один из прискакавших держал в маленьких черных ручках белый, очень похожий на яйцо сфероид. Оказалось, что это и в самом деле яичная скорлупа, только используемая как сосуд: все тот же, с кольцом черной шерсти, осторожно взял яйцо и снял с него крышку. Внутри была вязкая прозрачная жидкость. Тот же самый, с кольцом черной шерсти, помазал этой жидкостью ранку на плесе каждого из лежавших без сознания путешественников; после этого шустрые стали приподнимать осторожно голову каждого лежащего, и тот, что держал яйцо, вливал немного вязкой жидкости каждому в рот. К Рахо он не подошел. Между собой шустрые общались при помощи чуть слышного пересвистывания и жестов; впечатление было таково, что не только с чужими, но и друг с другом они трогательно вежливы.
Тот, кто поил парализованных густой жидкостью, подошел к Роканнону и сказал успокаивающе:
— Повелитель, остаться.
— Подождать? Ну, конечно!
— Повелитель… — начал было тот, показывая на тело Рахо, и замолчал.
— Мертвый, — сказал Роканнон.
— Мертвый, мертвый, — жадно ухватилось за это слово коричневое существо. Оно дотронулось до шей шеи, и Роканнон кивнул.
Казалось, что серебристые стены вокруг двора не отражают зной и свет дневного светила, а излучают то и другое сами.
Внезапно Яхан, лежавший возле Роканнона, глубоко вздохнул.
Шустрые сели позади своего вождя полукругом на корточки.
— Могу я узнать твое имя, Маленький Повелитель? — спросил Роканнон.
— Имя, — прошептал тот, а соплеменники его замерли. — Лиу, фииа, гдема — имена. Шустрые — не имя.
Лежавший позади Роканнона Кьо вздохнул, зашевелился, потом приподнялся и сел. — Услышав вздох, Роканнон обернулся, встал и подошел к нему. Маленькие мохнатые существа, внимательные и спокойные, не отрывали от него взгляда своих черных глаз. Почти тут же поднялся Яхан, потом, наконец, Могиен; ему, похоже, досталась особенно большая доза парализующего вещества — сначала, уже очнувшись, он даже руки не мог поднять. Один из шустрых застенчиво объяснил Роканнону жестами, что нужно растереть Могиену руки и ноги. Роканнон сразу же начал их растирать, одновременно рассказывая Могиену, что именно произошло и где они находятся.
— Гобелены… — прошептал Могиен.
— О чем ты? — мягко спросил его Роканнон, думая, что тот еще не пришел в себя окончательно.
— Гобелены, те, что у нас дома… на них крылатые великаны, — по-прежнему шепотом сказал Могиен.
И Роканнон вспомнил, как в Большом Зале Халлана стоял с Хальдре под вытканным изображением золотоволосых воинов, сражающихся с крылатыми фигурами.
Кьо, который, с тех пор как очнулся, не отрывал от шустрых взгляда, протянул руку. Вождь шустрых поскакал к нему и положил свою маленькую четырехпалую черную руку на длинную и худую ладонь Кьо.
— Словолюбы, — тихо сказал фииа. — Словоеды, безымянные, резвые, хорошо помнящие. Вы ведь с давних времен помните многие слова ангья?
— Помнить, — подтвердил вождь шустрых.
Поддерживаемый Роканноном Могиен встал; вид у него был изможденный и мрачный. Он постоял немного у тела Рахо, чье лицо в ярких лучах белого дневного светила стало страшным. Потом приветствовал шустрых и, отвечая на вопрос Роканнона, сказал, что чувствует себя прекрасно.
— Если в стене нет ворот, можно сделать в ней зарубки и на нее взобраться, — заметил Роканнон.
— Свистни коней, Повелитель, — проговорил, пока еще с трудом ворочая языком, Яхан.
Было слишком трудно сформулировать понятным для шустрых образом вопрос о том, не разбудит ли свисток Могиена обитателей куполообразного здания. Но поскольку те, судя по всему, летали только по ночам, путники решили рискнуть. Могиен вытащил из-под плаща маленькую дудочку, висевшую на цепочке у него на шее, дунул в нее, и, хотя Роканнон ничего не услышал, шустрые вздрогнули.
Не прошло и двадцати минут, появилась огромная тень, сделала круг, умчалась к северу и вернулась вскоре со своим товарищем. Оба, работая могучими крыльями, спустились во двор: серый, на котором летал Могиен, и другой, полосатый. Белый не прилетел. Возможно, именно его Роканнон видел на пандусе в душном золотистом сумраке зала, где конь стал пищей для детенышей ангелоподобных существ.
