— Я хотел бы поручить это дело вам, но прежде вы должны гарантировать, что будете делать все как полагается.
Брунетти знал наверняка, что это значит: Патта желает, чтобы он отнесся с должным почтением к социальному статусу семейства, члены которого занимают такое положение в «Клубе Львов». Поскольку он был уверен, что Патта все равно уже принял решение отдать дело ему, раз уж вызвал к себе на разговор, Брунетти предпочел проигнорировать грозное предостережение, скрытое в словах шефа, и просто задал очередной вопрос:
— А что там насчет остальных пассажиров поезда?
По всей видимости, беседа с мэром утвердила Патту в мысли, что быстро добиться результата в данном случае важнее, чем воспитывать Брунетти. Поэтому он ответил сразу и по делу:
— Вокзальная полиция записала имена и адреса всех, кто находился в поезде на момент его прибытия на станцию.
Брунетти вопросительно вздернул голову, и Патта продолжил:
— Двое или трое из них утверждают, что кого-то видели. Все сведенья здесь. — С этими словами он постучал пальцем по лежащей перед ним папке светло-желтого цвета.
— Какой судья будет заниматься этим делом? — спросил Брунетти. Имя судьи сказало бы ему, до какой степени придется считаться с пресловутым «Клубом Львов».
— Вантуно, — ответил Патта.
Женщина, которую он назвал, была сверстницей Брунетти, причем они уже не раз успешно сотрудничали в прошлом. Будучи, как и Патта, сицилианкой, она отчетливо сознавала, что никогда не постигнет всех тонкостей и нюансов социальной иерархии в Венеции, но это не мешало ей вполне доверять комиссарам местной полиции и предоставлять им достаточную свободу в ходе следствия. Брунетти сдержанно кивнул, не желая выказывать перед Паттой своего удовлетворения.
— Но я жду от вас ежедневного отчета, — продолжал вещать Патта. — Тревизан был очень влиятельным человеком. Мне уже звонили по этому поводу из мэрии и, не буду от вас скрывать, просили расследовать это дело как можно скорее.
— У мэра были какие-то предположения?
Дерзкие выходки подчиненного были для Патты не в новинку, поэтому он просто откинулся на спинку стула, некоторое время сверлил Брунетти глазами и наконец процедил:
— По поводу чего?
Он намеренно сделал ударение на третьем слове, давая тем самым понять, что вопрос ему очень не нравится.
— По поводу всего того, во что мог быть втянут Тревизан, — невозмутимо ответил Брунетти. Он задавал этот вопрос вполне серьезно. Должность мэра вовсе не исключает знакомства с тайными сторонами жизни своих друзей, скорей наоборот.
— Я не счел возможным задать господину мэру подобный вопрос.
— Тогда, возможно, это сделаю я, — спокойно заявил Брунетти.
— Послушайте, Брунетти, не будите лихо, пока оно тихо.
— Боюсь, что кто-то уже сделал это за нас, — отозвался Гвидо, складывая фотографии обратно в папку. — Еще что-нибудь, синьор?
Патта помолчал немного и сказал:
— Нет. Пока нет. — Он подтолкнул папку в направлении Брунетти. — Это можете забрать. И не забудьте, каждый день я жду вас с докладом. — Брунетти никак не выразил своей готовности регулярно отчитываться, и тогда Патта добавил: — Я или лейтенант Скарпа.
Произнеся это, он впился взглядом в лицо Брунетти, пытаясь уловить реакцию подчиненного на фамилию своего помощника, которого презирали буквально все.
— Конечно, синьор, — ответил Брунетти бесстрастным тоном. Он взял папку и поднялся. — Куда отвезли тело Тревизана?
— В Муниципальный госпиталь. Я так полагаю, вскрытие будут проводить сегодня утром. И не забудьте, покойный был другом мэра.
— Разумеется, — сказал Брунетти и вышел из кабинета.
Глава 6
Как только Брунетти вышел из кабинета Патты, синьорина Элеттра оторвалась от журнала и спросила:
— Ну и?..
— Тревизан. Да еще придется поторопиться: он друг мэра.
— Жена у него — прямо зверь, — отозвалась синьорина Элеттра, — нелегко вам с ней придется.
