– Она посмотрела на меня через плечо и рассмеялась. Она обнимала руками его шею и то и дело целовала его в щеку. Никогда не думала, что мисс Аннабель такая бездушная!
– И никто из слуг не пытался остановить их?
– Знаете, мисс, они все были где-то в глубине дома; я сомневаюсь, чтобы они что-нибудь слышали. Я видела только эту девку, Дженет. Она была с негодяями заодно и шла рядом с мисс Аннабель.
– Я так и думала. А второй грум?
– О, как же! Он тоже был с ними в сговоре.
Я отослала Бетти спать и присела в одиночестве в гостиной. Часы тянулись бесконечно; свечи оплыли, и их свет стал тусклым. Я раздвинула занавески и широко распахнула одно из окон, чтобы услышать первые же звуки чьего-либо приближения. Воздух был ледяным и темнота такой глубокой, что мне казалось, что они заполнили комнату, словно черный туман, легли складками на пол и сгустились в углах – там, куда не доставал неверный свет свечи. Съежившись у огня, я потеряла счет времени. Но за окнами была все еще густая чернота, когда я услышала стук копыт.
Я вскочила на ноги – мои суставы затекли от долгого сидения – и бросилась к окну. Я напрягала зрение изо всех сил, но ничего не смогла разглядеть. Медленные удары подков слышались ближе – уже у двери – и, наконец, остановились. Я побежала к двери и навалилась на засовы. Мои пальцы не слушались меня – их сводил холод и страх. За дверью не было слышно ни звука, ни удара, никто не спрашивал, можно ли войти. Засовы словно приросли к своему месту. Наконец они со скрипом поддались, и я широко распахнула дверь.
На ступеньках стояла леди Мэри. В зеленом плаще с капюшоном, с холодным красивым лицом, она была похожа на фею. Стоявший за ней человек держал в руках фонарь; в его свете зелено-желтые складки плаща походили на листву, в которой играет солнце. Я узнала одного из тех подозрительных полковников, которых видела на балу. Я стала закрывать дверь.
– Подождите. – Ее голос был властным. – Неужели вы оставите меня за порогом в такую ночь?
– У меня в доме нет мужчин.
Она рассмеялась.
– Отправляйтесь на конюшню, Джек, – приказала она своему спутнику. – Молодая леди, похоже, испытывает к вам неприязнь. Подождите – дайте мне фонарь. Итак, Дамарис Гордон? Вы боитесь впустить меня в дом?
В молчании я отступила, и она вошла.
Я провела ее в гостиную и согнулась у огня. Пока я стояла у открытой двери, я промерзла до костей, но леди, сбросившая свой легкий плащ, казалось, была нечувствительна к холоду. Она сразу же подошла к окну и встала там, глядя в ночь. Ее изящная фигура была выпрямлена и строга, словно она приказывала ночи подать какой-либо знак.
– Садитесь к огню, – сказала я, движимая жалостью, невзирая на всю мою нелюбовь к ней. – Вы можете заболеть.
– Но не от свежего воздуха. – Но она все же подошла и встала у камина, протянув белые руки к остывающим углям. – Как вы думаете, где они сейчас?
– Не могу даже представить. Однако хотела бы.
Так мы и сидели вместе, две женщины, у которых не было причин любить друг друга, но которые были связаны общим страхом. Первые бледные полосы рассвета появились на небе, прежде чем мы услышали стук копыт. Вскоре наружная дверь отворилась, потом со стуком захлопнулась. В холле послышался шум ног. А потом в гостиную вошел Гэвин, неся на руках свою дочь.
Она была такой поникшей и бледной, что я сперва подумала, что она в обмороке, но когда Гэвин усадил ее на стул, она выпрямила спину и открыла глаза. Она не посмотрела на отца, взгляд, словно магнит, притягивал другой человек, вошедший в комнату сразу за ними.
При виде своего брата леди Мэри вскочила и подбежала к нему. Они не обнялись, просто сжали руки. Потом она встала рядом с ним, лицом к Гэвину. Это был довольно-таки трогательный жест. Может быть, они и не были сообщниками в совершенном преступлении, но в жизни они, без сомнения, были едины.
Рэндэлл вошел в комнату вслед за сэром Эндрю и закрыл дверь. Его превосходный черный суконный костюм был серым от пыли, галстук сбился на один бок, а волосы были взъерошены.
– Я чувствую себя словно тот крестьянин из сказки, который изгонял чертей, – пробормотал он и потер кулаками свои покрасневшие глаза. – Дамарис, не могла бы ты налить мне стаканчик бренди. Что за адская скачка!
– Где остальные? – спросила я, отходя к буфету, чтобы вытащить оттуда графин и стаканы.
– Я отослал их по домам, – ответил Гэвин. – И генерал Мальборо, или как он там себя называет, отправился с ними. Будет лучше, если он проведет пару дней в подвале в поместье у Дункана.