Шустрые очень испугались крылатых коней. Когда Роканнон стал благодарить вождя шустрых и с ним прощаться, тот был явно в панике и почти утратил свойственные его племени мягкость и церемонную вежливость.
— Лететь, Повелитель! — жалобно пропищал он, с опаской поглядывая на большие когтистые лапы крылатых.
И путники, не тратя времени, отправились дальше.
В одном часе полета от города-улья, возле погасшего костра, который они жгли вчера, лежали точно также, как путешественники их оставили, поклажа и седла, запасные плащи и шкуры, служившие путешественникам постелью. Примерно на полпути между вершиной холма, где они ночевали, и его подножием они обнаружили трех мертвых ангелоподобных, а рядом оба меча Могиена; один был сломан у самой рукояти. Могиен рассказал: ночью он проснулся и увидел, как ангелоподобные стоят, наклонившись, над Кьо и Яханом. Один из ангелоподобных его укусил, и он после этого уже не мог говорить. Однако он мог драться, и до того, как его парализовало окончательно, убил троих нападавших. Слышал, как Рахо зовет его. Рахо позвал его три раза, но Могиен был уже не в состоянии ему помочь.
На этом Могиен прервал свой рассказ. Он сидел среди поросших травой руин, переживших все имена и легенды, и на коленях у него лежал сломанный меч.
Из кустарника они сделали погребальный костер и положили на него тело Рахо, которое унесли из города, а рядом — его лук и стрелы. Яхан добыл новый огонь, и Могиен зажег костер. Потом они сели на крылатых, Кьо — за спиной у Могиена, Яхан — за спиной у Роканнона, и поднялись по спирали над дымом костра, в жаркий день пылающего на вершине холма в незнакомой для них стране.
И еще долго они видели, когда оглядывались, поднимающийся к небу дым.
Шустрые посоветовали им удалиться из этих мест как можно скорее, а ночи проводить в надежном укрытии, иначе ангелоподобные могут их в темноте обнаружить. И к вечеру они спустились к ручью на дне глубокого ущелья с лесистыми склонами; неподалеку слышался шум водопада. Воздух был влажный, но благоухающий и будто пронизанный музыкой, и на душе у путников стало спокойнее. На обед себе они нашли нечто удивительно вкусное — обитающее в воде, заключенное в раковину, медленно передвигающееся существо; однако Роканнон не мог заставить себя есть это мясо. Вокруг суставов и на хвосте добычи рудиментарный мех; как многие другие виды животных на планете, как, вероятно, и шустрые, это были яйценосные млекопитающие.
— Тебе нравится, Яхан, ты его и ешь, — сказал Роканнон, хотя его страшно мучил голод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Тот, кто поил парализованных густой жидкостью, подошел к Роканнону и сказал успокаивающе:
— Повелитель, остаться.
— Подождать? Ну, конечно!
— Повелитель… — начал было тот, показывая на тело Рахо, и замолчал.
— Мертвый, — сказал Роканнон.
— Мертвый, мертвый, — жадно ухватилось за это слово коричневое существо. Оно дотронулось до шей шеи, и Роканнон кивнул.
Казалось, что серебристые стены вокруг двора не отражают зной и свет дневного светила, а излучают то и другое сами.
Внезапно Яхан, лежавший возле Роканнона, глубоко вздохнул.
Шустрые сели позади своего вождя полукругом на корточки.
— Могу я узнать твое имя, Маленький Повелитель? — спросил Роканнон.
— Имя, — прошептал тот, а соплеменники его замерли. — Лиу, фииа, гдема — имена. Шустрые — не имя.
Лежавший позади Роканнона Кьо вздохнул, зашевелился, потом приподнялся и сел. — Услышав вздох, Роканнон обернулся, встал и подошел к нему. Маленькие мохнатые существа, внимательные и спокойные, не отрывали от него взгляда своих черных глаз. Почти тут же поднялся Яхан, потом, наконец, Могиен; ему, похоже, досталась особенно большая доза парализующего вещества — сначала, уже очнувшись, он даже руки не мог поднять. Один из шустрых застенчиво объяснил Роканнону жестами, что нужно растереть Могиену руки и ноги. Роканнон сразу же начал их растирать, одновременно рассказывая Могиену, что именно произошло и где они находятся.
— Гобелены… — прошептал Могиен.
— О чем ты? — мягко спросил его Роканнон, думая, что тот еще не пришел в себя окончательно.
— Гобелены, те, что у нас дома… на них крылатые великаны, — по-прежнему шепотом сказал Могиен.