«Ободрила, нечего сказать», — подумал Брунетти и спросил:
— А есть в городе хоть кто-нибудь, кого вы не знаете?
— Ее-то как раз я лично не знаю. Она просто одно время лечилась у моей сестры.
— Барбары, — непроизвольно проговорил Брунетти, пытаясь припомнить, где он мог познакомиться с ее сестрой, — той, которая врач.
— Именно, именно, комиссар, — искренне обрадовалась она, — а я гадаю, сколько вам времени понадобится, чтобы вспомнить.
Он и правда вспомнил, что при первом знакомстве с синьориной Элеттрой ее фамилия показалась ему знакомой. Фамилия «Дзорци» встречается не так уж часто, но живая, вечно сияющая Элеттра (ей подошло бы любое прилагательное, означающее яркость и неординарность) никак не ассоциировалась у него со спокойной замкнутой Барбарой, лечившей его тестя и, как теперь выяснилось, синьору Тревизан.
— Так вы говорите «одно время лечилась»? — спросил Брунетти (родственные связи Элеттры, решил он, можно обсудить и как-нибудь в другой раз).
— Да, лечилась, где-то до прошлого года. Поначалу ее пациентами были и синьора Тревизан, и ее дочь. Но как-то раз синьора влетела в кабинет Барбары и устроила сцену: требовала, чтобы сестра рассказала, от чего лечит ее дочь.
Брунетти слушал, не задавая никаких вопросов.
— Девочке было всего четырнадцать, но, когда Барбара отказалась что-либо рассказывать, мамаша стала вопить, что сестра либо сама сделала ей аборт, либо направила ее за этим в клинику. Она наорала на Барбару, а потом швырнула в нее каким-то журналом.
— А она что?
— Кто?
— Ваша сестра, как она отреагировала?
— Сказала, чтобы та убиралась вон из ее кабинета. Ну, она покричала-покричала, да и убралась.
— А потом что?
— На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.
— Ну а дочь?
— Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как-то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую-то частную клинику.
— От чего же она лечилась? — спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:
— От венерического заболевания.
— Какого именно?
— Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.
— Или синьору Тревизан.
Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:
— Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!
Брунетти ей верил.
— Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?
Элеттра кивнула:
— Да, наверняка.
Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Брунетти знал наверняка, что это значит: Патта желает, чтобы он отнесся с должным почтением к социальному статусу семейства, члены которого занимают такое положение в «Клубе Львов». Поскольку он был уверен, что Патта все равно уже принял решение отдать дело ему, раз уж вызвал к себе на разговор, Брунетти предпочел проигнорировать грозное предостережение, скрытое в словах шефа, и просто задал очередной вопрос:
— А что там насчет остальных пассажиров поезда?
По всей видимости, беседа с мэром утвердила Патту в мысли, что быстро добиться результата в данном случае важнее, чем воспитывать Брунетти. Поэтому он ответил сразу и по делу:
— Вокзальная полиция записала имена и адреса всех, кто находился в поезде на момент его прибытия на станцию.
Брунетти вопросительно вздернул голову, и Патта продолжил:
— Двое или трое из них утверждают, что кого-то видели. Все сведенья здесь. — С этими словами он постучал пальцем по лежащей перед ним папке светло-желтого цвета.
— Какой судья будет заниматься этим делом? — спросил Брунетти. Имя судьи сказало бы ему, до какой степени придется считаться с пресловутым «Клубом Львов».
— Вантуно, — ответил Патта.
Женщина, которую он назвал, была сверстницей Брунетти, причем они уже не раз успешно сотрудничали в прошлом. Будучи, как и Патта, сицилианкой, она отчетливо сознавала, что никогда не постигнет всех тонкостей и нюансов социальной иерархии в Венеции, но это не мешало ей вполне доверять комиссарам местной полиции и предоставлять им достаточную свободу в ходе следствия. Брунетти сдержанно кивнул, не желая выказывать перед Паттой своего удовлетворения.
— Но я жду от вас ежедневного отчета, — продолжал вещать Патта. — Тревизан был очень влиятельным человеком. Мне уже звонили по этому поводу из мэрии и, не буду от вас скрывать, просили расследовать это дело как можно скорее.
— У мэра были какие-то предположения?
