Земля. Мир «мусора». Планета «отбросов».
Это устаревшие, исторические слова, из подписей к картинкам в учебнике: контейнеры, полные «грязного» «мусора», вываливают в машины, и те отвозят его на «свалки», чтобы «выбросить». Что это значит? «Выбросить» — куда?
Роксана и Роза
В шестнадцать лет Синь добралась до Дневников 0-Файез Роксаны. Подростков всегда привлекает ее постоянная рефлексия, вечное сомнение в собственной интеллектуальной честности. Роксана похожа на Луиса, думала Синь, только женщина. Иной раз хочется поговорить с женщиной, а не с парнем, но Лена только и талдычит, что о своем баскетболе, а Роза совсем в ангелы ушла, а бабушка — умерла. Так что Синь читала дневники Роксаны.
Тогда она впервые осознала, что люди Нулевого поколения, создатели мира, полагали, будто требуют от своих потомков величайшей жертвы. То, что Нулевки оставили, потеряли, покинув Землю — Роксана всегда пользовалась английским именем — заменяла им назначенная миссия, надежда, и (как прекрасно понимала Роксана) чудовищная власть, позволившая им сплести ткань бытия для нескольких тысяч человек во многих поколениях. «Мы — боги „Открытия“», писала Роксана, «и да простят нас истинные боги за нашу самонадеянность!»
Но когда она раздумывала о грядущем, потомков своих она видела не детьми богов, но их жертвами, взирая с ужасом, жалостью и чувством вины на беспомощных пленников воли и желания предков. «Как смогут они простить нас?», стенала она. «Мы еще до рождения отняли у них мир — отняли моря, и горы, и луга, и города, и солнечный свет, все, что принадлежит им по праву. Мы заперли их в клетке, в жестянке, в банке для образцов, чтобы жить и умереть, точно лабораторные крысы, ни разу в жизни не увидав лунных лучей, не пробежав по лугу, не зная, что такое свобода!»
Я не знаю, что такое «клетка» и «жестянка», и почему банка должна быть «для образцов», нетерпеливо думала Синь, но кем бы ни была «лабораторная крыса», я не такая. Я бегала по в-полям в Деревне, и я знаю — чтобы быть свободным, не нужны ни луга, ни холмы, ни все такое! Свобода — она в мыслях, и в душе. А всякое барахло с Дичу тут не при чем. «Не бойся, бабушка!», обращалась она к давно умершей писательнице. «Ты сотворила прекрасный мир». Ты была мудрой и доброй богиней.
Когда Роксана впадала в депрессию по поводу горькой судьбы несчастных потомков, она постоянно поминала Синдичу, как звала она планету назначения, или просто Цель. Порой фантастические образы подбадривали ее, но чаще — пугали. Окажется ли планета пригодной для жизни? Будет ли у нее биосфера? И если да, то какая? Что увидят там «поселенцы», как справятся с тем, что увидят, как отправят информацию обратно на Землю? Для нее это было так важно. Забавно — бедная Роксана волнуется, какие сигналы отправят через двести лет ее пра-пра-пра-правнуки «обратно», туда, где никогда не бывали! Но эта нелепая идея служила ей сильнейшим утешением. Она одна оправдывала все, сделанное ею в жизни. То была причина. «Открытие» построит хрупкий радужный мост через неизмеримую бездну, чтобы по нему прошли истинные боги: знание, информация. Боги разума. Этот образ, постоянно повторяемый в дневниках Роксаны, был ее прибежищем.
Синь же образы богов утомляли. Наследие монотеистов преследовало их, думала она. Метафорические, с прописной буквы божества Роксаны были предпочительнее строчных Богов и Праотцов из курса истории и литературы, но все они были страшно скучны.
Получая весть
Разочарованная Роксаной, Синь ссорилась с подругой:
— Рози, ты бы сменила тему.
— Я просто хочу поделиться с тобой своим счастьем, — отвечала Роза своим Благодатным голосом — негромким, ласковым, мягким, как стальная балка.
— Раньше нам было вместе здорово и без Благодати.
Роза глянула на нее со всеобщей любовью во взгляде, непонятным образом оскорблявшей Синь до глубины души. «Мы же были подругами, Роза!», хотелось крикнуть ей.
— Синь, как ты думаешь — почему мы здесь?
Вопрос показался ей коварным, и Синь поразмыслила, прежде чем ответить:
— Если понимать буквально, то мы здесь, потому что так распорядилось Нулевое поколение. Если же ты имела в виду «зачем», то я отказываюсь отвечать на провокационные вопросы. Спрашивать «зачем» — значит подразумевать, что существует некая цель, к которой мы сознательно движемся. Цель была у Нулевого поколения: отправить корабль к другой планете. А мы исполняем их план.