И Роканнон вспомнил, как в Большом Зале Халлана стоял с Хальдре под вытканным изображением золотоволосых воинов, сражающихся с крылатыми фигурами.
Кьо, который, с тех пор как очнулся, не отрывал от шустрых взгляда, протянул руку. Вождь шустрых поскакал к нему и положил свою маленькую четырехпалую черную руку на длинную и худую ладонь Кьо.
— Словолюбы, — тихо сказал фииа. — Словоеды, безымянные, резвые, хорошо помнящие. Вы ведь с давних времен помните многие слова ангья?
— Помнить, — подтвердил вождь шустрых.
Поддерживаемый Роканноном Могиен встал; вид у него был изможденный и мрачный. Он постоял немного у тела Рахо, чье лицо в ярких лучах белого дневного светила стало страшным. Потом приветствовал шустрых и, отвечая на вопрос Роканнона, сказал, что чувствует себя прекрасно.
— Если в стене нет ворот, можно сделать в ней зарубки и на нее взобраться, — заметил Роканнон.
— Свистни коней, Повелитель, — проговорил, пока еще с трудом ворочая языком, Яхан.
Было слишком трудно сформулировать понятным для шустрых образом вопрос о том, не разбудит ли свисток Могиена обитателей куполообразного здания. Но поскольку те, судя по всему, летали только по ночам, путники решили рискнуть. Могиен вытащил из-под плаща маленькую дудочку, висевшую на цепочке у него на шее, дунул в нее, и, хотя Роканнон ничего не услышал, шустрые вздрогнули.
Не прошло и двадцати минут, появилась огромная тень, сделала круг, умчалась к северу и вернулась вскоре со своим товарищем. Оба, работая могучими крыльями, спустились во двор: серый, на котором летал Могиен, и другой, полосатый. Белый не прилетел. Возможно, именно его Роканнон видел на пандусе в душном золотистом сумраке зала, где конь стал пищей для детенышей ангелоподобных существ.
Шустрые очень испугались крылатых коней. Когда Роканнон стал благодарить вождя шустрых и с ним прощаться, тот был явно в панике и почти утратил свойственные его племени мягкость и церемонную вежливость.
— Лететь, Повелитель! — жалобно пропищал он, с опаской поглядывая на большие когтистые лапы крылатых.
И путники, не тратя времени, отправились дальше.
В одном часе полета от города-улья, возле погасшего костра, который они жгли вчера, лежали точно также, как путешественники их оставили, поклажа и седла, запасные плащи и шкуры, служившие путешественникам постелью. Примерно на полпути между вершиной холма, где они ночевали, и его подножием они обнаружили трех мертвых ангелоподобных, а рядом оба меча Могиена; один был сломан у самой рукояти. Могиен рассказал: ночью он проснулся и увидел, как ангелоподобные стоят, наклонившись, над Кьо и Яханом. Один из ангелоподобных его укусил, и он после этого уже не мог говорить. Однако он мог драться, и до того, как его парализовало окончательно, убил троих нападавших. Слышал, как Рахо зовет его. Рахо позвал его три раза, но Могиен был уже не в состоянии ему помочь.
На этом Могиен прервал свой рассказ. Он сидел среди поросших травой руин, переживших все имена и легенды, и на коленях у него лежал сломанный меч.
Из кустарника они сделали погребальный костер и положили на него тело Рахо, которое унесли из города, а рядом — его лук и стрелы. Яхан добыл новый огонь, и Могиен зажег костер. Потом они сели на крылатых, Кьо — за спиной у Могиена, Яхан — за спиной у Роканнона, и поднялись по спирали над дымом костра, в жаркий день пылающего на вершине холма в незнакомой для них стране.
И еще долго они видели, когда оглядывались, поднимающийся к небу дым.
Шустрые посоветовали им удалиться из этих мест как можно скорее, а ночи проводить в надежном укрытии, иначе ангелоподобные могут их в темноте обнаружить. И к вечеру они спустились к ручью на дне глубокого ущелья с лесистыми склонами; неподалеку слышался шум водопада. Воздух был влажный, но благоухающий и будто пронизанный музыкой, и на душе у путников стало спокойнее. На обед себе они нашли нечто удивительно вкусное — обитающее в воде, заключенное в раковину, медленно передвигающееся существо; однако Роканнон не мог заставить себя есть это мясо. Вокруг суставов и на хвосте добычи рудиментарный мех; как многие другие виды животных на планете, как, вероятно, и шустрые, это были яйценосные млекопитающие.
— Тебе нравится, Яхан, ты его и ешь, — сказал Роканнон, хотя его страшно мучил голод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38