Недоумевая, кто бы это мог быть в столь поздний час, она вышла в прихожую, накинув домашний халат.
– Кто?
– Открывайте, милиция, – голос прозвучал сухо и официально.
Сильно состарившаяся, убитая горем женщина распахнула дверь и увидела прямо перед собой потерянного много лет назад сына, встречи с которым она так долго искала. За его спиной стояли еще два милиционера.
– Сынок! – Она бросилась ему на шею, расстегнула пуговицу на груди и поцеловала подковку. – Сам пришел.
Александр буквально оторопел, несмотря на то, что обо всем уже догадывался. Он протолкнул ком в горле и с горечью произнес:
– Мама!
– Он за мной пришел. – В прихожей, полностью собранная, появилась Люба.
Ирина Анатольевна повернула к дочери смоченное слезами лицо. Ничего не спросив, вновь обернулась к сыну и только теперь заметила за его спиной посторонних.
– Сынок?
– Он не виноват, мама. – Люба протиснулась к сопровождающим Вершкова. – Ведите, а он пусть останется. – Уже спускаясь по лестнице, она выкрикнула, подавляя желание заплакать: – Запомни, мама, он самый достойный из всех твоих детей и теперь единственный.
– Боже! Что она имеет в виду? – Обильные слезы капали на пол прихожей. Она приобретала и теряла одновременно. Близнецы волей судьбы менялись местами…
В эту же ночь в камере-одиночке Люба свела счеты с жизнью. По этому поводу еще долго ходили пересуды в тюремных казематах. У нее не было веревки или хотя бы шнурка, чтобы повеситься, не было острых и режущих предметов.
Она перетерла вены на руках о прутья решетки, закусив нижнюю губу и не издав ни единого звука. А утром охранники долго не могли разогнуть ее пальцы, которыми умирающая зацепилась за прутья. День уже давно наступил, а в глазах женщины застыла полная луна.
Герасимова Павла Игнатьевича и Элькина Абрама Семеновича ожидали следствие и длительный судебный процесс.
Гарика, после судебно-медицинской экспертизы похоронили как безродного. На невысоком холмике его могилы стояла лишь деревянная табличка с номером. Ни имени, ни фамилии.
Организацией похорон Казаковых, Любы и Сергея, занимался лично Александр Вершков…
ЭПИЛОГ
Еще довольно новый, но уже заброшенный парк на окраине города не привлекал горожан. Потрескавшийся, местами сколотый асфальт, прогнившие деревянные скамейки на аллеях, мусор и полное запустение отпугивали людей. Когда-то на месте парка была огромная яма, где располагался забытый Богом район – Шанхай.
Казалось, что это место проклято. Только молодые и стройные, набиравшие силу и рост деревья радовали глаз. Под тенью деревьев, на одной из скамеек грустила старая женщина.
У входа в парк остановилась легковая машина. Из нее вышел высокий, стройный и широкоплечий мужчина в форме майора милиции. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. Он легко пробежал по аллее и замедлил шаг перед старушкой.
– Я за тобой, мама.
– Знаешь, сынок, примерно на этом месте был наш дом, в котором родились все мои дети, – и она тихо заплакала.
– Жизнь состоит не из одних только потерь. У меня для тебя сюрприз. – Он поднял старую женщину на руки и, не обращая внимания на протест, отнес ее в машину, усадив на переднее сиденье.
Ирина Анатольевна устало опустилась в кресло в своей трехкомнатной квартире и вопросительно посмотрела на Александра.
– Я обещал тебе, что найду ее! – радостно произнес тот и крикнул: – Ксюша!
Из спальни в инвалидной коляске выехала улыбающаяся Ксюша.
– Внучка! Родненькая моя! – Они обнялись и загрубевшая от горя душа Ирины Анатольевны начинала постепенно оттаивать.
– Это не единственный сюрприз, – гордо сказал Александр.
– Извини, бабушка, совсем забыла, – и внучка кивнула в сторону спальни, где в дверном проеме застыл мальчуган лет четырех.
– Ты кто будешь? – всплеснула руками хозяйка.
– Алеша Крутояров, – заявил тот.
– Мой родной брат и твой внук, – пояснила Ксюша.
– Алешин сын!? – не поверила собственным ушам Ирина Анатольевна, на лице которой впервые за последние годы светилось неподдельное счастье. – Внук подбежал к бабушке, обнял ее за шею и крепко прижался всем тельцем к родному человеку. – Надо же! – воскликнула сияющая и помолодевшая на глазах женщина.
– Превратности судьбы, мама, – тихо сказал сын.
– Что? – не расслышала та.