– У вас нет права заключать его в темницу, – спокойно сказала леди Мэри.
– Нет? Вы предостерегали, и вы обещали, и вы лгали – я мог бы сразу это понять. Больше я не поверю вашим словам.
Я наполнила стаканы для всех присутствующих, думая, что все нуждаются в подкреплении. Гэвин взял стакан, который я ему вручила, и протянул его Аннабель. Но девушка выбила стакан у отца из рук. Жидкость пролилась рыжевато-коричневой лужицей, стакан с громким звоном упал на пол, а Аннабель закатила истерику.
– Очаровательно, – с иронией сказал Гэвин. – Я начинаю подозревать, Аннабель, что мои родительские усилия спасти тебя от классической деградации никоим образом не приветствуются.
Тут сэр Эндрю выступил вперед:
– Мистер Гамильтон, я глубоко обижен вашими словами. Ваша дочь и я...
– Бежали к ближайшему служителю религиозного культа. Черт возьми, я в этом не сомневаюсь. Поберегите ваши речи, вы, юная свинья, до тех пор, пока моя дочь не окажется у себя в комнате. Рэндэлл...
Рэндэлл пришел в движение, жонглируя стаканом, который едва не выпал из его пальцев. Он смотрел на Аннабель со смесью изумления и... да, это было обожание. Я совсем забыла, что он никогда ее не видел.
– Да, Гэвин?
– Я не могу выразить, как я сожалею о том, что вы были вовлечены в такое отвратительное дело. Не сослужите ли вы мне еще одну службу? У меня есть дело к сэру Эндрю. Если бы вы отнесли мою дочь в ее комнату... Дамарис, покажите ему нужную комнату.
Рэндэлл бережно обхватил свою жертву; девушка обмякла, превратившись в рыдающую кучку розового шелка, и он смог беспрепятственно поднять ее. Я повела его наверх по лестнице, и, следуя моим указаниям, Рэндэлл осторожно уложил девушку на постель. В комнате было холодно. Я позабыла, что Дженет сбежала. Мне пришлось ухаживать за девушкой самостоятельно.
– Зажги огонь, хорошо, Рэндэлл? – попросила я и принялась стаскивать с Аннабель туфли и чулки.
Рэндэлл сделал так, как я сказала. Затем на цыпочках подошел к кровати и в восторге уставился на лицо Аннабель. Она безвольно лежала на подушках, ее лицо, окруженное белокурыми волосами, было искажено гримасой. Но по взгляду кузена я поняла, что он видит Спящую красавицу.
– Могу ли я чем-то еще служить вам, мисс Гамильтон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– И никто из слуг не пытался остановить их?
– Знаете, мисс, они все были где-то в глубине дома; я сомневаюсь, чтобы они что-нибудь слышали. Я видела только эту девку, Дженет. Она была с негодяями заодно и шла рядом с мисс Аннабель.
– Я так и думала. А второй грум?
– О, как же! Он тоже был с ними в сговоре.
Я отослала Бетти спать и присела в одиночестве в гостиной. Часы тянулись бесконечно; свечи оплыли, и их свет стал тусклым. Я раздвинула занавески и широко распахнула одно из окон, чтобы услышать первые же звуки чьего-либо приближения. Воздух был ледяным и темнота такой глубокой, что мне казалось, что они заполнили комнату, словно черный туман, легли складками на пол и сгустились в углах – там, куда не доставал неверный свет свечи. Съежившись у огня, я потеряла счет времени. Но за окнами была все еще густая чернота, когда я услышала стук копыт.
Я вскочила на ноги – мои суставы затекли от долгого сидения – и бросилась к окну. Я напрягала зрение изо всех сил, но ничего не смогла разглядеть. Медленные удары подков слышались ближе – уже у двери – и, наконец, остановились. Я побежала к двери и навалилась на засовы. Мои пальцы не слушались меня – их сводил холод и страх. За дверью не было слышно ни звука, ни удара, никто не спрашивал, можно ли войти. Засовы словно приросли к своему месту. Наконец они со скрипом поддались, и я широко распахнула дверь.
На ступеньках стояла леди Мэри. В зеленом плаще с капюшоном, с холодным красивым лицом, она была похожа на фею. Стоявший за ней человек держал в руках фонарь; в его свете зелено-желтые складки плаща походили на листву, в которой играет солнце. Я узнала одного из тех подозрительных полковников, которых видела на балу. Я стала закрывать дверь.
– Подождите. – Ее голос был властным. – Неужели вы оставите меня за порогом в такую ночь?
– У меня в доме нет мужчин.
Она рассмеялась.
– Отправляйтесь на конюшню, Джек, – приказала она своему спутнику. – Молодая леди, похоже, испытывает к вам неприязнь. Подождите – дайте мне фонарь. Итак, Дамарис Гордон? Вы боитесь впустить меня в дом?
В молчании я отступила, и она вошла.