Дерзкие выходки подчиненного были для Патты не в новинку, поэтому он просто откинулся на спинку стула, некоторое время сверлил Брунетти глазами и наконец процедил:
— По поводу чего?
Он намеренно сделал ударение на третьем слове, давая тем самым понять, что вопрос ему очень не нравится.
— По поводу всего того, во что мог быть втянут Тревизан, — невозмутимо ответил Брунетти. Он задавал этот вопрос вполне серьезно. Должность мэра вовсе не исключает знакомства с тайными сторонами жизни своих друзей, скорей наоборот.
— Я не счел возможным задать господину мэру подобный вопрос.
— Тогда, возможно, это сделаю я, — спокойно заявил Брунетти.
— Послушайте, Брунетти, не будите лихо, пока оно тихо.
— Боюсь, что кто-то уже сделал это за нас, — отозвался Гвидо, складывая фотографии обратно в папку. — Еще что-нибудь, синьор?
Патта помолчал немного и сказал:
— Нет. Пока нет. — Он подтолкнул папку в направлении Брунетти. — Это можете забрать. И не забудьте, каждый день я жду вас с докладом. — Брунетти никак не выразил своей готовности регулярно отчитываться, и тогда Патта добавил: — Я или лейтенант Скарпа.
Произнеся это, он впился взглядом в лицо Брунетти, пытаясь уловить реакцию подчиненного на фамилию своего помощника, которого презирали буквально все.
— Конечно, синьор, — ответил Брунетти бесстрастным тоном. Он взял папку и поднялся. — Куда отвезли тело Тревизана?
— В Муниципальный госпиталь. Я так полагаю, вскрытие будут проводить сегодня утром. И не забудьте, покойный был другом мэра.
— Разумеется, — сказал Брунетти и вышел из кабинета.
Глава 6
Как только Брунетти вышел из кабинета Патты, синьорина Элеттра оторвалась от журнала и спросила:
— Ну и?..
— Тревизан. Да еще придется поторопиться: он друг мэра.
— Жена у него — прямо зверь, — отозвалась синьорина Элеттра, — нелегко вам с ней придется.
«Ободрила, нечего сказать», — подумал Брунетти и спросил:
— А есть в городе хоть кто-нибудь, кого вы не знаете?
— Ее-то как раз я лично не знаю. Она просто одно время лечилась у моей сестры.
— Барбары, — непроизвольно проговорил Брунетти, пытаясь припомнить, где он мог познакомиться с ее сестрой, — той, которая врач.
— Именно, именно, комиссар, — искренне обрадовалась она, — а я гадаю, сколько вам времени понадобится, чтобы вспомнить.
Он и правда вспомнил, что при первом знакомстве с синьориной Элеттрой ее фамилия показалась ему знакомой. Фамилия «Дзорци» встречается не так уж часто, но живая, вечно сияющая Элеттра (ей подошло бы любое прилагательное, означающее яркость и неординарность) никак не ассоциировалась у него со спокойной замкнутой Барбарой, лечившей его тестя и, как теперь выяснилось, синьору Тревизан.
— Так вы говорите «одно время лечилась»? — спросил Брунетти (родственные связи Элеттры, решил он, можно обсудить и как-нибудь в другой раз).
— Да, лечилась, где-то до прошлого года. Поначалу ее пациентами были и синьора Тревизан, и ее дочь. Но как-то раз синьора влетела в кабинет Барбары и устроила сцену: требовала, чтобы сестра рассказала, от чего лечит ее дочь.
Брунетти слушал, не задавая никаких вопросов.
— Девочке было всего четырнадцать, но, когда Барбара отказалась что-либо рассказывать, мамаша стала вопить, что сестра либо сама сделала ей аборт, либо направила ее за этим в клинику. Она наорала на Барбару, а потом швырнула в нее каким-то журналом.
— А она что?
— Кто?
— Ваша сестра, как она отреагировала?
— Сказала, чтобы та убиралась вон из ее кабинета. Ну, она покричала-покричала, да и убралась.
— А потом что?
— На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.
— Ну а дочь?
— Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как-то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую-то частную клинику.
— От чего же она лечилась? — спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:
— От венерического заболевания.
— Какого именно?
— Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.
— Или синьору Тревизан.
Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:
— Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!
Брунетти ей верил.
— Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?
Элеттра кивнула:
— Да, наверняка.
Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69