло! А Игорь – он там это понял. Понимаете?! То есть думал-то он еще раньше – я же вижу, задумчивый он какой-то сделался, негромкий. Видать, грузил себя морально. Как-то он заговорил со мной об этом, но я отмахнулся. И он умолк. Замкнулся. А сам, видать, все думал. И ход мыслей, как я понимаю, был таков: согрешили, мол, мы в чем-то, и повис на нас этот грех, тянется за нами черным туманом и смерть сеет… Вот, кстати, Васькина бабка-то и орала да ручонками сучила – она этот туман мигом просекла. Ну а дальше Игорек наш, похоже, так и рассуждал: если не снять грех, все будет сеяться смерть вокруг нас. И должен прийти миг, когда должно станет искупить его. И, слова никому не говоря, про себя решил: как придет этот миг, так и искуплю. И искупил! Собою. А я-то, дурак!.. Вот только теперь дошло.
И Палыч горько покачал головой, вздохнул.
– Дай сигарету, Лев Евгеньевич, еще закурю. Лев Евгеньевич кивнул, достал свое “Мальборо”. Федор Матвеевич тоже вытащил пачку “Астры”.
– Вон оно, значит, что… – раскатал он сигарету в сильных пальцах. – Выходит, блажен, кто душу положит за други своя… Так, выходит?
– Именно так, – серьезно сказал Палыч. – Лучше не скажешь. Именно это он и понял. Один шаг – и все наполеоновские планы рухнули.
– И он нас спас, – понял Федор Матвеевич.
– Да не только нас! Всех, весь мир! Представляешь, что было бы, если этот… царь сумерек дорвался бы до монстров? Наполеоновские планы… Куда Наполеону!
– Да-а… – Федор Матвеевич покачал головой. – Слушай, а эти… львы да звери, они что, в самом деле Соломоновы? И книга эта, печать?
– Очень может быть. Даже наверняка так. Я же говорю: ложь в оболочке правды! Но ведь дело в том, как их использовать: в добро или во зло. Ну а как бы он это сделал – ясно.
– Н-да… – снова поразился простодушный Федор Матвеевич. – Так он что же… ну этот, из сумерек… он служил кому-то? Или сам по себе?
Палыч кивнул, нещадно затягиваясь. Выдохнул целый столб дыма и подтвердил:
– Служил. Служил, Лев Евгеньевич?
– Да, – кивнул и тот.
– M-м… – Федор Матвеевич шибко потер голову. – А… кому? – спросил осторожно.
– А вот об этом лучше уж и не говорить. – Палыч усмехнулся.
– Ладно! – тут же согласился Федор Матвеевич. – Говорить не будем.
Сзади послышалась непонятная возня.
– Что это? – все встрепенулись, глядя друг на друга. В предбаннике страшно грохнулось что-то железное.
– Фу ты, – облегченно выдохнул Федор Матвеевич. – Это ведро…
Дверь распахнулась, и предстал Кузьмич.
– Нате, – с презрением сказал Федор Матвеевич. – Явление.
– Феномен, – перевел на греческий Огарков и подмигнул.
– Зд-драсть… – вымолвил Кузьмин, изо всех сил стараясь держаться прямо. – За время вашего отсутствия… никаких происшествий…
– Садись, – сказал ему Палыч. – Садись, страж вечности… Федор Матвеевич, опохмелите чем-нибудь этого мыслителя.
– Не возражаю. – Кузьмич нетвердо опустился на ступеньки.
– Шиш ему с маслом, – пообещал Логинов. Огарков засмеялся:
– Будет вам, Федор Матвеевич! Помните: блажен, кто душу положит… А здесь и душу-то не надо класть. Я тоже, кстати, с удовольствием приложусь. Хотя мне еще и домой ехать… да пустяки, выветрится. Вы как, Александр Палыч? RQ не снизится?.. Ну и прекрасно. Давайте, друзья!
– Давайте. – Кореньков погасил окурок. – Самое то чуть-чуть расслабиться. Перевести дух.
– Почему только перевести? – Лев Евгеньевич многозначительно прищурился.
– Да потому что так это не кончится.
– Да ну?! – поразился Логинов.
– Я чувствую, – объяснил Палыч. – Между прочим, книга-то так и не соединилась?.. То-то и оно. Так что все только начинается!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58