Я провела ее в гостиную и согнулась у огня. Пока я стояла у открытой двери, я промерзла до костей, но леди, сбросившая свой легкий плащ, казалось, была нечувствительна к холоду. Она сразу же подошла к окну и встала там, глядя в ночь. Ее изящная фигура была выпрямлена и строга, словно она приказывала ночи подать какой-либо знак.
– Садитесь к огню, – сказала я, движимая жалостью, невзирая на всю мою нелюбовь к ней. – Вы можете заболеть.
– Но не от свежего воздуха. – Но она все же подошла и встала у камина, протянув белые руки к остывающим углям. – Как вы думаете, где они сейчас?
– Не могу даже представить. Однако хотела бы.
Так мы и сидели вместе, две женщины, у которых не было причин любить друг друга, но которые были связаны общим страхом. Первые бледные полосы рассвета появились на небе, прежде чем мы услышали стук копыт. Вскоре наружная дверь отворилась, потом со стуком захлопнулась. В холле послышался шум ног. А потом в гостиную вошел Гэвин, неся на руках свою дочь.
Она была такой поникшей и бледной, что я сперва подумала, что она в обмороке, но когда Гэвин усадил ее на стул, она выпрямила спину и открыла глаза. Она не посмотрела на отца, взгляд, словно магнит, притягивал другой человек, вошедший в комнату сразу за ними.
При виде своего брата леди Мэри вскочила и подбежала к нему. Они не обнялись, просто сжали руки. Потом она встала рядом с ним, лицом к Гэвину. Это был довольно-таки трогательный жест. Может быть, они и не были сообщниками в совершенном преступлении, но в жизни они, без сомнения, были едины.
Рэндэлл вошел в комнату вслед за сэром Эндрю и закрыл дверь. Его превосходный черный суконный костюм был серым от пыли, галстук сбился на один бок, а волосы были взъерошены.
– Я чувствую себя словно тот крестьянин из сказки, который изгонял чертей, – пробормотал он и потер кулаками свои покрасневшие глаза. – Дамарис, не могла бы ты налить мне стаканчик бренди. Что за адская скачка!
– Где остальные? – спросила я, отходя к буфету, чтобы вытащить оттуда графин и стаканы.
– Я отослал их по домам, – ответил Гэвин. – И генерал Мальборо, или как он там себя называет, отправился с ними. Будет лучше, если он проведет пару дней в подвале в поместье у Дункана.
– У вас нет права заключать его в темницу, – спокойно сказала леди Мэри.
– Нет? Вы предостерегали, и вы обещали, и вы лгали – я мог бы сразу это понять. Больше я не поверю вашим словам.
Я наполнила стаканы для всех присутствующих, думая, что все нуждаются в подкреплении. Гэвин взял стакан, который я ему вручила, и протянул его Аннабель. Но девушка выбила стакан у отца из рук. Жидкость пролилась рыжевато-коричневой лужицей, стакан с громким звоном упал на пол, а Аннабель закатила истерику.
– Очаровательно, – с иронией сказал Гэвин. – Я начинаю подозревать, Аннабель, что мои родительские усилия спасти тебя от классической деградации никоим образом не приветствуются.
Тут сэр Эндрю выступил вперед:
– Мистер Гамильтон, я глубоко обижен вашими словами. Ваша дочь и я...
– Бежали к ближайшему служителю религиозного культа. Черт возьми, я в этом не сомневаюсь. Поберегите ваши речи, вы, юная свинья, до тех пор, пока моя дочь не окажется у себя в комнате. Рэндэлл...
Рэндэлл пришел в движение, жонглируя стаканом, который едва не выпал из его пальцев. Он смотрел на Аннабель со смесью изумления и... да, это было обожание. Я совсем забыла, что он никогда ее не видел.
– Да, Гэвин?
– Я не могу выразить, как я сожалею о том, что вы были вовлечены в такое отвратительное дело. Не сослужите ли вы мне еще одну службу? У меня есть дело к сэру Эндрю. Если бы вы отнесли мою дочь в ее комнату... Дамарис, покажите ему нужную комнату.
Рэндэлл бережно обхватил свою жертву; девушка обмякла, превратившись в рыдающую кучку розового шелка, и он смог беспрепятственно поднять ее. Я повела его наверх по лестнице, и, следуя моим указаниям, Рэндэлл осторожно уложил девушку на постель. В комнате было холодно. Я позабыла, что Дженет сбежала. Мне пришлось ухаживать за девушкой самостоятельно.
– Зажги огонь, хорошо, Рэндэлл? – попросила я и принялась стаскивать с Аннабель туфли и чулки.
Рэндэлл сделал так, как я сказала. Затем на цыпочках подошел к кровати и в восторге уставился на лицо Аннабель. Она безвольно лежала на подушках, ее лицо, окруженное белокурыми волосами, было искажено гримасой. Но по взгляду кузена я поняла, что он видит Спящую красавицу.
– Могу ли я чем-то еще служить вам, мисс Гамильтон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45