— Но куда мы движемся? — спросила Роза с той пылкой слащавостью, с тем любезным жаром, от которого Синь хотелось сжаться в комок и плевать желчью.
— К Цели. К Синдичу. И когда мы туда доберемся, мы обе будем старухами!
— А зачем мы туда движемся?
— Чтобы добыть знания и отправить их обратно, — ответила Синь словами Роксаны, потому что других у нее не было, а потом — заколебалась, осознав, что вопрос ей задан корректный, а она никогда не пыталась ни задать его себе, ни ответить. — И жить там, — добавила она. — Познавать мир. Мы живем в пути. За открытиями. Это путь «Открытия».
С этими словами она осознала смысл имени мира.
— Чтобы открыть?..
— Роза, твоим наводящим вопросам место в детском саду — «а ка-ак у нас называется эта буковка с завитушками?». Ну же, поговори со мной! Не пытайся мною крутить!
— Не бойся, ангел мой, — улыбнулась Роза в ответ на гневную вспышку. — Не бойся радости.
— И не зови меня «ангелом»! Ты нравилась мне, когда была собой, Роза.
— Не зная Благодати, я не ведала себя, — ответила Роза без улыбки, с такой потрясающей прямотой, что Синь в стыдливом изумлении отвела взгляд.
Но, уходя от Розы, она чувствовала себя обделенной. Она потеряла подругу многих лет, и возлюбленную. Когда они станут старше, им уже не съехаться, как мечтала Синь. Черта с два она станет ангелом! Но… ох, Роза, Роза…
Синь попыталась сложить стихи, но получилось только две строчки:
Мы будем видеться подчас, и не сойдемся снова,
Нас разведут одни и те же коридоры.
Что значит в замкнутом пространстве «разойтись»?
Для Синь это стало первой большой потерей. Бабушка Мейлинь была такой жизнерадостной и добродушной, а смерть ее — такой неожиданной, такой внезапной и тихой, что Синь ее как-то не восприняла до конца. Ей все время казалось, будто бабка так и живет чуть дальше по коридору, и вспоминая ее, не горевала, а утешалась в горе. А вот Розу она потеряла.
К первой своей печали Синь подошла со всем юношеским пылом и страстью. Она ходила как шальная. Какие-то участки ее сознания, похоже, повредились навсегда. Синь с такой силой возненавидела ангелов, уведших у нее Розу, что начала подумывать — не правы ли старшие кипры: людей другого происхождения понять невозможно, не стоит и пытаться. Они — другие. Лучше держаться от них подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Это устаревшие, исторические слова, из подписей к картинкам в учебнике: контейнеры, полные «грязного» «мусора», вываливают в машины, и те отвозят его на «свалки», чтобы «выбросить». Что это значит? «Выбросить» — куда?
Роксана и Роза
В шестнадцать лет Синь добралась до Дневников 0-Файез Роксаны. Подростков всегда привлекает ее постоянная рефлексия, вечное сомнение в собственной интеллектуальной честности. Роксана похожа на Луиса, думала Синь, только женщина. Иной раз хочется поговорить с женщиной, а не с парнем, но Лена только и талдычит, что о своем баскетболе, а Роза совсем в ангелы ушла, а бабушка — умерла. Так что Синь читала дневники Роксаны.
Тогда она впервые осознала, что люди Нулевого поколения, создатели мира, полагали, будто требуют от своих потомков величайшей жертвы. То, что Нулевки оставили, потеряли, покинув Землю — Роксана всегда пользовалась английским именем — заменяла им назначенная миссия, надежда, и (как прекрасно понимала Роксана) чудовищная власть, позволившая им сплести ткань бытия для нескольких тысяч человек во многих поколениях. «Мы — боги „Открытия“», писала Роксана, «и да простят нас истинные боги за нашу самонадеянность!»
Но когда она раздумывала о грядущем, потомков своих она видела не детьми богов, но их жертвами, взирая с ужасом, жалостью и чувством вины на беспомощных пленников воли и желания предков. «Как смогут они простить нас?», стенала она. «Мы еще до рождения отняли у них мир — отняли моря, и горы, и луга, и города, и солнечный свет, все, что принадлежит им по праву. Мы заперли их в клетке, в жестянке, в банке для образцов, чтобы жить и умереть, точно лабораторные крысы, ни разу в жизни не увидав лунных лучей, не пробежав по лугу, не зная, что такое свобода!»
Я не знаю, что такое «клетка» и «жестянка», и почему банка должна быть «для образцов», нетерпеливо думала Синь, но кем бы ни была «лабораторная крыса», я не такая. Я бегала по в-полям в Деревне, и я знаю — чтобы быть свободным, не нужны ни луга, ни холмы, ни все такое! Свобода — она в мыслях, и в душе. А всякое барахло с Дичу тут не при чем. «Не бойся, бабушка!», обращалась она к давно умершей писательнице. «Ты сотворила прекрасный мир». Ты была мудрой и доброй богиней.