Сын набрал полные легкие воздуха и громко повторил:
– ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Кто?
– Открывайте, милиция, – голос прозвучал сухо и официально.
Сильно состарившаяся, убитая горем женщина распахнула дверь и увидела прямо перед собой потерянного много лет назад сына, встречи с которым она так долго искала. За его спиной стояли еще два милиционера.
– Сынок! – Она бросилась ему на шею, расстегнула пуговицу на груди и поцеловала подковку. – Сам пришел.
Александр буквально оторопел, несмотря на то, что обо всем уже догадывался. Он протолкнул ком в горле и с горечью произнес:
– Мама!
– Он за мной пришел. – В прихожей, полностью собранная, появилась Люба.
Ирина Анатольевна повернула к дочери смоченное слезами лицо. Ничего не спросив, вновь обернулась к сыну и только теперь заметила за его спиной посторонних.
– Сынок?
– Он не виноват, мама. – Люба протиснулась к сопровождающим Вершкова. – Ведите, а он пусть останется. – Уже спускаясь по лестнице, она выкрикнула, подавляя желание заплакать: – Запомни, мама, он самый достойный из всех твоих детей и теперь единственный.
– Боже! Что она имеет в виду? – Обильные слезы капали на пол прихожей. Она приобретала и теряла одновременно. Близнецы волей судьбы менялись местами…
В эту же ночь в камере-одиночке Люба свела счеты с жизнью. По этому поводу еще долго ходили пересуды в тюремных казематах. У нее не было веревки или хотя бы шнурка, чтобы повеситься, не было острых и режущих предметов.
Она перетерла вены на руках о прутья решетки, закусив нижнюю губу и не издав ни единого звука. А утром охранники долго не могли разогнуть ее пальцы, которыми умирающая зацепилась за прутья. День уже давно наступил, а в глазах женщины застыла полная луна.
Герасимова Павла Игнатьевича и Элькина Абрама Семеновича ожидали следствие и длительный судебный процесс.
Гарика, после судебно-медицинской экспертизы похоронили как безродного. На невысоком холмике его могилы стояла лишь деревянная табличка с номером. Ни имени, ни фамилии.
Организацией похорон Казаковых, Любы и Сергея, занимался лично Александр Вершков…
ЭПИЛОГ
Еще довольно новый, но уже заброшенный парк на окраине города не привлекал горожан. Потрескавшийся, местами сколотый асфальт, прогнившие деревянные скамейки на аллеях, мусор и полное запустение отпугивали людей. Когда-то на месте парка была огромная яма, где располагался забытый Богом район – Шанхай.
Казалось, что это место проклято. Только молодые и стройные, набиравшие силу и рост деревья радовали глаз. Под тенью деревьев, на одной из скамеек грустила старая женщина.
У входа в парк остановилась легковая машина. Из нее вышел высокий, стройный и широкоплечий мужчина в форме майора милиции. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. Он легко пробежал по аллее и замедлил шаг перед старушкой.
– Я за тобой, мама.
– Знаешь, сынок, примерно на этом месте был наш дом, в котором родились все мои дети, – и она тихо заплакала.
– Жизнь состоит не из одних только потерь. У меня для тебя сюрприз. – Он поднял старую женщину на руки и, не обращая внимания на протест, отнес ее в машину, усадив на переднее сиденье.
Ирина Анатольевна устало опустилась в кресло в своей трехкомнатной квартире и вопросительно посмотрела на Александра.
– Я обещал тебе, что найду ее! – радостно произнес тот и крикнул: – Ксюша!
Из спальни в инвалидной коляске выехала улыбающаяся Ксюша.
– Внучка! Родненькая моя! – Они обнялись и загрубевшая от горя душа Ирины Анатольевны начинала постепенно оттаивать.
– Это не единственный сюрприз, – гордо сказал Александр.
– Извини, бабушка, совсем забыла, – и внучка кивнула в сторону спальни, где в дверном проеме застыл мальчуган лет четырех.
– Ты кто будешь? – всплеснула руками хозяйка.
– Алеша Крутояров, – заявил тот.
– Мой родной брат и твой внук, – пояснила Ксюша.
– Алешин сын!? – не поверила собственным ушам Ирина Анатольевна, на лице которой впервые за последние годы светилось неподдельное счастье. – Внук подбежал к бабушке, обнял ее за шею и крепко прижался всем тельцем к родному человеку. – Надо же! – воскликнула сияющая и помолодевшая на глазах женщина.
– Превратности судьбы, мама, – тихо сказал сын.
– Что? – не расслышала та.
Сын набрал полные легкие воздуха и громко повторил:
– ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75