Когда Роксана впадала в депрессию по поводу горькой судьбы несчастных потомков, она постоянно поминала Синдичу, как звала она планету назначения, или просто Цель. Порой фантастические образы подбадривали ее, но чаще — пугали. Окажется ли планета пригодной для жизни? Будет ли у нее биосфера? И если да, то какая? Что увидят там «поселенцы», как справятся с тем, что увидят, как отправят информацию обратно на Землю? Для нее это было так важно. Забавно — бедная Роксана волнуется, какие сигналы отправят через двести лет ее пра-пра-пра-правнуки «обратно», туда, где никогда не бывали! Но эта нелепая идея служила ей сильнейшим утешением. Она одна оправдывала все, сделанное ею в жизни. То была причина. «Открытие» построит хрупкий радужный мост через неизмеримую бездну, чтобы по нему прошли истинные боги: знание, информация. Боги разума. Этот образ, постоянно повторяемый в дневниках Роксаны, был ее прибежищем.
Синь же образы богов утомляли. Наследие монотеистов преследовало их, думала она. Метафорические, с прописной буквы божества Роксаны были предпочительнее строчных Богов и Праотцов из курса истории и литературы, но все они были страшно скучны.
Получая весть
Разочарованная Роксаной, Синь ссорилась с подругой:
— Рози, ты бы сменила тему.
— Я просто хочу поделиться с тобой своим счастьем, — отвечала Роза своим Благодатным голосом — негромким, ласковым, мягким, как стальная балка.
— Раньше нам было вместе здорово и без Благодати.
Роза глянула на нее со всеобщей любовью во взгляде, непонятным образом оскорблявшей Синь до глубины души. «Мы же были подругами, Роза!», хотелось крикнуть ей.
— Синь, как ты думаешь — почему мы здесь?
Вопрос показался ей коварным, и Синь поразмыслила, прежде чем ответить:
— Если понимать буквально, то мы здесь, потому что так распорядилось Нулевое поколение. Если же ты имела в виду «зачем», то я отказываюсь отвечать на провокационные вопросы. Спрашивать «зачем» — значит подразумевать, что существует некая цель, к которой мы сознательно движемся. Цель была у Нулевого поколения: отправить корабль к другой планете. А мы исполняем их план.
— Но куда мы движемся? — спросила Роза с той пылкой слащавостью, с тем любезным жаром, от которого Синь хотелось сжаться в комок и плевать желчью.
— К Цели. К Синдичу. И когда мы туда доберемся, мы обе будем старухами!
— А зачем мы туда движемся?
— Чтобы добыть знания и отправить их обратно, — ответила Синь словами Роксаны, потому что других у нее не было, а потом — заколебалась, осознав, что вопрос ей задан корректный, а она никогда не пыталась ни задать его себе, ни ответить. — И жить там, — добавила она. — Познавать мир. Мы живем в пути. За открытиями. Это путь «Открытия».
С этими словами она осознала смысл имени мира.
— Чтобы открыть?..
— Роза, твоим наводящим вопросам место в детском саду — «а ка-ак у нас называется эта буковка с завитушками?». Ну же, поговори со мной! Не пытайся мною крутить!
— Не бойся, ангел мой, — улыбнулась Роза в ответ на гневную вспышку. — Не бойся радости.
— И не зови меня «ангелом»! Ты нравилась мне, когда была собой, Роза.
— Не зная Благодати, я не ведала себя, — ответила Роза без улыбки, с такой потрясающей прямотой, что Синь в стыдливом изумлении отвела взгляд.
Но, уходя от Розы, она чувствовала себя обделенной. Она потеряла подругу многих лет, и возлюбленную. Когда они станут старше, им уже не съехаться, как мечтала Синь. Черта с два она станет ангелом! Но… ох, Роза, Роза…
Синь попыталась сложить стихи, но получилось только две строчки:
Мы будем видеться подчас, и не сойдемся снова,
Нас разведут одни и те же коридоры.
Что значит в замкнутом пространстве «разойтись»?
Для Синь это стало первой большой потерей. Бабушка Мейлинь была такой жизнерадостной и добродушной, а смерть ее — такой неожиданной, такой внезапной и тихой, что Синь ее как-то не восприняла до конца. Ей все время казалось, будто бабка так и живет чуть дальше по коридору, и вспоминая ее, не горевала, а утешалась в горе. А вот Розу она потеряла.
К первой своей печали Синь подошла со всем юношеским пылом и страстью. Она ходила как шальная. Какие-то участки ее сознания, похоже, повредились навсегда. Синь с такой силой возненавидела ангелов, уведших у нее Розу, что начала подумывать — не правы ли старшие кипры: людей другого происхождения понять невозможно, не стоит и пытаться. Они — другие. Лучше держаться от них подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108